Эксклюзивный грех - Литвиновы Анна и Сергей

А затем ему позвонили на мобильник. Надя сразу поняла: кто-то из докторов из Склифа. Усидеть в своей комнате она не смогла, выскочила на кухню. Стояла и смотрела на Диму. Пыталась по его лицу понять, что говорят о маме. Однако лицо журналиста было непроницаемым – как у Леонардо Ди Каприс, когда тот в “Титанике” в покер играл.

Наконец Дима положил трубку (ожидание было мучительным). Объявил, глядя в сторону:

– Маме твоей легче. Но она по-прежнему без сознания. Все, что надо, у врачей есть. Тебя к ней все равно пока не пустят. Может, потом дадут возможность навестить. Я тебя тогда отвезу в Склиф. Вот такие дела… А сейчас… Пошли, Надежда, м-м, батьковна, по соседям. Будем собирать показания.

Они поднялись на седьмой этаж к Ефимовне, которая все всегда про всех в доме знает – однако едва Надя представила молодого человека соседке, как тому позвонили на мобильник. Дима (воистину человек без комплексов) без приглашения прошел в комнату к Ефимовне. Спасибо, хоть ботинки снял. О чем говорил по своей трубке, непонятно, только гукал. Может, по делу – а может, ему девушка звонила.

Ефимовна успела зорко оглядеть парня, с коим пожаловала Надежда, а затем жарко набросилась на Надю с расспросами: что мама, где лежит да как себя чувствует. Она и на половину вопросов не ответила, как в коридоре появился Дмитрий. Он пробурчал Наде:

– Собирайся. – Ефимовне сказал гораздо вежливей:

– Извините, пожалуйста, что мы вас побеспокоили. – И снова Наде:

– Опрос свидетелей отменяется.

Что оставалось делать Надежде? Только попрощаться, как дуре, с Ефимовной, неудовлетворенной скудной информацией, и вывалиться вслед за Димой в подъезд. Здесь уж она спросила сердито:

– Ну? Что опять случилось?

Журналист ответил не сразу. Выдержал “мхатовскую” паузу, затем буркнул:

– Менты нашли машину, которая сбила твою маму.

– И?..

– Ее бросили, понимаешь? А за десять часов до.., до преступления – угнали.

Надя не очень поняла, что он сказал, переспросила:

– А водитель?

Дима терпеливо сказал:

– Повторяю еще раз. Вчера утром у некоего человека от офиса был угнан автомобиль “ВАЗ-2110” серого цвета. Примерно в двенадцать дня этот человек заявил о совершенном угоне в ГИБДД, а затем написал о сем происшествии заявление в милицию. А около девятнадцати часов вчерашнего дня данный автомобиль явился, судя по всему, виновником дорожно-транспортного происшествия. Характер повреждений кузова автомобиля, а также следы крови на лобовом стекле свидетельствуют, что он совершил наезд на человека. Данный автомобиль, объявленный в розыск еще днем, экипаж патрульной службы обнаружил около двух часов сегодняшней ночи во дворе дома номер двадцать по улице Малыгина…

– Это же от нас два шага! – ахнула Надя. Они уже спустились к ней на этаж, и Надежда открывала дверь.

– Вот именно, – мрачно сказал Дима. – Видишь, что получается: вчера днем кто-то угнал “десятку”. Вечером этот “кто-то” сбил на улице твою маму. А потом бросил сие “паленое” авто…

– А может… Может, маму сбил сам хозяин “десятки”? Дима посмотрел на нее снисходительно. Саркастично произнес:

– Ага. Хозяин “десятки” – пенсионер семидесяти лет, полковник запаса. Значит, он откуда-то заранее знал, что вечером собьет тетю Раю, поэтому днем объявил свою собственную машину в розыск.

Надя поняла, что сморозила не то, и убежденно сказала:

– Значит, пацаны. Какие же сволочи. Украли машину. А ездить не умеют, вот и сшибли маму…

– Да, наверно, пацаны, – сказал Дима и нахмурился.

– Где же их искать?

– Понятия не имею, – буркнул Полуянов. Они уже стояли в тесном коридорчике Надиной квартиры. Журналист скривил губу и произнес:

– Знаешь что? Одевайся-ка ты, и поедем. Я подкину тебя до Склифа. А сам… Сам – домой. У меня там кот некормленый сидит. И еще вот чего. Дай-ка мне записные книжки твоей мамы.

– Зачем?

– Дай. Я тебе потом все объясню.

Она вышла из подъезда, когда Дима уже прогрел свою красную машину. Сидел за рулем, хмурился. Выйти и открыть перед ней дверцу даже не подумал. “Вот такие они, современные мужики. Пусть и самые лучшие”.

Когда Надя уселась на переднее пассажирское сиденье, Дима, однако, не поспешил трогаться. Он достал из внутреннего кармана куртки бумажник (тот самый, что она видела, – кожаный “Петек”). Вытащил из него стодолларовую купюру. Сказал:

– Будешь в Склифе, найдешь заведующего отделением – того отделения, где мама лежит. Сунешь ему (или ей) вот эту бумажку. Знакомства – это, конечно, хорошо, а прямая подкормка – лучше…

Надя отчаянно замотала головой:

– Я не умею! И потом это неудобно!..

– Неудобно трахаться на лыжах в гамаке. Надя покраснела, выкрикнула:

– Почему я должна брать у тебя эти деньги?!

– Потому что у тебя их нет. И еще потому, что мама твоя, тетя Рая, меня из школы забирала. И обедами кормила. И читала мне “Таинственный остров”. Я, знаешь ли, это хорошо помню…

– Я не возьму никаких денег!

– Слушай, Митрофанова, не зли меня. Ты что это? Вынуждаешь меня самому опять идти в Склиф? И искать завотделением, и беседовать с ним?.. А у меня дома – кот, скотина такая, без пищи страдает. Ты-то своего Родиона уже два раза кормила!

Аргумент насчет Родиона оказался убедительным. Надя примолкла. Дима положил зеленую бумажку поверх ее сумочки, торопливо включил передачу и выехал со двора.

Спустя минут десять, когда они уже ехали по улице Летчика Бабушкина, вдоль длинных трамвайных путей, Надя, все это время молчавшая, хмурившаяся, закусывающая губу, наконец спрятала деньги в сумку. Вздохнула, тихо проговорила:

– Я тебе их обязательно отдам.

– Я не сомневаюсь, – немедленно откликнулся Дима. Спустя еще пять минут они уткнулись в пробку на выезде на проспект Мира. Журналист произнес, к Наде вовсе не обращаясь, словно бы сам с собой:

– Мою маму убили пять дней назад. На твою покушались – вчера. Странное какое-то совпадение по времени.

– Странное, – глухо проговорила Надя.

– И чем-то ведь покушения похожи. И в случае с мамой, и в случае с тетей Раей имели место автомобили.

– И с твоей.., твоей, – Надя отчаянно засмущалась, – мамой разве тоже был автомобиль? Дима неохотно ответил:

– Менты говорят, свидетели видели: из подъезда, сразу после убийства, вышли двое. Их ждала машина с включенным движком. Но ты только не болтай об этом, ради бога!

– Я никогда не болтаю, – огрызнулась она. Дима кивнул и продолжил:

– И тогда, и теперь преступления кажутся вроде бы такими простыми-простыми!.. Очень простыми – да концов не найдешь.