Перед заморозками - Манкелль Хеннинг

Томас Окерблум замолчал.

— Ты видел что-нибудь? — спросил Курт Валландер.

— Я и рассказываю, что видел.

— Ты сказал: кому придет в голову поджечь теленка. А это не мог быть несчастный случай?

— То есть бычок сам облил себя бензином и сам поджег? Никогда не слышал, чтобы животные кончали жизнь самоубийством.

— Значит, это сделал кто-то. О чем я и спрашиваю. Вы никого не заметили, когда отдернули занавеску?

Томас подумал, прежде чем ответить. Линда пыталась понять ход мыслей отца, предугадать его следующий вопрос.

— Нет. Только Эпплет, весь в огне — вот и все, что я видел.

— И не догадываетесь, кто бы мог это сделать?

— Псих. Только псих на такое и способен.

Курт кивнул:

— Больше мы ничего тут не узнаем. Пусть теленок полежит пока. Мы приедем, когда будет светло. Сейчас ничего не разглядишь.

Они вернулись к машинам.

— Только псих и способен на такое, — повторил Томас Окерблум.

Курт Валландер не ответил. Линда заметила, что он устал, лоб был весь в морщинах. Он как будто вдруг постарел. Ему не по себе, подумала она. Сначала с лебедями, то ли были эти горящие лебеди, то ли нет, а теперь — этот бычок по имени Эпплет, он-то уж точно сгорел.

Он словно прочитал ее мысли и повернулся к Окерблуму.

— Эпплет, — сказал Курт, — необычное имя.

— Я, когда помоложе был, играл в настольный теннис. И нескольких бычков назвал по именам игроков сборной. У меня, например, был бык по имени Вальднер.^[7]

Валландер кивнул. Линда заметила, что он улыбается. Ее отец ценил оригиналов.

Они вернулись в Истад.

— И что ты обо всем этом думаешь? — спросила Линда.

— В лучшем случае мы имеем дело с каким-то сумасшедшим, садистом.

— В лучшем случае?

— В худшем — он на зверях не остановится.

Линда поняла, что он хочет сказать. Но она также и поняла, что лучше пока не задавать вопросов.

8

Когда Линда проснулась, отца уже не было. Половина восьмого. Она потянулась и решила, что проснулась от того, что отец, уходя, хлопнул дверью, и, наверное, нарочно. Пытается быть строгим и не давать мне зря валяться в постели.

Она встала и открыла окно. День был ясным и по-летнему теплым. Ночные события заметно отдалились — дымящийся труп животного, внезапно постаревший отец. Он все может от меня скрыть, подумала она, только не беспокойство.

Она позавтракала и быстро оделась в то же, что и накануне. Потом передумала и дважды переоделась, пока не осталась довольна. Позвонила Анне. После пяти сигналов включился автоответчик. Она крикнула в трубку, прося Анну ответить. Но там никого не было. Она остановилась перед зеркалом в прихожей и спросила себя — по-прежнему ли она обеспокоена, что некая Анна исчезла, ничего ей не сказав. Нет, сказала она себе, я не волнуюсь. У нее наверняка есть причина. Она, конечно, ищет того мужчину, что стоял на улице и имел наглость быть похожим на ее отца.

Линда спустилась к лодочной пристани и побрела вдоль причалов. Море было совершенно зеркальным. Полуголая дама лежала на носу катера и храпела. Еще тринадцать дней, подумала Линда. От кого я унаследовала эту нетерпеливость? От отца — вряд ли, от матери — уж совсем маловероятно.

Она повернула назад. На чугунном кнехте лежала забытая кем-то газета. Она нашла объявления о продаже подержанных машин. СААБ за девятнадцать тысяч. Отец обещал дать десять. Ей очень хотелось машину. Но СААБ за девятнадцать? Сколько он прослужит?

Она сунула газету в карман куртки и пошла к Анне. На звонок в дверь никто не ответил. Она уже привычно вскрыла замок и прошла в прихожую. Вдруг у нее появилось чувство, что здесь кто-то побывал после того, как она ушла отсюда в полночь. Она стояла совершенно неподвижно, скользя взглядом по стенам прихожей, одежде, выстроенным в ряд ботинкам. Что изменилось? Ничего такого, что подтверждало бы ее догадку, она не заметила. Она вошла в квартиру и села на диван. Пустая комната. Если бы на моем месте был отец… будь я отцом, я постаралась бы найти следы того, что здесь происходило, увидеть людей, драматические события. А я ни черта не вижу и ничего не могу заметить, кроме того очевидного факта, что Анны тут нет.

Она поднялась и дважды медленно обошла квартиру. Теперь она была уверена, что Анны ночью здесь не было. И никого не было. Единственное, что ей удалось обнаружить, — следы ее собственного вчерашнего пребывания.