Черное платье на десерт - Данилова Анна

– А какой была настоящая фамилия вашей жены?

– Без понятия.

– Как это?

– Очень просто. Я нашел ее в таком состоянии и в таком виде, что меня тогда меньше всего интересовала ее фамилия. Это было совершенно опустившееся существо без имени и почти без пола… Я даже скажу вам, что после того, как я выходил ее, мне тем более не захотелось узнать, кто она и откуда. Она стала моей, я за деньги сделал ей паспорт, женился на ней, и больше к вопросу о фамилии мы не возвращались.

– Она стала Лебедевой?

– Нет, она пожелала оставаться Еленой Пунш. Ну и пожалуйста!

Лебедев хотя и бодрился, но в его голосе звучали горечь и неподдельные отчаяние и боль. Виталий понимал, что он страдает, пускаясь в воспоминания о своих, быть может, лучших годах жизни.

– Ну хорошо. Вас познакомили, а что было потом?

– Шахназаров отошел куда-то, всего на несколько минут, и я схватил эту самозванку за руку и спросил ее, откуда у нее платье… Необычное платье, не ее платье, вы понимаете?.. – В глазах Лебедева блеснули слезы. – Она всем своим видом словно вернула мне то время и те переживания… Я же был пьян!

– И что же было дальше?

– А ничего особенного. Она отматерила меня и сказала, что если я еще раз когда-нибудь посмею с ней так обращаться и задавать идиотские вопросы, то мне не жить… Вот так и сказала. Я расхохотался ей в лицо, и она ударила меня. И вот тогда мне пришлось сказать ей, что это платье принадлежало моей бывшей жене, покойной, и, что если она не расскажет мне, откуда оно у нее, я от нее не отстану… Вы знаете, я увидел в ее глазах испуг и злость. Она готова была разорвать меня на части. Но промолчала. А через пару дней начались эти звонки с требованием денег.

– Звонила женщина?

– Да, но только голос был старый, трескучий, прокуренный… Это была не она, но ветер дул именно оттуда…

– Но как вам объяснили, почему вы должны кому-то дать деньги? С какой стати?

Здесь Лебедев надолго замолчал. Скворцов налил ему воды и приготовился слушать дальше.

– Ладно, я расскажу, но все это страшно глупо и ничего не имеет под собой, абсолютно ничего… Дело в том, что после исчезновения Лены я действительно долго искал ее и сильно пристрастился к выпивке. Как рассказывали мне мои знакомые и друзья, в пьяном виде я часто говорил о том, что мечтаю убить Лену… И вот тогда-то и поплыл слух, что я УЖЕ УБИЛ ЕЕ. Ведь она пропала, ее нигде не было. А у нас же люди сами знаете какие… Вот злые языки и оболгали меня, да так, что мне пришлось уехать. Я должен был доказывать, что никого не убивал. Меня даже задержали по какому-то анонимному письму, в котором говорилось, что я убил ее… Но если я и хотел этого, то все равно никогда бы не совершил над ней ничего такого…

– А что, если, находясь в пьяном виде, вы все-таки убили ее, а потом забыли об этом?

– С таким же успехом в убийстве Лены можно было бы обвинить кого угодно, даже вас! А вы попробуйте доказать подобное…

После этих слов Скворцов подумал о том, что Лебедев лжет. Что он виделся со своей женой. Может, и не двадцать, а пять лет назад, когда, по его словам, она «умерла от воспаления легких»… А что, если это он помог ей умереть?..

* * *

Я понимала, что если наш разговор со Смоленской был подслушан, то те, кто заинтересован в аресте Изольды, теперь будут следить за мной в надежде, что я приведу их прямо к тетке. Поэтому мне, прежде чем выйти из дома, надо было продумать маршрут, чтобы оторваться от возможного «хвоста». Вот если бы еще знать, где искать Изольду!

От усталости и нервного перевозбуждения я просто валилась с ног. Приняв ванну и полежав немного в маминой постели, я поняла, что мне стало еще хуже. Я была слишком голодна, чтобы заставить себя думать об Изольде, а не о бутерброде с колбасой.

Но холодильник моей дорогой мамочки зиял пустотой. Глаз дразнила лишь консервированная сладкая кукуруза, которую я терпеть не могла.

Понимая, что если я выйду из дома, то уже навряд ли вернусь прежде, чем разыщу Изольду, я оделась во все джинсовое и удобное, вырвала из книги, исписанной моими каракулями, продиктованную Смоленской абракадабру, вынула мини-кассету из автоответчика, где могли быть важные для тетки сообщения, и вышла из квартиры с предчувствием того, что вернусь сюда уже не скоро.

И тут я услышала телефонный звонок. «Изольда?! Смоленская?!»

Дрожащими руками отперев все три замка, я ворвалась обратно в квартиру и схватила трубку:

– Кто это? Вы, Екатерина Ивановна? Не молчите!