Далекое эхо - Макдермид Вэл

— Алекс, — прервала его Линн. — У меня начались схватки. Я почувствовала что-то сразу после нашего первого разговора, только я подумала, что это ложная тревога. А теперь схватывает каждые три минуты…

— О господи. — Он вскочил на ноги, в панике озираясь вокруг.

— Не пугайся. Так и должно быть. — Линн вскрикнула от боли. — Вот снова. Я вызвала такси, и оно будет с минуты на минуту.

— Что… что…

— Просто приезжай в Симпсон. Я встречу тебя в родильном покое.

— Но, Линн, это слишком скоро, — наконец сумел выговорить Алекс.

— Это шок, Алекс. Такое бывает. Все нормально. Пожалуйста, не пугайся. Я прошу тебя не нервничать. Я прошу тебя сесть в машину и очень спокойно ехать в Эдинбург. Пожалуйста…

Алекс нервно сглотнул:

— Я люблю тебя, Линн. Вас обоих.

— Знаю, что любишь. До скорого.

Связь прервалась, и Алекс беспомощно уставился на Элен.

— Начались роды? — невыразительным голосом спросила та.

— Начались роды, — эхом откликнулся Алекс.

— Так поезжай.

— Но ты не должна оставаться одна.

— У меня есть подруга, которую я могу вызвать. Тебе нужно быть с Линн.

— Черт! Все одновременно, — пробормотал Алекс. Он сунул мобильник в карман. — Я позвоню тебе. Я вернусь, как только смогу.

Элен встала с дивана и потрепала его по руке:

— Поезжай, Алекс. И дай мне знать, как там. Спасибо, что приехал.

Он бегом выскочил из комнаты.

30

Небо чуть-чуть посветлело. Алекс скорчился на холодной скамейке у Симпсонской мемориальной больницы. Он еще не переживал в жизни подобной ночи. Усталость перешла в какое-то странное состояние, сопровождавшееся ощущением, что он больше никогда не заснет. Эмоциональный груз последних часов был таким, что все чувства, казалось, атрофировались.

У него не осталось никаких воспоминаний от обратной дороги из Глазго в Эдинбург. Он знал, что в какой-то момент позвонил своим родителям. У него сохранились неясные впечатления от взволнованного разговора с отцом. Волны страха накатывали и уходили. Он представлял себе все вероятные и невероятные дурные исходы родов, начавшихся на месяц раньше срока. Он хотел бы быть Вердом, чтобы уповать на что-то более надежное, чем медицина. Как, черт побери, он будет жить без Линн? Как, черт побери, он будет жить с ребенком без Линн? Как, черт побери, он будет жить с Линн без ребенка? Все складывалось чудовищно: мертвый Брилл лежал где-то в больничном морге. Сам Алекс оказался не там, где ему следовало быть, в самую важную ночь своей жизни!..

Он бросил машину где-то на стоянке около приемного покоя и ухитрился лишь с третьей попытки найти вход в родильное отделение. К тому моменту, как он добрался до регистратуры, он обливался потом и часто хватал ртом воздух. Он был рад, что сестры родильного отделения навидались всякого, так что вид небритого всклокоченного мужчины с безумными глазами, который несвязно бормотал что-то, ничуть их не взволновал.

— Миссис Джилби? Ах да, мы отвезли ее сразу в родильную.

Алекс выслушал объяснения, куда ему идти, шепотом повторяя указания, и отправился в плавание по коридорам отделения. Он нажал кнопку вызова переговоров с охраной и, глядя в объектив телекамеры, искренне надеялся, что выглядит будущим отцом, а не умалишенным, сбежавшим из психбольницы. После показавшегося ему вечностью ожидания дверь с жужжанием отворилась, и он ввалился в родильную палату. Алекс ждал чего угодно, но только не пустынного фойе и потусторонней тишины. Он застыл в неподвижности. К счастью, из одного из расходящихся во все стороны коридоров появилась медсестра.

— Мистер Джилби? — осведомилась она.

Алекс отчаянно закивал и требовательно спросил:

— Где Линн?

— Пойдемте со мной.

Он последовал за ней по коридору:

— Как она?

— Она отлично справляется. — Сестра помедлила, положив руку на ручку двери. — Ваше появление должно ее успокоить. Она несколько расстроена. В биении сердца ребенка были небольшие перебои.

— Что это значит? Как ребенок? Он в порядке?

— Беспокоиться не о чем.

Он терпеть не мог, когда профессиональные медики переходили на подобный тон. При этом всегда кажется, что они врут.

— Но ведь роды преждевременные. У нее только тридцать четыре недели.

— Постарайтесь не волноваться. Они в хороших руках.