Далекое эхо - Макдермид Вэл

Брови Данкана в ужасе взлетели вверх.

— Не думаю, что это хорошая мысль. Единственный человек, с которым Макфэдьен желает говорить, это заместитель начальника полиции Лоусон. А он распорядился не вести никаких переговоров до его возвращения.

— Он должен услышать то, что я хочу сказать, — веско произнес Алекс. — Он делает все это, потому что хочет, чтобы мир узнал, кто убил его мать. Он думает, что это сделали я и мои друзья. Но он не прав. Сегодня я выяснил правду, и он должен быть первым, кто это услышит.

Данкану не удалось скрыть свое удивление:

— Вы хотите сказать, что знаете, кто убил Рози Дафф?

— Знаю.

— Тогда вам нужно сделать заявление об этом одному из наших офицеров, — твердо сказал Данкан.

По лицу Алекса прошла дрожь, выдавая силу сдерживаемого чувства.

— У него сейчас моя дочь. Я могу прекратить это мгновенно. Каждая минута промедления, когда вы не даете мне с ним поговорить, может стоить ей жизни. Я не стану говорить ни с кем, кроме Макфэдьена. А если вы не позволите мне этого, я обращусь к прессе. Я скажу им, что у меня есть средство закончить эту осаду, а вы не даете мне его применить. Вы действительно хотите услышать эту эпитафию своей профессиональной карьере?

— Вы не понимаете, что делаете. Вы не являетесь опытным переговорщиком. — По голосу Данкана Алекс понял, что это его последняя попытка воспрепятствовать разговору.

— Весь ваш опыт не дал пока ничего хорошего. Разве не так? — вмешалась Линн. — Алекс всю свою деловую жизнь ведет переговоры с разными людьми. Он прекрасно умеет это делать. Пусть попробует. Мы берем на себя полную ответственность за исход.

Данкан посмотрел на Карен, та пожала плечами. Он глубоко вздохнул.

— Я буду вас слушать, — сказал он. — Если решу, что ситуация выходит из-под контроля, то я прерву разговор.

От внезапного облегчения у Алекса закружилась голова.

— Отлично. Вперед, — произнес он.

Данкан вынес телефон и надел наушники. Затем он передал пару наушников Карен и подал микрофон Алексу:

— Ну, давайте.

Телефон прозвонил раз, другой. Три раза. На середине четвертого звонка трубку сняли.

— Вернулся за следующей порцией, а, Лоусон? — раздался голос на другом конце провода.

Он говорит как ни в чем не бывало, подумал Алекс. Непохоже на человека, который похитил младенца и чья жизнь висит на волоске.

— Это не Лоусон, — произнес он. — Это Алекс Джилби.

— Мне нечего тебе сказать, ты — гнусный убийца.

— Погоди минуту. Мне нужно сказать тебе кое-что важное.

— Если ты собираешься отрицать, что убил мою мать, можешь не сотрясать воздух напрасно. Я тебе не поверю.

— Я знаю, кто убил твою мать, Грэм. У меня есть доказательство. Оно здесь, в моем кармане. У меня частички краски, которые соответствуют краске на одежде твоей матери. Я взял их сегодня утром в автоприцепе у озера Лох-Ливен. — В ответ тишина и звук резко втянутого воздуха. Алекс продолжал: — В ту ночь там был еще один человек. Человек, на которого никто не обратил внимания, потому что у него был повод там находиться. Человек, который встретил твою мать после работы и привез ее в свой автоприцеп. Я не знаю, что именно произошло, но подозреваю, что она отказалась от секса с ним и он ее изнасиловал. А придя в чувство, осознал, что не может оставить ее в живых, потому что она пойдет и расскажет об этом. Для него это означало крах. Поэтому он ее заколол. Затем отвез ее на Холлоу-Хилл и бросил там умирать. Никто никогда его не подозревал, потому что он представлял закон. — Карен Пири смотрела на него, открыв рот, в ужасе от того, что сразу сообразила, о ком речь.

— Назови его имя, — прошептал Макфэдьен.

— Джимми Лоусон. Это Джимми Лоусон убил твою мать, Грэм. Не я.

— Лоусон? — Это было почти рыдание. — Это какой-то фокус, Джилби.

— Никаких фокусов, Грэм. Как я уже сказал, у меня есть доказательство. Что ты теряешь, поверив мне? Кончай эту ерунду, и у тебя будет шанс наконец увидеть, что справедливость восторжествует.

Наступило долгое молчание. Данкан подбирался ближе к Алексу с явным намерением отнять микрофон. Но Алекс отвернулся и сжал микрофон крепче. Наконец Макфэдьен заговорил:

— Я думал, что он делал это, потому что только так можно достичь какой-то справедливости. Я не хотел, чтобы это делалось его способом, потому что хотел заставить вас страдать. А он делал это, чтобы прикрыть себя. — Макфэдьен говорил медленно, но растерянному Алексу его слова были абсолютно непонятны.