Растерзанное сердце - Робинсон Питер

Глава одиннадцатая

Бэнкс знал, что в деревеньках вроде Линдгарта проще всего разузнать о каком бы то ни было их обитателе, если зайти в местный бар или на почту. Так и вышло: именно Джин Мюррей, сотрудница почтовой конторы (являвшейся одновременно и газетным киоском), направила детектива в сторону последнего коттеджа по левой стороне Дарлингтон-роуд, сообщив, что «мистер Джонс» живет там уже несколько лет, что он, конечно, чудаковатый, у него явно не все дома, но он вроде бы безобидный и всегда вовремя оплачивает счет за газеты. Джин добавила, что он в общем-то отшельник и не любит посетителей. Она понятия не имела, в каких занятиях он проводит свои дни, но здесь на него никто не жаловался. Ее дочь Сьюзен прибавила, что гости у него бывают редко, но несколько раз она видела, как приезжают и уезжают автомобили. Описать их она не сумела.

Бэнкс оставил машину на булыжной мостовой возле общинного деревенского луга. Погода сегодня снова была безрадостная, с дождливым ветром, для разнообразия дувшим с востока, каменные крыши домов были темно-зелеными, точно болота, поросшие мхом. Голые ветви деревьев качались за телевизионными антеннами, а за ними тянулся полинялый задник — грязно-серое небо, цветом напоминавшее обмывки после грязной посуды.

В дальнем конце деревенского луга, между старой гостиницей «Бургундия» и темной приземистой методистской церковью, узенькая дорожка бежала вниз, к заросшему деревьями ручейку. По обеим его сторонам чередующимися уступами поднимались коттеджики из известняка: когда-то здесь жили работники, трудившиеся на ферме. Бэнкс постоял перед последним домиком по левой стороне и прислушался: никаких признаков жизни — ни звуков, ни света. Занавески в нижнем этаже задернуты, но в верхнем — открыты, как и окна.

Наконец он постучал в дверь. Ответа не последовало, поэтому он постучался снова, на сей раз громче.

Когда ему уже стало казаться, что дом необитаем, дверь отворилась. На пороге стоял человек весьма необычной внешности. С первого взгляда трудно было определить, Гривз ли это, поскольку Бэнксу пришлось довольствоваться лишь старыми фотографиями «Мэд Хэттерс», когда Гривз был подающей надежды рок-звездой лет двадцати с небольшим. Теперь, подсчитал Бэнкс, ему должно быть под шестьдесят, но выглядел он куда старше. Сильно ссутулившийся, с обвисшим брюхом, он был одет в черную майку с изображением серебристого «харли-дэвидсона» и мешковатые джинсы; ни обуви, ни носков на нем не было. Глаза — опухшие и пустые, а иссохшая кожа — бледная и морщинистая. Он либо был лыс, либо регулярно брил голову, что еще больше подчеркивало его выпирающие скулы и пустоту глаз. Бэнксу он показался больным стариком; целые световые годы отделяли его от юного красавчика, которого обожали девушки и который некогда привел в движение механизм успеха «Мэд Хэттерс».

— Я ищу Вика Гривза, — объяснил Бэнкс.

— Сегодня его нет, — ответил незнакомец. Лицо его оставалось равнодушно застывшей маской.

— Вы уверены? — поинтересовался Бэнкс.

Казалось, этот вопрос озадачил старика и даже причинил ему некоторое страдание.

— Он мог бы тут быть. Мог бы, если бы не пытался вернуться домой. Но машина у него сломалась. Колеса не вертятся.

— Простите?

Внезапно старик улыбнулся, показав полный рот гнилых и сломанных зубов, и произнес:

— Он ко мне отношения не имеет.

Затем он повернулся и ушел в дом, оставив дверь нараспашку. В недоумении Бэнкс последовал за ним. Дверь вела прямо в гостиную, точно так же, как в собственном коттедже Бэнкса. Поскольку занавески были закрыты, нижний этаж окутывал полумрак, но даже при этом скудном освещении Бэнкс разглядел, что комната захламлена кипами книг, газет, журналов. В доме слабо попахивало прокисшим молоком и сыром, который слишком надолго вытащили из холодильника, однако с этим запахом смешивался другой, приятнее: оливкового масла, чеснока, каких-то пряных трав.

Бэнкс направился вслед за стариком в заднюю часть дома, которую занимала кухня, где сквозь замызганные окна проникало чуть больше света, потому что цветастые занавески были задернуты лишь наполовину. Внутри помещение оказалось аккуратным и безупречно чистым, все сковородки и кастрюли сияли на своих крючках, тарелки и чашки сверкали в застекленных буфетах. Возможно, у Гривза и были проблемы с душевным здоровьем — а Бэнкс был уверен, что перед ним все-таки именно Гривз, — но эти проблемы не мешали ему себя обслуживать, во всяком случае, он явно справлялся с этим лучше, чем большинство знакомых Бэнксу холостяков. Старик стоял к Бэнксу спиной, помешивая что-то в кастрюле на газовой плите.