Два гения и одно злодейство - Соболева Лариса

– Да, держал, – хмыкнул Володька. – Так держал, что раздавил.

– Не гневи его. Он испытания не по силам не дает. Все проходит, и плохое, и хорошее. А между ними пустота. После нее ты заново рождаешься с тем, что встречаешь: с плохим ли, с хорошим ли. И так всегда. Богу неинтересны ссоры, разборки, а вот каким ты выйдешь из передряги – для него главное. Беса в душу пустишь, под откос покатишься, нищим станешь, даже если золото каждый час в руке держать будешь. Бога выберешь – поможет он тебе. И всегда будешь выбирать между сатаной и богом. От твоего выбора зависит путь твой. Бога выбирать труднее, но тебе это по силам. Дай еще сигаретку.

– От меня выбор не зависел, – промямлил он, протягивая пачку. – За меня его сделали. Я сегодня хотел выстрелить в того, кто выбрал за меня. Хотел и не смог. Я проиграл по всем статьям. Я неудачник.

– Не вижу неудачника. И знать сейчас ты не можешь – проиграл или выиграл. Это узнаешь потом, после пустоты. Сегодня ты стал лучше прежнего, и будет награда, щедрая, сам удивишься. Дорогу вижу, далеко она идет. Города вижу, не здешние, ты в тех городах в почете и славе. Женщина тебя ждет там, вернешься ты к ней по длинной дороге. А пока терпи и зло выгони, а то помешает.

Сказала и пошла по бульвару. Хорошие слова сказала, но Володька ни во что хорошее уже не верил.

Одноместный номер без удобств напомнил каморку под крышей в Париже. Только тогда Володьке нипочем были трудности и лишения, мир казался заманчивым и был открыт. Он лег на кровать и спросил, глядя в потолок:

– Почему же, господин бог, я попал на чужой стул? Где теперь мое место?..

Жить невозможно без будущего, а Володька жил только прошлым…

В Париже три дня провел с бездомными, размышляя, с чего начать возвращение. Нужны деньги, а где их взять? Ну почему мерилом всего являются деньги? Без них никуда! Дозвонившись к Софи, выяснил новый адрес Влада и потопал к нему.

О, Париж, Париж… Теперь ты недосягаем, как звезды на небе. Всякие калеки тебе по барабану, твоя коллекция состоит из Великих, а Володька уже никогда не станет таковым.

Шел по улицам. Но улочки самого прекрасного города в мире уже не станут его улицами, не переступит он с трепещущим сердцем порог знаменитого салона, не встретят его восторги публики.

Влад открыл дверь, не обрадовался, не пустил в квартиру. Раньше он снимал комнату с напарником, теперь, судя по всему, жил один, значит, дела у него неплохи.

– Привет. Извини, я тороплюсь, – сухо сказал.

Володька хотел просить у него денег взаймы, но передумал:

– Скажи, тебе известно что-нибудь о Полин?

– Д-да… – с сомнением сказал Влад, не желая говорить на эту тему. – Она улетела в Россию. У Полины тяжелое нервное заболевание, ее разыскивал муж. Это все.

– Нервное, говоришь? – задумчиво произнес Володька, неожиданно этот самодовольный тип, стоявший напротив, вызвал брезгливость, словно чужая блевотина. – И ты согласился, что у нее «нервное» заболевание? Не помог ей?

– У ее мужа были документы, подтверждающие ее болезнь. Она сбежала из психиатрической клиники. Попутно нескольких человек прикончила.

Володька тяжело ступил на лестницу.

– Эй, Делакруа! – окликнул его Влад. – Ты выглядишь, как бомж.

– Я опять, друг мой, обрел родные пенаты, – проговорил тот, спускаясь по лестнице и не оборачиваясь, ведь теперь и Влад в прошлом. – Мне недостает опыта – сына ошибок трудных. Я спустился с небес и под акведуками, в сточных канавах, обретаю себя.

– Ну, обретай, обретай, – откликнулся сверху Влад. – Взрослеть пора.

– Да уж, – саркастически рассмеялся Володька, – пора. А не взрослеется!

– Недоделанный, – проворчал Влад, когда шаги Володьки смолкли.

Ждал Софи у кабаре, она налетела, как тайфун, треща всякую чепуху, впихнула в такси, привезла к себе. Только дома обратила внимание на его руки. К чему таиться? Он рассказал, что помнил, у девчонки глаза то и дело лезли на лоб, она вздыхала и даже всплакнула. Володька поел вволю, вино подействовало, как снотворное, уснул где сидел.

Проспал до полудня. Софи не было. Вымылся, постирал тряпье, то есть свою одежду, напялил халат Софи и… пригорюнился. Впервые в жизни не знал, что делать дальше. Но вернулся тайфун – Софи, – и закрутилось время с такой скоростью, за которой мозг не поспевал. Она бросила на диван костюм: