Неслучайная ночь - Володарская Ольга

Они поехали в свадебное путешествие в Крым. Супруга спать укладывалась рано, да Оля и не любила шататься по барам и дискотекам и даже просто по набережной, где толкотня, оглушительная музыка, куча пьяных. Слава же не для того на курорт ехал, чтобы вечерами телевизор смотреть, поэтому сразу сказал, что если жена не хочет тусоваться, то может оставаться в номере, а он пойдет развлекаться. Оля попыталась его отговорить, но – бесполезно. Пришлось ей смириться.

Слава вечерами гулял один. Они договорились, что он будет возвращаться в отель не позже полуночи, а во время своих «променадов» не станет напиваться и флиртовать с женщинами. И Кравченко слово держал: являлся всегда ровно в ноль часов и почти трезвый. А то, чем он занимался с отдыхающими барышнями, флиртом назвать было сложно. Он занимался с ними сексом и за время медового месяца сумел соблазнить троих. Причем с одной из этого трио встречался не только вечером, но и днем, когда Оля лежала под навесом, спасаясь от палящего солнца, – якобы ходил к далекому пирсу, чтобы понырять. На самом же деле он забегал к своей землячке, снимавшей дом неподалеку, и занимался с ней быстрым сексом. По возвращении домой они еще полгода встречались – Славе нравился ее неуемный темперамент.

Оля же воспринималась им как удобная во всех отношениях женщина. И, что самое главное, надежная. Другим Кравченко не верил. Тем более тем, к кому его тянуло. Бывало, Слава увлекался, но теперь-то ведь знал: с бабами по-хорошему нельзя, они двуличные твари, годные только для того, чтобы доставлять мужику удовольствие. А еще рожать детей. Для последнего у него была Оля, а для остального – сотни дамочек, более привлекательных и раскованных, нежели жена. Так что, можно сказать, Слава отлично устроился: полноценная семья и бурная сексуальная жизнь вне ее. О чем еще может мечтать мужчина? Разве что о том, чтобы жена не узнала о той самой сексуальной жизни… Или хотя бы делала вид, что пребывает в неведении.

За восемнадцать лет брака Оля ни разу не дала Славе понять, что наслышана о похождениях мужа. «Добрые» люди то и дело сообщали ей о том, что видели Кравченко с барышнями, да и сама она давно перестала быть наивной дурочкой, понимала, почему супруг неделями не прикасается к ней и слишком часто задерживается на работе. Но Ольга держала свои переживания при себе, со временем уяснив для себя главное: Слава – лакомый кусочек для женщин. Ее избранник – чертовски обаятельный, умный, имеющий неплохую работу, сексуальный мужчина, а она – серая мышка, невзрачная, толстая, скучная, и на нее вряд ли кто позарится. Но! Супруг от нее не собирается уходить, потому что его все устраивает. А раз так – зачем портить нервы Славе и себе ненужными разборками? Не дай бог, муж взбрыкнет и натворить глупостей…

Вот так и жили. На удивление друзьям и на радость родителям. Славина мама оказалась права – лучшей жены ему не найти.

Кравченко положил руку на плечо Ветра и легонько сжал, как бы говоря: успокойся, друг, не надо кипятиться. Затем взял два стакана, разлил водку, один поставил перед собой, второй протянул Дрозду.

– Давай выпьем, Ваня. Ты и я. За день согласия и примирения.

– День согласия и примирения седьмого ноября.

– Это общероссийский. А наш с тобой, персональный, так сказать, будет сегодня. Я не хочу портить праздник Марку… – А про себя Слава добавил: «И жизнь Сергея». – Поэтому согласен считать тебя пока если не другом, то хотя бы не врагом. Ты принимаешь мое предложение?

Дрозд, надо отдать ему должное, не стал выкобениваться. Молча кивнул и принял из рук Кравченко стакан. По всей видимости, дело, о котором он столько говорил, было выгодно не столько Ветру, сколько ему самому.

Выпив, Дрозд передернулся.

– Как вы ее пьете? Гадость редкая…

– Водка хорошая, – кинулся на защиту привезенного продукта Марк. – Из дьюти-фри.

– Да я не про качество… – Дрозд схватил со стола яблоко и принялся яростно его грызть. – Я в ней не понимаю ни черта, по мне вся водка одинаково противная.

– Зачем тогда пьешь?

– Ну, не компот же пить… – кивнул он на бутылку вина. – Мужики должны употреблять крепкий алкоголь. На худой конец пиво.

– Кто сие сказал?

– Таково мое мнение. Еще я считаю, что мужчине необходимо питаться мясом, поэтому я его ем, хотя и не люблю.

Слушая его, Кравченко думал о том, что понимает, откуда это в Дрозде. Вячеслав помнил, как в институте Иванушка страдал из-за того, что все считали его немного женственным. И дело было не столько в его смазливой физиономии, сколько в походке и голосе. Дрозд повиливал бедрами, хотя они не выглядели очень широкими, просто чуть полноватыми. А голос у него был таким высоким, что Иванушку по телефону путали с девушкой. Парень и курить начал в надежде на то, что голос огрубеет. И частенько пил ледяное молоко, чтобы простыть и охрипнуть. Раз и навсегда!

Но, как выяснилось, напрасно Ваня подвергал свое здоровье вредным воздействиям. Голос остался прежним. Наверное, поэтому Дрозд старался говорить очень тихо, ибо стоило ему повысить тон, как в нем появлялись визгливые бабьи нотки.

Во внешности Дрозда с годами также больших изменений не произошло. Он по-прежнему походил на сказочного Иванушку, только несколько потрепанного. Хорошо хоть не расплылся, но и мускулистым не стал. Про занятия кик-боксингом Дрозд, возможно, и не врал, однако успеха в нем явно не добился – иначе мышцы вырисовывались бы более отчетливо.

– В холодильнике есть пиво, – сказал Марк. – Если хочешь, сходи за ним.

– А травки нет? – поинтересовался Дрозд.

Марк отрицательно покачал головой.

– Плохо… – вздохнул Иван. – Я бы сейчас затянулся пару разочков.

– Я тоже, – подала голос Диана. – Ветер, у тебя ничего в загашнике не припрятано?

– Нет, – ответил за хозяина станции Славка. – У него зарыто в земельке! Или ты уже откопал, а, Ветер? И куришь в одно жало?

Кравченко рассмеялся. Все присутствующие, кроме Дрозда и Мичуриной, не знавших сути, последовали его примеру.

Намек был на прошлогодний случай. Тогда кто-то притащил с собой на «Ветродуйку» целую пол-литровую банку астраханской анаши, и тусовка вознамерилась ее за раз скурить. Но та, хоть и считается слабой, хорошо всех зацепила, и осталось ее больше половины. Ветер сказал: «Давайте ее закопаем. Вдруг менты нагрянут, а у нас тут чуть ли не наркопритон?» Народ Сергея поддержал и всей ватагой принялся банку с анашой прятать. Когда дело было сделано, они со спокойной душой улеглись спать. Утром же ни один человек не мог вспомнить место, где зарыли траву (никто не догадался поставить над ней ориентир). С тех пор члены клуба нет-нет да принимались искать банку, однако никому не удалось ее отрыть. Или, как вариант, кто-то все же нашел, но не сказал остальным. Хотя последнее маловероятно. Но как тема для шуток напоминание о той банке проходило на «ура».

– Хотите, я позвоню кое-кому, и нам привезут отличной травы? – спросил Дрозд.

– На фиг, неохота сегодня… – поморщился Ветер. – Да и водяры полно. Лучше по старинке нарежемся.

– И то верно! – подхватил Марк, который уже изрядно захмелел. Ему, чтобы «нарезаться», хватало пяти стопок. – Слава, разливай!

Кравченко послушно взялся за бутылку.

Пока он наполнял стаканчики, остальные вспоминали еще какую-то историю и громко гоготали. Дрозд расстегнул молнию на кармане ветровки, из которого раздалось треньканье сотового телефона.

– Извините, – буркнул Ваня, наконец достав его, – я отойду…

И, поднявшись с подушки, зашагал прочь.

– Как думаешь, что за дело у него к тебе? – спросил Слава у Ветра.

– Самому интересно, – ответил Сергей. – Могу предположить, что речь идет о каком-нибудь крупном рекламном контракте.

Слава посмотрел Дрозду в спину и задумчиво сказал:

– Я бы на твоем месте не стал с ним связываться.

– Я и не собираюсь. Но мне интересно, что Дрозд хочет предложить… – Он взял свой стаканчик и отсалютовал им остальным. – Вот сейчас дернем чуток, и поговорю с ним.

– Еще раз за вас, Марк и Диана! – провозгласил Баринов, последовав примеру Ветра. – Счастья вам!

– Да хватит уж за нас, – отмахнулся Штаркман. – Давайте просто за любовь!

Все, кроме жениха с невестой, скептически хмыкнули. Видно, у каждого была в жизни неудачная история (а то и не одна), после которой в любовь не очень-то верилось. И только Егор хмыкнул не поэтому. Он-то как раз в любовь верил. Но был убежден, что испытать ее можно один лишь раз, и с ним уже такое было…

– За что пьем? – спросил Дрозд, подходя. Он закончил разговор и убрал мобильный обратно в карман.

– За любовь, – ответила ему Бабуся.

– О, это святое! За это выпью… Но больше ни-ни.

– Ты веришь в любовь? – скептически усмехнулся Ветер.

– Конечно. Сам испытал когда-то. Давно, правда…

– Заливаешь!

– Да нет, я серьезно. Жаль, только один раз. Да и взаимной моя любовь не оказалась. Но все равно было, было…