Обратный отсчет - Малышева Анна

– Не бывает? Ты все решил за Господа Бога? Или когда-то ходил к хорошей гадалке? И потом, какое же это чудо? У меня была информация, но не было нужных денег. Взять негде, да еще надо торопиться… И как раз ты согласился помочь. Как же я не возьму тебя компаньоном? И потом… – Она задумчиво посмотрела на Диму, который ловил каждое ее слово. – Потом, одной было бы трудно. Я бы не справилась.

И Люда отправилась на кухню. Вскоре оттуда раздался скрежет кофейной мельницы – электрических она не признавала, молола зерна вручную. Дима сел на кровати. Голова немного кружилась. «Весна, нужно принимать витамины. И я совсем измотался, пора идти к врачу. Эти сны меня изматывают. Какой там отдых!»

Чашка кофе привела его в себя, и он поведал Люде о разговоре с матерью. Та выслушала с небрежной улыбкой, допила кофе и сказала, что ни о чем волноваться не надо. Она все устроит.

– Если ей хочется съездить в Александров – пусть едет, хоть с десятком подруг. И даже лучше, если поскорее, пока мы ничего не начали. Пусть посмотрит, покритикует – ей легче станет. А дальше уж мое дело, как ее отстранить.

– Ты думаешь, получится?

– В таких случаях лучше всего упирать на свое слабое здоровье, – авторитетно сказала Люда. – Совру, что доктор прописал мне свежий воздух и полный покой. Мама поверит – она сама всегда замечала, что я очень бледна. Кстати, почему бы не свозить ее туда прямо сегодня?

Дима аж подскочил:

– Сегодня?! Ты как хочешь, а я не поеду! У меня все тело ломит, а голова такая, будто я вчера напился!

– А ты и выпил немного. – Люда уже мыла посуду. Ее светлые, чуть влажные после умывания волосы светлой волной лежали на спине, и Диме, как всегда по утрам, захотелось поиграть ими, сжать в кулаке, почувствовать, как между пальцами льется их чистый тяжелый шелк. Он любил эту утреннюю, чуть сонную Люду и именно утром чаще всего желал ее. Но сейчас желание не просыпалось. Все заслонял дом – он разрастался в сознании чудовищной опухолью, мешал думать о другом, мешал жить.

– Я сама с ней поеду, если хочешь. – Люда методично ставила в сушку чашки и тарелки, и от этого мерного звона голова у Димы болела еще сильнее. Посуды накопилось много – в последние дни Люда совсем забросила хозяйство. – Нехорошо, если она явится туда в самый пиковый момент, когда мы… Словом, я еду, а ты…

– Конечно, нет!

…И конечно, он поехал. Люда никогда не спорила, не настаивала на своем, напротив – спокойно соглашалась с его решениями. Он сам их менял, прекрасно сознавая, что она права.

– Та-ак, – протянула Ирма, и после выразительной паузы повторила: – Та-ак.

Это слово вроде бы ничего не означало и вместе с тем прозвучало исчерпывающе. При этом нужно было видеть лицо Ирмы – застывшее, как у прокурора, который в упор рассматривает обвиняемого – отпетого негодяя. Мать засуетилась, дернула сына за рукав футболки:

– Отопри дом, я хочу посмотреть внутри!

Она явно торопилась закончить осмотр участка, который ее тяготил. Ирма со страдальческим видом созерцала заболоченную землю, поросшую жидким осинником и хилыми, будто чахоточными березками. Между тонких деревьев поблескивала стоячая вода. Земля мягко, по-болотному пружинила под ногами новых хозяев, их туфли выдавливали во мху глубокие ямки, постепенно наполнявшиеся влагой. Обувь у всех промокла сразу же, как они ступили на участок, отворив капризную тяжелую калитку, сооруженную из ржавой рамы и частой сетки-рабицы.

– Отопри же дом!

Он долго разбирался в связке ключей, все больше раздражался, пробуя отпереть старый замок, который ехидно вращался в ячейке, как будто, как и прежний хозяин дома, был немного навеселе. Дима хмурился и гневно кусал губы, спиной чувствуя презрительный взгляд Ирмы и растерянный, разочарованный – матери. Еще больше выводило из себя поведение Люды – она держалась так, будто не имела никакого отношения к этому злосчастному дому. Всю дорогу в машине – их везла Ирма – она читала какой-то женский журнал, изредка перекидываясь парой фраз то с матерью Димы, то с ним самим и совершенно игнорируя Ирму, как будто та значила не больше, чем простой таксист. Ирма злилась, отлично чувствуя этот настрой, но на конфликт не шла и сама к Люде тоже не обращалась. Дима сразу понял, что эти две женщины возненавидели друг друга с первого взгляда. Ирма, привыкшая повелевать, давать мудрые советы или, вернее сказать – приказы сразу распознала в девушке человека, который не позволит собой помыкать, а то еще, чего доброго, начнет помыкать другими. Люда при знакомстве глядела не в глаза Ирме, а чуть выше – в лоб, а улыбнуться не попыталась даже из вежливости. Ее взгляд выражал спокойное и чуть утомленное безразличие. Такой взгляд бывает у домохозяйки, которой навязывают товар, который она точно не собирается покупать. «Я тоже не в восторге от Ирмы, но Люда могла быть повежливей! – думал он. – Правда, меня тоже все время тянет ее оборвать…» Он всегда считал, что природа чересчур щедро одарила Ирму начальническими замашками, начисто отняв чувство меры и понимание разницы между своими проблемами и чужими. Ирме было дело до всего, и порой эта неугомонная воительница, которой по ошибке досталась от рождения ангельская, чуть сусальная внешность – синие глаза, загнутые ресницы, крохотный рот сердечком, – превращалась прямо-таки в беса.