Испить чашу до дна - Михайлова Евгения

— Я знаю, — засмеялся Николай Иванович. — Но не в таком же количестве. Хотя… — он подошел к Ольге. — Я вижу, что наша воительница улыбнулась. Галиматья подействовала? Хорошо. Прощаемся. Сейчас уколы и спать.

…Когда Виктор остановил машину во дворе дома Назаровой, она внимательно посмотрела ему в глаза и сказала:

— Она улыбнулась не из-за моей байки, а из-за того, что вы пообещали на ней жениться.

— Я? Разве я что-то… Да! Пообещал. Но вы ужасно прямолинейная и бестактная женщина. Так хватать за горло!

— О чем вы, Виктор? Вы меня неправильно поняли. Я никогда не хватала мужчин за горло. В противном случае у меня было бы сто пятьдесят мужей. А их не было вовсе. Я просто так вас поняла. Нет — так нет. Найдем другого. Оля скоро опять станет красавицей. Спасибо, что подвезли. До встречи. Мне будет удобно, если б вы за мной заезжали хотя бы через день. Нам нужно поставить ее на ноги.

Назарова выплыла из машины и помела своей шубой дорожку к подъезду. Виктор перевел дыхание. Ей может взбрести в голову что угодно. В том числе — найти Ольге другого. Прямо сейчас.

«Мы ехали шагом, мы мчались в боях, и «Яблочко-песню» держали в зубах», — мурлыкал Сергей, не разжимая губ. Он поднимался по широким ступеням розового мрамора, в перилах, как водится, блестели финтифлюшки, скорее всего, на самом деле золотые, в живописном беспорядке вились живые цветы, новые туфли засверкали, утопая в светло-кремовых пушистых коврах. «Каждый день их, наверное, чистят, — скептически подумал Сергей. — Вот что значит — лишние деньги. Было бы в обрез, пили бы водку. Заполняли бы досуг и прочищали сосуды. Некогда было бы убивать и грабить. А так — ребята со вкусом, конечно».

Он поднялся на нужное количество ступенек, показал приглашение безупречного вида охранникам, похожим на манекенов из магазина мужской одежды, и прошел в большой и светлый зал для приемов. Столы накрыты для фуршета, Сергей мельком отметил приличный выбор яств. По залу замедленно передвигаются и вальяжно переговариваются в основном мужчины. Встреча сугубо деловая, важная. Женщины есть, но смотрятся неуместно. Одеты и причесаны, конечно, прекрасно. Но лица воспаленные, глаза какие-то несытые. Хотя все в теле. «Боятся, что мужики их разведут, — сочувственно подумал Сергей. — Что не исключено. Дискриминация, блин».

А навстречу ему, улыбаясь во все тридцать два искусственных зуба, уже шел Марат Сейфулин. Прям друг любезный. Хотя пропуск на эту высокую встречу Сергею прислал совсем другой человек, его постоянный клиент.

— А чего тебе там делать? — спросил он.

— Ничего, — ответил Сергей. — Потереться, перекусить, глаз кому-то помозолить. Случайно увидел список приглашенных. Посмотрю, думаю, в натуре. А то в СМИ и в инете все плохо выглядят, как правило. Наверное, это происки. А ты?

— Однозначно, — засмеялся клиент. — Шпионь на здоровье, знаю я твое — «потереться». Меня там не будет. Я знаю, как они выглядят.

Сергей подошел к Марату и какое-то время стоял, невозмутимо глядя тому в глаза, не улыбался и не замечал его протянутой руки. Дождался, пока появится нужное выражение в его темных глазах. Подвоха ждет. Не знает, с кем Кольцов на самом деле пришел, но чувствует, что по его душу.

— Привет! — просиял вдруг Сергей. — Рад видеть тебя в добром здравии.

— Я вообще-то на здоровье не жалуюсь, — Марат улыбался уже не так широко. — Когда ты позвонил, что тебя сюда пригласили, я не понял: зачем?

— Я сам не понял. Меня куда только не приглашают! То на корпоратив со стриптизом, а потом оказывается, что он мужской, представляешь? То на горнолыжный курорт — я за лыжи, а мне говорят: нет, ты мне жену там с кем-то застукай. Ну или вот так: на встречу, где я никого, кроме тебя, не знаю, ничего толком не понимаю и не хочу понимать, что еще существеннее. Но мне здесь нравится. Давай поедим, если можно. Тут все в порядке, не знаешь? Никаких закусок с полонием или типа того?

— Слушай, шутки у тебя дурацкие, — Марат уже не улыбался. — Пойдем, поешь, я могу первый с твоей тарелки пробовать. Так вроде тираны-маньяки рабов заставляли?

— Если не трудно, — признательно произнес Сергей. — Ты очень ко мне хорошо относишься. Я даже вырос в своих глазах. Тиран-маньяк! Это звучит гордо.

Они подошли к столику, Сергей положил себе в тарелку немного салата и крабов и демонстративно подождал, пока Марат, пытаясь изображать шутника, не проглотил маленького крабика, поперхнувшись при этом, как будто тот был живым и его цапнул за язык.

— Ты пришел издеваться? — наконец спросил Сейфулин.

— У тебя такие наивные представления об издевательствах? — серьезно ответил вопросом на вопрос Сергей. — Нет. Я пришел спросить, как ребята? Пуля в плече — это серьезно. Я знаю, потому что у меня это хорошо получается. А ты им даже врача не вызвал. Это точно. В ту ночь ты им никого не вызвал!

— Ты вообще о чем? — ровным голосом спросил Сейфулин.

— А! Этот вариант я выпустил из виду. Никаких ребят не было, да? Я просто опьянел от двух глотков виски? Или ты что-то галлюциногенное добавляешь в напитки? Для особо желанных гостей.

— Добавляю. Ты придумал, как проверишь свой бред?

— Даже не пытался. Говорю же, только сейчас понял, что это бред.

— Ты кому-то сообщил?

— Знаешь, Марат, я — человек общительный, с широким кругом друзей, как говорится. Но я не люблю, когда кто-то пытается нарушить мое личное пространство. Я не слишком умно выразился?

— Значит, сказал. Твои проблемы.

— Конечно, не твои. Кстати, а ты ведь жену Андрея Семенова видел не мельком. Хорошо рассмотрел. В своем особняке, в картинной галерее. Почему соврал?

— Интересно. У меня что, нет личного пространства?

— Есть. А надежды на эту женщину остались? Ну так, между нами. Как мужчина мужчине. Я бы понял. Такую вторую не найдешь.

— Ты больной! Какое твое дело, собака! — Марат побледнел от бешенства.

— Что с тобой? Тебе придется отвечать на этот вопрос не мне, а следствию. Поскольку дело о без вести пропавшем Андрее Семенове заведено по заявлению родственников и по вновь открывшимся обстоятельствам. Если ваши деловые непонятки могут гасить те, с кем ты в связке, то конфликт из-за женщины кому-то как раз может быть на руку. И следствию захотят помочь. Ничего не желаешь мне рассказать? Я гуманнее твоих друзей, сам знаешь.

— Слушай. Ты зря так ко мне прилип. Дело, говоришь, завели? Спасибо за информацию. Какие еще обстоятельства, вновь открывшиеся? На пушку берешь? Я скажу. Эта Лиля меня оскорбила. Я такое не простил бы, даже если бы на земле больше женщин не осталось.

— О как! Прям джигит. Я почти поверил.

— Проверяйте. Его нет с мая, а я даже не звонил ей ни разу. Спроси у нее.

— Как ты хорошо все помнишь и про него, и про нее. А почему ты не звонил? Был хороший повод помощь предложить или отомстить за оскорбление, сказать, вот, мол, даже помочь не хочется. То, что она тебя зацепила, ежу понятно. А ты выжидал. Просто так или чего-то опасался? Кстати, твоя подруга, а на нашем языке сожительница Марыся Липская в курсе того, что ты Семенову вроде за что-то возненавидел. И ее мужа тоже. Ты ей рассказал по пьяни.

— Ты у Марки спрашивал? Да я сейчас тебе морду разобью! Она сказала? Я ей…

— Успокойся. Ее следователь и так, если понадобится, вызовет. Она свидетель. Так что с мордами нашими поаккуратнее. Я уже засомневался по поводу своего «бреда».

— Суки, — выдохнул Сейфулин.

— Хорошо поговорили, — улыбнулся Сергей. — До встречи.

Марат, конечно же, догнал его на лестнице.

— Подожди. Сережа, мы как-то плохо поговорили. Я тебя, конечно, понимаю…

— Да ну! — изумился Сергей.

— Кончай. Я серьезно. Слушай, ты меня знаешь. А не знаешь — спроси кого хочешь. Я не бедный и, главное, не жадный. Если меня кто-то заказал, — а иначе и быть не может, — я все отдам. Кто? Скажи. У тебя будет другая жизнь.

— Может, и заказал, — задумался Кольцов. — Только мне это откуда знать, сам посуди. Я — никто. Если бы у тех, кого не было на самом деле, получилось, никто бы и не заметил моего отсутствия. Теперь, конечно, присматривают. Я надеюсь. Но такая информация…

— Подумай. Концерт ты мне устроил, а домой приедешь, как следует подумай. Такие предложения бывают раз в жизни. Поймешь это, захочешь поговорить. Я жду.

Май, семь месяцев назад. Киев. Пляж на берегу Днепра.

Андрей Семенов лежит на едва теплом песке, раскинув крупные мускулистые руки и ноги. Его глаза закрыты, но он видит сквозь веки и неяркое солнце и прекрасное тело Лили, которая сидит рядом в шезлонге, и худенькую белокожую Вику, дочь что-то строит из песка. Они отдыхают. Андрей старается приезжать поздней весной в Киев с самого детства, когда тут жили его дедушка и бабушка. Все здесь однозначно изменилось к худшему. Но так же буйно и стойко цветут высокие каштаны, кружит голову запах сирени, еще можно выпить где-то кружку настоящего парного молока с горячими бубликами. И Днепр, сильный, холодный, непокорный. Андрею здесь хорошо. Только чувства гармонии, которое всегда возникало в нем тут в детстве, исчезло. На душе муторно. Он приехал с семьей. Как бы ни кидало его из стороны в сторону, он ни на секунду не переставал гордиться своей женой, ее красотой, умом, сдержанностью. Только он знает, сколько страсти кроется за этим спокойствием. При одной мысли о дочери его душа переполняется невыразимой нежностью и жалостью. Она кажется ему очень беззащитной. Они обе кажутся ему беззащитными. Поэтому он борется за место в ряду самых сильных. Лиля не догадывается, чего ему стоит эта борьба. Ему осточертел бизнес, в котором нельзя просто работать — без грязи и крови. Андрей бесстрастно подумал о том, что если он вернется в Москву и убьет хотя бы Марата Сейфулина, то тут же поднимется на ступеньку выше в глазах остальных. Андрей перевернулся на живот, крепко зажмурился, сжал руки в кулаки. Он хочет быть непобедимым, но ему не нужны такие победы. Если бы он тогда не приехал на помолвку брата, если бы не увидел Лилю… Он бы не попал в этот переплет, где в каждой ситуации Боливар не вынесет двоих. Он бы вернулся во Францию, в маленькую съемную квартиру, преподавал бы биологию в Сорбонне, пил вино по вечерам в бистро в обществе очередной влюбленной студентки. Семья — это страшное бремя. Он постоянно боится поставить ее под удар. Столько отморозков вокруг. Лиля слишком красива. Он слишком прямолинеен и нетерпелив. Он думает о том, как их обезопасить, своих девочек, на тот случай, если с ним что-то случится. Надо бы переписать на нее часть бизнеса. Вывести какие-то деньги, положить их на ее счет. У нее же ни гроша не будет, если вдруг что-то с ним случится. Он резко поднялся и встал перед женой.