Растерзанное сердце - Робинсон Питер

— Не твое дело. О своем, о девичьем.

— Стало быть, о мужчинах.

— Вот ведь самомнение! Что заставляет тебя предположить, что мы стали бы тратить бутылочку отличного пойла из «Маркса и Спенсера» на то, чтобы обсуждать вашего брата?

— Поставила меня на место. И как вы с ней сегодня утром встретились на работе? Смущались?

— Да нет, похихикали.

— А с чего все началось?

Энни опять почувствовала, что к горлу подкатывает тошнота. Она попробовала приказать ей пройти — как лишним мыслям при медитации, — и этот метод, кажется, сработал, по крайней мере — на время.

— Началось с сержанта Темплтона, — наконец ответила она.

— Кев Темплтон? Из-за его повышения?

— Нет, повышение тут ни при чем. И говори тише. Конечно, Уинсом разозлилась и из-за этого. И ее можно понять, правда? Мы знаем, что она идеально подходит для его должности, но мы знаем и то, что идеально подходящий человек не всегда занимает нужное место, даже если этот человек — темнокожая женщина. Вы, белые мужчины, вечно жалуетесь, когда место от вас уплывает, как вы считаете, из-за соображений политкорректности, но бывает и наоборот.

— Ну и что же тогда?

Энни рассказала ему, как, по словам Уинсом, вел себя Темплтон с Келли Сомс.

— Похоже, довольно жестко, — признал он, когда она закончила. — Но я не думаю, что он должен был предвидеть, что девушку будет тошнить.

— Он этим наслаждался. Вот в чем дело, — ответила Энни.

— Так решила Уинсом?

— Да. Только не надо мне тут этой вашей мужской солидарности! Если ты будешь продолжать в том же духе, я уйду. У меня сейчас нет настроения выслушивать ваши шовинистские штучки.

— Господи, Энни, мы же с тобой давно знакомы! К тому же, насколько я вижу, тут сидит всего один мужчина.

— Ну… В общем, ты понимаешь, о чем я. — Энни провела рукой по растрепанным волосам. — Вот черт, у меня похмелье, а вдобавок еще и голова в мерзком виде.

— Голова у тебя в отличном виде.

— Врешь, но все равно спасибо. В общем, такая вот история. Да, и еще эта чертова суперинтендант Жервез вчера на меня накинулась у себя в кабинете.

— Там-то ты что делала?

— Зашла пожаловаться на личные замечания, которые она позволила в отношении меня на совещании. Я рассчитывала как минимум услышать извинения.

— А получила?

— Издевательские и еще более личные замечания, а также приказ перейти на чтение и обработку показаний.

— Сурово.

— Очень. И она предостерегала меня насчет тебя.

— Что?

— Да-да. — Энни опустила глаза и стала разглядывать свой кофе. — Кажется, она думает, что между нами опять что-то есть.

— Как ей вообще могла взбрести в голову такая мысль?

— Не знаю. — Энни сделала паузу. — А Темплтон — ее подпевала.

— И что?

Энни наклонилась вперед и оперлась ладонями на стол:

— Как она узнала о том, что ты выпил пива в «Кросс киз» в тот вечер, когда мы приехали на убийство Барбера? Тогда Темплтон тоже был в пабе. — Энни взъерошила волосы. — Слушай, Алан, может, у меня мания преследования, но тебе не кажется, что Кев Темплтон наушничает?

— Но с чего он взял, что у нас с тобой «что-то есть», как ты выражаешься?

— Он знает нашу историю, а в Мурвью-коттедж мы приехали вместе. И оставались в Лондоне на ночь. Он сложил два и два и получил пять.

Бэнкс посмотрел в окно, пытаясь переварить то, что ему рассказала Энни, потом спросил:

— И что же? Он выслуживается перед новым супером?

— Похоже на то, — согласилась Энни. — Кев смышленый, к тому же честолюбивый. Он думает, мы — зануды и неудачники. Он уже сержант и сдаст экзамены на инспектора, как только ему выпадет шанс, но Темплтон уверен: чтобы продвинуться на этой работе, хороших оценок за экзамены мало. Полезно получить рекомендации от начальства. Наша мадам Жервез полагает: она создана для великих свершений, как минимум для того, чтобы стать главным констеблем, так что немного лизоблюдства Темплтону не повредит. Во всяком случае, такова моя версия.

— Ну что ж, звучит убедительно, — ответил Бэнкс. — И эта история с допросом Сомсов мне тоже не понравилась. Иногда мы вынуждены делать такие неприятные вещи — хотя я уверен, что в нашем случае можно было бы всего этого избежать, — но мы не должны ими наслаждаться.

— Уинсом считает, что он еще и расист. Как-то раз она подслушала, как он отпускает замечания насчет «черных» и «пакисташек», когда он думал, что она не слышит.