Музыка под занавес - Рэнкин Иэн

— И вы с радостью согласились, — закончил Ребус. — Несмотря ни на что. Потрясающая дисциплинированность и преданность служебному долгу. — Опустив взгляд, Ребус заметил на столе свежую газету. Причиной смерти Литвиненко стало отравление полонием-210. Что это за яд такой, Ребус понятия не имел.

— Так что вам нужно? — поинтересовался Уиллс. — Я думал, вы свои дела давно закончили.

Кружка охранника была украшена эмблемой городской радиостанции «Разговор».

— У вас случайно нет с собой молока? — спросил Уиллс без особой надежды, но Ребус уже переключил свое внимание на экраны камер наблюдения.

— Вы ездите на работу на машине, мистер Уиллс?

— Иногда. Не очень часто.

— Помнится, вы говорили, что попали в аварию.

— Ничего серьезного. Во всяком случае, тачка все еще бегает.

— Она сейчас здесь?

— Нет.

— Почему? — Уиллс собирался ответить, но Ребус остановил его, подняв вверх палец. — Кажется, я знаю. Если бы вас тормознула полиция и вы дыхнули в трубочку… Я угадал?

Уиллс кивнул.

— Весьма благоразумно с вашей стороны, — похвалил Ребус. — Но в те дни, когда вы приезжаете сюда на машине, вы, вероятно, ставите ее в такое место, где вам ее хорошо видно?

— Конечно. — Уиллс отхлебнул чая и сморщился.

— Иными словами, вы стараетесь оставить вашу машину в поле зрения одной из этих камер? — Ребус кивнул в направлении экранов. — Всегда на одном и том же месте, да?

— Как правило — да. А что?

— Ваш напарник тоже так делает? Впрочем, он, кажется, предпочитает нижний уровень.

— Откуда вы знаете?

Ребус пропустил вопрос мимо ушей.

— Когда я был здесь в первый раз… — проговорил он медленно. — На следующий день после убийства, помните?..

— Да.

— С камер первого этажа место, где произошло нападение, не просматривалось. — Ребус снова показал на экраны. — Вы сказали, что раньше одна из камер была направлена именно в эту точку, но потом ее развернули. А сейчас, как я погляжу, она снова смотрит туда же, куда и раньше. Вот мне и пришло в голову, а не направлена ли она на то самое место, где свою машину оставляет мистер Уолш?

— К чему это вы клоните?

Ребус изобразил любезную улыбку.

— Мне просто интересно, когда именно развернули камеру. — Подавшись вперед, Ребус навис над скорчившимся в кресле охранником. — Я уверен, когда вы отрабатывали вашу последнюю смену накануне убийства, она смотрела туда же, куда и сейчас. А потом с ней кто-то повозился.

— Я уже говорил вам: время от времени камеры поворачивают, чтобы…

Ребус наклонился еще ниже. Теперь его и Уиллса разделяло меньше шести дюймов.

— Вы ведь все знаете, не так ли? — проговорил он негромко. — Умом вы не блещете, но вы догадались, что произошло, гораздо раньше нас. Вы говорили кому-нибудь о своих догадках, мистер Уиллс? Или лучше поставить вопрос так: умеете ли вы хранить секреты? Я понимаю, вам не хочется доносить на своего товарища, чтобы жить спокойно и иметь возможность выпить винца на сон грядущий и чаю с молоком — утром, и все же я позволю себе дать вам один совет… И уверяю вас, что последовать ему в ваших же интересах… — Ребус выдержал многозначительную паузу. Убедившись, что полностью завладел вниманием охранника, он сказал: — Не говорите ничего Уолшу. Ни единого словечка, Уиллс, потому что, если вы проболтаетесь, а я об этом узнаю, я сделаю все, чтобы отправить в камеру не его, а вас. Поняли?

Уиллс не двигался, только чашка с остатками чая чуть дрожала в его руках.

— Я надеюсь, мы друг друга поняли? — спросил Ребус, чуть повысив голос. Охранник судорожно кивнул, но детектив еще не закончил.

— Адрес, — коротко приказал Ребус, бросая на стол перед Уиллсом раскрытый блокнот. — Я хочу, чтобы вы написали его своей рукой… — Некоторое время он смотрел, как Уиллс, отставив чашку в сторону, начинает писать.

— И еще одно, — добавил Ребус, забирая блокнот. — Когда я подъеду к выходу, вам придется открыть для меня шлагбаум бесплатно. Одни ваши тарифы за парковку уже содержат в себе состав преступления.

Шэндон, стиснутый с одной стороны каналом, а с другой — Слейтфорд-роуд, располагался на западной окраине города. Доехать туда можно было минут за пятнадцать, а в выходные и того быстрее. Тем не менее Ребус вставил в сидиолу первый подвернувшийся под руку диск, но это оказалась демозапись Эдди Джентри. Он поспешно извлек диск и, бросив его на заднее сиденье, поставил Тома Уэйтса, но «фирменный» дребезжащий баритон последнего показался ему слишком навязчивым, и он выключил музыку.