Это смертное тело - Джордж Элизабет

— Здесь нет ничего личного, — заметил он, но тем не менее оставил дверь открытой.

— Хорошо. — Изабелла почувствовала, что краснеет. — Продолжайте. Что случилось?

Из потока информации она главным образом выхватила то, что сержант Хейверс, решительно настроенная поступать так, как считает нужным, когда дело касается расследования, нашла в Министерстве внутренних дел человека, который должен был изучить досье полицейского из Хэмпшира. Шпион недалеко ушел: его вызвали в кабинет важного чиновника, чья близость к министру была более чем тревожной. Его спросили, почему мелкий клерк Министерства внутренних дел заинтересовался полицейским Закари Уайтингом.

— Норман сочинил фантастическую отговорку ради спасения собственной шкуры, — сказал Линли. — Но ему удалось нарыть то, что мы можем счесть полезным.

— И что это?

— Уайтингу, очевидно, поручили защитить кого-то, кто очень важен для министерства.

— Кого-то в Хэмпшире?

— Кого-то в Хэмпшире. Это протекция высокого уровня, самого высокого. На таком уровне звенят колокола и свистят дудки, если кто-то хоть сколько-нибудь приблизится к делу. Эти колокола, как дал мне понять Норман, звучат в кабинете самого министра.

Изабелла опустилась в кресло и кивнула Линли на стул. Тот сел.

— С чем мы имеем дело, как вы полагаете, Томас? — Она просеяла варианты и высказала самый подходящий: — Это человек, который внедрился в группу террористов?

— И его теперь защищают? Очень возможно!

— Но есть и другие варианты?

— Не так много, как вы думаете. Не на самом высоком уровне. Не на таком, где принимал бы участие сам министр. Это, как вы только что сказали, защита агента под прикрытием, внедренного в террористическую группу. Это защита свидетеля по делу, имеющему государственное значение, например организованная преступность, серийные убийства…

— Дело Стивена Лоуренса.[79]

— Да. А также защита от наемных убийц.

— Фетва.[80]

— Или русская мафия. Или албанские гангстеры. Но что бы это ни было, это что-то очень важное…

— И Уайтинг знает, что это такое.

— Да. Потому что человек, которого защищает Министерство внутренних дел, живет в районе, находящемся в юрисдикции Уайтинга.

— В безопасном доме?

— Возможно. Но скорее всего, он живет под другим именем.

Изабелла смотрела на него. Он смотрел на нее. Оба молчали — обдумывали варианты и сравнивали открывающиеся возможности.

— Гордон Джосси, — вымолвила наконец Изабелла. — Единственное объяснение поведения Уайтинга — защита Джосси. Об этом свидетельствуют поддельные рекомендательные письма из Технического колледжа Уинчестера. Когда Барбара показала ему эти письма, Уайтинг проговорился, что Джосси работал подмастерьем…

Линли согласился.

— Хейверс еще что-то нащупала, Изабелла. Она уверена в том, что Джосси был в Лондоне в день гибели Джемаймы Хастингс.

Линли сообщил ей о звонке Хейверс и пересказал ее разговор с Робом Хастингсом, от которого Барбара узнала о железнодорожных билетах и квитанции из гостиницы и о том, что Уайтинг заверил женщину по имени Мередит Пауэлл, что эта информация отправлена в Лондон.

— Ее зовут Мередит Пауэлл? — спросила Изабелла. — Почему мы до сих пор о ней не слышали? И почему сержант Хейверс докладывает вам, а не мне?

Линли помедлил. Перевел свой честный взгляд с Изабеллы на окно. И она подумала, что совсем недавно он сам занимал этот кабинет. Интересно, не хочет ли он вернуть свое положение теперь, когда с ней покончено? Если хочет, то это место принадлежит ему по праву, нет сомнения в том, что оно ему лучше подходит.

— Томас, почему Барбара докладывает вам и почему раньше мы ничего не слышали о Мередит Пауэлл? — резко спросила Изабелла.

Линли снова взглянул на нее. Он ответил лишь на второй ее вопрос, хотя в его ответе была ссылка и на первый:

— Вы хотели, чтобы Хейверс и Нката вернулись в Лондон.

Эти слова он произнес не как осуждение. Не в его манере было говорить, что она все испортила. Но ему и не надо было говорить, потому что это было очевидно.

Изабелла развернулась в своем кресле к окну.

— Господи, — пробормотала она. — Я с самого начала во всем была не права.

— Я бы не сказал…

— Прошу вас, не надо. — Изабелла снова повернулась к нему. — Не надо меня утешать, Томас.

— Да нет. Это просто…

— Шеф? — На пороге стоял Филипп Хейл. В руке у него был листок бумаги. — Я нашел Мэтта Джонса, — сказал он. — Того самого Мэтта Джонса.

— Вы уверены?

— Похоже, все совпадает.

— И?

— Он наемник. Солдат удачи. Работает на группу, которая называется «Хэнгтауэр». Большую часть времени проводит на Ближнем Востоке.

— А что там у него за работа?

— Это совершенно секретно.

— И нас за это могут приговорить к высшей мере?

— Возможно.

— Спасибо, Филипп.

Хейл кивнул и вышел, взглянув на Линли. Его взгляд не требовал перевода: Хейл ясно дал понять, что суперинтендант подвела его в расследовании. Если бы она оставила его заниматься своим делом, то они еще несколько дней назад выяснили бы, кто такой этот Мэтт Джонс и все остальные. Вместо этого она заставила его торчать в больнице Святого Фомы. Это была карательная мера, демонстрация худшей разновидности лидерства, подумала Изабелла.

— Я уже могу говорить с Хильером, — сказала она.

— Изабелла, да не беспокойтесь вы о Хильере. Ничего из того, что мы узнали сегодня…

— Почему? Вы что же, исходите из принципа «что сделано, то сделано», если даете мне такой совет? Или нынешняя ситуация только ухудшит дело?

Она взглянула на него и поняла, что он не сказал ей еще чего-то.

Он слабо улыбнулся, по-доброму, что Изабелле не слишком понравилось.

— Что? — спросила она.

— Вчера вечером… — начал он.

— Мы не будем говорить об этом, — яростно оборвала его Изабелла.

— Вчера вечером, — твердо повторил Линли, — мы все обсудили и пришли к выводу, что это Фрейзер Чаплин. Ничто из того, что мы услышали сегодня, этого не меняет. Напротив, то, что удалось разузнать Барбаре, лишь подтверждает направление, которое мы избрали. — И, предваряя ее вопрос, Линли добавил: — Выслушайте меня. Если Уайтинг по какой-то причине защищает Гордона Джосси, то нам теперь понятны две вещи, которые ставили нас в тупик вчера вечером.

Она подумала над его словами и поняла, куда он клонит.

— Римский клад! — воскликнула она. — Если он существует.

— Предположим, что существует. Мы спрашивали себя, почему Джосси немедленно не сообщил о своей находке, как это положено, и теперь понимаем почему. Представьте себе его положение: если он выкапывает римский клад или даже часть римского клада и звонит властям, на него первым делом набрасываются журналисты и начинают задавать вопросы: как, что, где и почему. Такие вещи не утаишь, если этот клад хотя бы отчасти похож на сокровища Милденхолла и Хоксни. Очень быстро полиция огородит территорию, явятся археологи, набегут эксперты из Британского музея. Би-би-си не упустит такого случая, Джосси покажут в утренних новостях, а ведь он должен скрываться, известность — последнее, чего он хочет.

— Но Джемайма Хастингс не знала этого, она не знала, что он находится под протекцией, — задумчиво проговорила Изабелла.

— Вот именно. Он ей не признался. Не видел необходимости или, возможно, не хотел говорить.

— Наверное, она была рядом, когда он нашел клад, — сказала Изабелла. — Или он принес что-то в дом, потому что и сам не знал, что это такое. Гордон почистил это, показал ей. Они вернулись к месту, где он это обнаружил, и…

— И они обнаружили там еще больше, — закончил Линли. — Джемайма знала, что об этом необходимо доложить. Или, по крайней мере, предположила, что они должны сделать еще что-то, а не просто выкопать, отчистить и положить на каминную полку.

— И вряд ли они могли просто забыть об этом, — подхватила Изабелла. — Они бы захотели что-нибудь с этим сделать. Итак, Джемайма узнает, как им следует поступить, как должен поступить каждый, когда находит клад.

— И это, — заметил Линли, — ставит Джосси в ужасное положение. Он не может позволить, чтобы о его находке все узнали, поэтому…

— Поэтому он ее убивает, Томас. — Изабелла почувствовала себя опустошенной. — Обратитесь к здравому смыслу. Только у него был мотив.

Линли покачал головой.

— Изабелла, он единственный, у кого нет мотива. Последнее, чего он хочет, — это обратить на себя внимание, а в случае убийства это непременно произошло бы, потому что Джемайма жила с ним. Если он скрывается, ему необходимо остаться в тени. Если Джемайма настаивала на том, что о кладе нужно сообщить — почему бы, мол, не выставить его на продажу, ведь это принесет им состояние? — то убийство отнюдь не было способом укрытия от глаз общественности.