Растерзанное сердце - Робинсон Питер

Таня встретила его в дверях — тут не ошибешься, но Бэнкс был уверен, что он смог бы легко узнать ее и в толпе, — и не потому, что она была похожа на рок-звезду (какой бы ни считалась типичная внешность звезды). Она была более миниатюрной, чем ему казалось, когда он видел ее на концертах и по телевизору, и, безусловно, сейчас выглядела старше, но главное — была видна порода, класс, она была личностью. Это харизма, решил Бэнкс, который по роду своей профессии нечасто сталкивался с такими людьми. На мгновение Бэнкс почувствовал нелепое смущение, вспомнив, как подростком был в нее влюблен. Он невольно задумался, сможет ли она понять это по его поведению.

Одежда на ней была дорогая, но вполне домашняя: нарочито простые дизайнерские джинсы и свободный свитер грубой вязки. Она была босиком, ногти на ногах покрашены в красный цвет; темные волосы, в былые времена такие длинные и блестящие, теперь подстрижены коротко, и в них виднелись тонкие нити седины. Вокруг глаз и рта обозначились морщинки, но кожа лица все еще оставалась свежей. И минимум косметики: лишь чтобы подчеркнуть пухлые губы и внимательные глаза. Она двигалась с природной грацией, отметил Бэнкс, когда следовал за ней по широкому арочному коридору в большую гостиную с поблескивающим роялем у двустворчатого окна до пола, который был покрыт роскошным персидским ковром.

Таня свернулась в кресле, жестом пригласив Бэнкса сесть напротив, и сразу же закурила, сбрасывая пепел в массивную стеклянную пепельницу на плетеном столике. Ему захотелось покурить, но он подавил этот позыв. Она выглядела хрупкой и настороженной, словно ее столько раз ранили и предавали, что ее мир рухнет, если это случится еще раз. За много лет ее имя связывали с именами нескольких знаменитых рок-звезд и актеров и с таким же числом громких звездных разрывов, но теперь, как недавно читал Бэнкс, она жила одна, с двумя кошками, и ей это нравилось. Кошки, рыжая и полосатая, наличествовали, но ни одна не проявила особого интереса к Бэнксу.

Освоившись, Бэнкс вынужден был напомнить себе, что Таня — подозреваемая и ему следует изгнать из своего сознания яркие сексуальные фантазии, которые у него когда-то возникали по ее поводу, и перестать вести себя как робеющий подросток. Она была в Бримли с Линдой Лофтхаус, а позже входила в состав «Мэд Хэттерс». Кроме того, она находилась в Свейнсвью-лодж в ту ночь, когда утонул Робин Мёрчент. Насколько было известно Бэнксу, у нее не было мотива ни для того, ни для другого преступления, но мотивы иногда имеют свойство проявляться позже, когда средства и возможность преступления надежно расставлены по местам.

— Знаете, по телефону вы были не очень-то многословны, — заметила она с легким упреком.

Бэнкс уловил следы американского акцента, хотя знал, что она со студенческих лет живет в Англии.

— Я по поводу убийства Ника Барбера, — произнес он, наблюдая за ее реакцией.

— Ник Барбер? Писатель? Господи! Я не слышала. — Она побледнела.

— Что вы так нервничаете?

— Я с ним разговаривала по телефону. Всего недели две назад. Он хотел со мной пообщаться. Писал статью про «Мэд Хэттерс».

— Вы согласились с ним поговорить?

— Да. Ник был из тех музыкальных журналистов, которым можно доверять: они ничего не исказят. Боже мой, как ужасно! — Она прижала ко рту ладонь..

Если она играет, подумал Бэнкс, то это у нее чертовски хорошо получается. Но она выступала на сцене, у нее профессия такая, напомнил он себе. Словно почувствовав ее волнение, одна из кошек медленно приблизилась и, сердито зыркнув на Бэнкса, вспрыгнула Тане на колени. Таня отрешенно погладила ее, и та замурлыкала.

— Простите, — сказал он. — Я не думал, что вы были близки, иначе не стал бы так бестактно вываливать на вас эту новость.

— Близки мы не были, — ответила она. — Мы с ним встречались всего один или два раза. Мне нравились его работы. Он собирался заехать, расспросить о моем первом периоде в группе. Кошмар какой!

— Когда он звонил? — поинтересовался Бэнкс.

— Две или три недели назад. Мы не условились о точной дате. Он сказал, что скоро со мной свяжется, но так этого и не сделал.

— Он говорил еще что-нибудь?

— Только что звонит из автомата и у него кончается карточка. Что случилось? Зачем кому-то убивать Ника Барбера?

Телефон-автомат. Теперь понятно, почему Таниного номера не было в распечатке разговоров, подумал Бэнкс.