Друг от друга - Керр Филип

На обоих были свитера под горло и лыжные брюки. Один был помоложе, каштановые волосы у него стояли ежиком, словно он только что вышел из парикмахерской, и ему их чем-то намазали: маслом или кремом, брови тоже мохнато топорщились, а большие карие глаза напоминали собачьи, впрочем, он вообще лицом походил на собаку. Спутник его был повыше, еще некрасивее, с ушами как у слоненка и широким длинным носом.

Они повели меня наверх осторожно, точно я тащил невзорвавшуюся бомбу. В кабинете стол был передвинут, за ним лицом к лаборатории сидел мужчина, а перед столом — единственный стул. Мужчина вежливо пригласил меня сесть. Говорил он как американец. Когда я сел, он наклонился вперед, облокотившись на стол и сплетя пальцы, словно намереваясь помолиться, прежде чем приступить к допросу. Рукава рубашки были засучены — может, хотел показать, что настрой у него самый деловой, а может, просто из-за жары в комнате. Помещение пока еще не остыло. Густые седые волосы сваливались ему на глаза, а уж тощий он был, словно ленточка экскрементов, тянущаяся за давно не кормленной золотой рыбкой. Нос поменьше, чем у его соратников, но так, ненамного. Однако к размеру носа не особо кто стал бы присматриваться, отвлекал его цвет. Столько лопнувших капилляров расцвечивало этот нос, что он полыхал, как мухомор. Взяв ручку, обладатель диковинного носа изготовился писать в новом красивом блокноте.

— Ваше имя?

— Бернхард Гюнтер.

— Как вас звали прежде?

— Меня всегда звали Бернхард Гюнтер.

— Какой у вас рост?

— Метр восемьдесят семь.

— Размер обуви?

— Сорок четвертый.

— Размер пиджака?

— Пятьдесят четвертый.

— Номер партийного билета в НСДАП?

— Я никогда не состоял в нацистской партии.

— Номер удостоверения СС?

— Восемьдесят пять тысяч четыреста тридцать семь.

— Дата рождения?

— Седьмое июля тысяча восемьсот девяносто шестого года.

— Место рождения?

— Берлин.

— Ваше имя?

— Бернхард Гюнтер.

Мой дознаватель, вздохнув, отложил ручку. Чуть ли не нехотя он выдвинул ящик стола и достал папку, открыл и протянул мне паспорт на имя Эрика Груэна. Я раскрыл его.

— Это ваш паспорт? — спросил он.

— Фотография моя, — пожал я плечами, — но я никогда не видел этого паспорта прежде.

Он протянул мне другой документ.

— Копия досье СС на Эрика Груэна. Тут тоже ваша фотография, правильно?

— Фотография моя, а досье СС — не мое.

— Заявление о приеме в СС, заполненное и подписанное Эриком Груэном, и медицинская карта. Рост — метр восемьдесят восемь, светлые волосы, глаза голубые, отличительный признак — отсутствие мизинца на левой руке. — Он протянул мне документ. Я взял его — автоматически — левой рукой. — У вас тоже отсутствует на левой руке мизинец. Это вы вряд ли можете отрицать.

— Это долгая история, — сказал я. — Но я не Эрик Груэн.

— И еще фотографии, — продолжал мой дознаватель. — Вот вы пожимаете руку рейхсмаршалу Герману Герингу, снято в августе тридцать шестого года. На другой вы с обергруппенфюрером Гейдрихом в замке Вевельсбург, в Падерборне, в ноябре тридцать восьмого.

— Как видите, я не в нацистской форме, — вставил я.

— А вот ваша фотография, где вы стоите рядом с рейхсфюрером Генрихом Гиммлером, снятая, по-видимому, в октябре тридцать восьмого года. Он тоже не в нацистской форме. — Он улыбнулся. — Что, интересно, вы обсуждали? Эвтаназию, может, акцию „Т-четыре“?

— Я встречался с ним, верно. Но это не означает, что мы посылали друг другу рождественские открытки.

— Ваше фото с группенфюрером СС Артуром Нёбе. Минск, сорок первый год. На этом снимке вы в военной форме. Так? Нёбе командовал специальной оперативной группой, которая убила — сколько евреев, Аарон?

— Девяносто тысяч, сэр. — У Аарона акцент был скорее английский, чем американский.

— Девяносто тысяч евреев. Верно.

— Я не тот, за кого вы меня принимаете.

— Три дня назад вы находились в Вене, правильно?

— Да.

— Ну вот, хоть с чем-то согласились. Улика номер восемь: заверенное свидетельство Тибора Медгэсси, бывшего дворецкого семьи Груэн в Вене.

Когда ему показали вашу фотографию, ту, из вашего эсэсовского досье, он однозначно опознал вас как Эрика Груэна. А есть еще свидетельство дежурного клерка отеля „Эрцгерцог Райнер“. Вы там останавливались после смерти вашей матери Элизабет. Он также опознал в вас Эрика Груэна. Это был необдуманный поступок — приехать на похороны. Глупо, но понять можно.