Далекое эхо - Макдермид Вэл

— Я знаю, чем заняться. И позабавимся, и денег нагребем. И никаких тебе последствий.

— Это что же такое? — озадаченно поинтересовался Брайан.

— Пойдем пошерстим голубеньких.

Все уставились на него так, словно он говорил на суахили.

— Что-что? — переспросил Донни.

— Вот смеху-то будет. И денег у них всегда с собой навалом. И драться с нами они не станут… не сумеют. Они слабаки.

— Ты предлагаешь грабеж? — недоуменно переспросил Донни.

— Они же педики, — пожал плечами Кенни. — Они не в счет. И в полицию не побегут. Ведь так? Иначе им придется объяснять, зачем они слонялись в темноте около церкви Святой Марии.

— Может, и посмеемся, — пьяным голосом пробормотал Брайан. — Напугаем до усеру этих педрил. — Он гнусно хихикнул. — До усеру… Кому-то не повезет. — Он допил свою пинту и поднялся на ноги. — Ну, что ж, пошли. Чего ждем?

И они, пошатываясь, отправились в ночь, подталкивая друг друга локтями и умирая со смеху. Далеко им идти не пришлось. До руин церкви было рукой подать. Из облаков выглядывал месяц, заливая серебристым светом море и освещая им путь. Увидев развалины, они смолкли и стали подкрадываться на цыпочках. Завернули за угол здания. Ничего. Прокрались вдоль стены, затем через остатки арочного входа. И тут, в нише, обнаружили то, за чем пришли.

Какой-то мужчина прислонился к стене, запрокинув голову, с губ его срывались стоны наслаждения. Перед ним на коленях стоял другой. Голова его ходила туда-сюда.

— Так-так-так, — промурлыкал Донни. — Что тут у нас происходит?

Ошеломленный Зигги повернул голову и с ужасом увидел самый страшный свой кошмар.

Брайан Дафф выступил вперед:

— Да, теперь мой черед позабавиться.

15

Никогда в жизни Зигги не испытывал подобного ужаса. Спотыкаясь, он вскочил на ноги и попятился. Но Брайан уже напал на него и вцепился в отворот куртки. Он швырнул Зигги на стенку и ударил его под дых. Пока Донни и Кенни стояли в нерешительности, другой мужчина застегнул брюки и бросился наутек.

— Брайан, может, догоним и другого? — нервно спросил Кенни.

— Нет. Все вышло лучше не придумаешь. Вы знаете, что это у нас за голубенькая вошка?

— Нет, — растерянно сказал Донни. — Кто он?

— Один из тех ублюдков, которые убили Рози, — ни больше, ни меньше! — Руки Брайана сжались в кулаки, взгляд предостерегал: только попробуй удрать!

— Мы не убивали Рози, — произнес Зигги, не в силах сдержать дрожь в голосе. — Я-то как раз пытался ее спасти.

— Да, после того, как вы ее изнасиловали и закололи. Ты пытался доказать своим дружкам, что ты настоящий мужик, а не педрила? — кричал Брайан. — Пришло время исповедаться, сынок. Ты сейчас расскажешь мне всю правду о том, что случилось с моей сестрой.

— Я говорю тебе правду. Мы волоска на ее голове не тронули.

— Я тебе не верю. И намерен заставить тебя сказать правду. Я знаю способ. — Не сводя глаз с Зигги, он продолжал: — Кенни, сбегай-ка в гавань и достань мне веревку. Найди хорошую и длинную.

Зигги понятия не имел, что его ждет, но знал, что это будет малоприятно. Единственным шансом уцелеть было заговорить противника.

— Это плохая мысль, — произнес он. — Я не убивал твою сестру. И знаю, что копы уже предупреждали тебя, чтобы оставил нас в покое. Не думай, что я не сообщу об этом в полицию.

Брайан рассмеялся:

— Думаешь, я дурак? Будто ты пойдешь в полицию и скажешь: «Простите, сэр, я стоял и сосал хрен у одного козла, а Брайан Дафф подкрался и отшлепал меня»? Ты, верно, считаешь, что я приплыл с моря в тазике. Ты никому об этом не расскажешь. Потому что тогда они все узнают, что ты — гомосек из подворотни.

— Мне все равно, — ответил Зигги, потому что в эту минуту такое будущее казалось ему менее опасным, чем то, что готовил ему сорвавшийся с катушек Брайан. — Я рискну. Зачем тебе добавлять еще горя своей матери?

Едва эти слова слетели с его языка, как Зигги понял, что жестоко просчитался. Лицо Брайана окаменело. Он замахнулся и так сильно ударил Зиги по лицу, что тот почувствовал, как хрустнули шейные позвонки.

— Не смей поминать мою мать, сосалка. Она не знала горя, пока вы, ублюдки, не убили мою сестру. — Он снова залепил Зигги пощечину. — Признавайся! Ты ведь знаешь, что рано или поздно заплатишь за все.

— Я не стану признаваться в том, чего не делал, — задыхаясь от боли, выговорил Зигги. Он ощущал вкус крови: щека внутри была разодрана обломком выбитого зуба.