Тайна совещательной комнаты - Никитинский Леонид

— Пошли, — сказала Ри, обрадованная тем, что вот и нашлась ей тоже подружка.

— А ты почему в присяжные согласилась? — спросила Роза, шагая рядом с ней немного вприпрыжку. — Скучно тебе, что ли, в теннис играть?

— Не то чтоб скучно. Я на юридический, может, осенью буду поступать. Ну, что-то же надо в жизни делать. Вот ты, например, что делаешь?

— А я, наоборот, отдохнуть решила, — сказала Роза. — У меня фирма по евроокнам, семь лет уже, ну, знаешь, дело уже само крутится, а я замоталась совсем…

Как будто подтверждая ее слова, мобильник у нее на шее зазвонил, и Роза на ходу стала отдавать кому-то распоряжения: «По двести за метр! Как? Этим, я сказала, по двести за метр!.. Так то там скидки, а этим по двести, и все».

Она дала отбой и продолжила свою мысль, обращаясь к Ри:

— Дай, думаю, отдохну на законном основании, заодно посмотрю, как это бывает. В жизни ни от чего не зарекайся, бизнес есть бизнес, тебя вон вообще взорвали. Да еще и прикольно — где еще такой аттракцион, чтобы людей судить? Сигарету дать?

— Нет, спасибо.

— Свежевыжатый сок, обезжиренный кефир, кофе без кофеина… — прощебетала Роза, притормаживая свою рысцу у входа, — А вон и еще один. С-слесарь ш-шестого рразряда…

— Зд-дравствуйте, — сказал слесарь угрюмо.

— А ты чего такой грустный-то, а? — Роза загнула английской интонацией свой вопрос так витиевато, что слесарь Климов не сразу его понял.

— Ж-жену вот в больнице навещал, — объяснил заика. — Я почему согласился в п-присяжные: с работы каждый день не отп-про-сишься, а тут рядом.

— А что с ней? — участливо спросила Ри. — Может, помочь чем, лекарство какое, может быть, нужно?

— Ей уже нельзя п-помочь, — буднично объяснил слесарь, посмотрев мимо.

Вторник, 20 июня, 11.00

Прокурорша произносила свое вступительное слово, расхаживая в расстегнутом синем кителе перед скамьей присяжных. Они сидели за барьером в два ряда с прицепленными к груди бумажными номерами и старались слушать внимательно. От жары и от напряжения под мышками у прокурорши выступили пятна пота.

— Мне предстоит доказать факт убийства при отягчающих обстоятельствах. Именно это — наиболее тяжкое преступление, в котором от лица государства я обвиняю того, кто сидит на скамье перед вами… — Прокурорша всем бюстом величаво развернулась к Лудову, глядевшему на нее с любопытным безразличием. — Но убийство это, как говорят юристы, неочевидное. По этой причине мы начнем с изучения тех мотивов, по которым подсудимый убил своего бывшего партнера Александра Пономарева…

— Я возражаю, ваша честь, — встряла адвокатесса. — Прокурор не имеет права говорить об убийстве как о доказанном факте.

— Но прокурор же должен изложить фабулу обвинения, — примирительно сказал судья. — Продолжайте, Эльвира Витальевна. Но вы уж там уж как-нибудь, чтобы не забегать.

— Я также обвиняю гражданина Лудова в хищении совместно с убитым им гражданином Пономаревым денежных средств государства в форме систематической неуплаты таможенных платежей в форме мошенничества при оформлении ими телевизоров «Панасоник» из Китая…

Подсудимый, для которого слова прокурорши не были новостью, должно быть, медитировал по-китайски, прикрыв глаза, чуть покачивался в своем аквариуме из стороны в сторону, и когда при этом он чуть шевелил губами, то становился и вовсе похож на неторопливую глубоководную рыбу. Адвокатесса косилась на присяжных. Большинство слушало внимательно и бессмысленно, как студенты-новобранцы первую лекцию декана. Но Журналиста с хвостиком абракадабра прокурорши явно забавляла, и он даже пытался записать, продолжая жевать жвачку.

— Мошенническими действиями Лудова государству нанесен ущерб на сумму… — прокурорша сделала паузу и выдохнула: — Двадцать миллионов долларов! Уважаемые присяжные! Я буду показывать всю преступную деятельность подсудимого с самого начала. А начата она была еще в конце восьмидесятых годов в форме контрабанды из Китая, которой Лудов занимался в преступной группе с Пономаревым, впоследствии им убитым…

— Я возражаю!

— Не сбивайте меня! С эпизодов контрабанды мы и начнем. Я буду представлять вам документы, мы будем допрашивать здесь свидетелей, которых будет много. Вам придется набраться терпения…

Виктория Эммануиловна тоже присматривалась теперь к каждому присяжному по отдельности и записывала впечатления в блокнотик рукой со свекольным на этот раз маникюром: «Синий бюстгальтер Эльвиры под белой блузкой. Пусть КГБ ей скажет, чтобы надела белый». Она заметила, что старшина под номером «1» разглядывает прокуроршу с восхищением, но учительница под номером «5» — скорее иронически, как и похожая на любящую дерзить школьницу веснушчатая Скребцова (№ 11 во втором ряду). Крайний справа (№ 12), похожий на медведя, мучился с похмелья, у него явно пересохло во рту. Запасная Мыскина (№ 14), кутая плечи в платок, несмотря на жару, со смесью сожаления и осуждения смотрела на женщину ее же возраста, сидевшую в зале, в которой она безошибочно угадала мать Лудова. Седой интеллигент в очках под номером «10» крутил головой с благожелательным интересом, а болезненно худой запасной № 13 на последнем кресле справа, делая вид, что что-то записывает, видимо, решал кроссворд.