Солнце в крови - Михайлова Евгения

Андреас провел пару часов у телефона: договаривался о кредите, практически решил вопрос с арендой. Пусть будет для начала самое простое оборудование: канат, брусья, зал для баскетбола, борьбы, читалка с шахматами: он свои книги туда перевезет. Главное, чтобы у ребят опять появилось место, куда им захочется приходить.

Потом он нашел объявление в Интернете, которое разослал один парень из Клина. Невеста его – Софья Лебедева – поехала в их поселок к тете как раз в день пожара в школе, но у тети не появилась, не звонит, телефон недоступен. Андреас пешком добрался до дома этой тети: она жила на самом отшибе. Екатерина Савельевна Кечмарева. Может, он ее встречал где-то раньше, просто имени не знает.

Кечмарева оказалась суровой женщиной неопределенного возраста, они с Андреасом явно нигде не пересекались, смотрела она на него подозрительно.

– А какое вам дело до моей племянницы?

Андреас сказал о своей сгоревшей школе, о неопознанном трупе женщины.

– А че это вы ищете? Полиция меня не спрашивала.

– Узнать правду в моих интересах, боюсь, что только в моих, – объяснил Андреас. – Но не в этом дело. Вас не беспокоит исчезновение племянницы?

– А чего это она для меня исчезла? Я ее и так лет пять не видела.

– Жених написал в Интернете, что она сказала ему, что к вам поехала.

– Про Интернет ничего не знаю, про то, кто у Соньки жених, – тоже.

– Но она вам звонила, что приедет?

– У меня телефон сломался год назад. Все не выберусь другой купить.

– Мобильного нет?

Кечмарева отмахнулась от него, весть о пропавшей племяннице, помещенная в каком-то Интернете, явно не показалась ей серьезной. Серьезно – это когда участковый приходит или по телевизору сообщают. Все остальное – несуществующий для нее параллельный мир. Возможно, ей не так уж дорога племянница, которую она видела подростком. Но он все-таки попросил ее, потому что терпеть не мог потерянного зря времени:

– Я вас очень прошу. Найдите номер телефона племянницы, я позвоню со своего мобильного.

Кечмарева долго с недоумением смотрела на него, потом пошла в дом. Вернулась с потрепанной тетрадкой.

– Вот ее телефон.

Андреас набрал номер, ему ответили через два гудка, он сразу передал трубку тете, включив громкую связь.

– Сонька, ты, что ли?

– Ну, я… А кто это?.. А, ты, тетя Катя. Что случилось?

– Да тут ко мне пришел один ненормальный или не знаю кто, говорит, ты пропала. Мол, твой жених так где-то написал. И что ты вроде ко мне поехала.

– Мишка? Этот идиот так написал?! Отомстить мне хотел. Послала я его. Не думала, что ты узнаешь. Ох, я щас ему выдам. Я напишу, что его на моих глазах бандиты увезли. Или вообще на куски порезали.

– Ты чего такое говоришь, я не пойму?

– Не важно, тетя. Спасибо за звонок. А я-то думала, чем заняться.

– Слышал? – спросила Кечмарева. – Она вопила, как в громкоговоритель.

– Слышал, – ответил Андреас. – Ситуацию понял. Извините.

– Да ничего. Зато с племянницей поговорила. Не ждала, не гадала…

Андреас вышел с тяжелым чувством собственной никчемности. Он явно лезет в сферу, ему недоступную. Надо остановиться, а он не может. В его списке еще три жениха, которые в день пожара сообщили в разных местах о том, что потеряли невест. Может, они все так развлекаются, когда те их посылают? Пожалуй, женихи – это несерьезно. Он шел домой и отдавал мысленно приказ самому себе: «Сегодня я никого не ищу. Ничего не читаю. Компьютер не включаю». Приказ подействовал, во двор он вошел, полный хозяйственного энтузиазма. Надо убрать, что-то починить, приготовить, выгулять собаку… Поздно ночью он, усталый и в принципе довольный сделанным, лег спать… Через пятнадцать минут, покрутившись, вскочил и сел к компьютеру. Ну, хоть погоду посмотрю. Новости… Вот это да! «В Москве пропала чиновница Клавдия Никитина». Это же Сашина мать, он собирался к ней на майские каникулы, как сказал вчера. Информация была крайне скудной. Клавдия Никитина не вернулась вчера вечером с работы домой, утром ее муж заявил в полицию. Все. Андреас еще поискал, ничего внятного не обнаружил. И скептически подумал: такая мамаша могла «пропасть» в одном из своих домов, чтобы не брать сына, как обещала. Каникулы закончатся, и она «найдется». В любом случае, ее и без него есть кому искать. Скрываться она может не только и не столько от сына, но и от каких-то партнеров по бизнесу. У них игра в прятки – обычное дело. Сашку жалко.

Андреас лег спать с твердым решением, что он завязывает с этой самодеятельностью. Кто-то сбежал от жениха, а потом оказывается, что просто невеста этого жениха в гробу видела, кто-то прячется от сына или обманутых подельников, кто-то сгорел в его школе. Он может нарыть тысячи, десятки тысяч таких историй, и ни одна из них не откроет ему тайны. И не его это дело. Он возвращается к себе, борется за то, что понимает, он объясняет все это ребятам, и они тоже возвращаются к нормальной жизни.

Аня вскочила рано утром, когда бабушка еще спала, сбегала в магазин и начала генеральную уборку. Она очень любила их маленький, старый дом, который им казался самым уютным и надежным местом в мире. Она всегда все делала очень старательно: тщательно протирала от пыли все книги, тетради, даже документы и квитанции, которые хранились в разных папках. Вот этой бумажки она не видела! Бланк областной поликлиники. Панова Елена Васильевна, то есть бабушка, направляется на обследование в онкологический диспансер! Что? Так, дальше диагноз: «канцер?» Они нашли у бабушки рак? Нет, они поставили вопросительный знак. Но ба ходила в поликлинику и ничего об этом Ане не сказала. Бабушка ненавидит врачей и лекарства. Она всю жизнь проработала с учеными, в том числе – врачами, в космическом центре. Раз она пошла в поликлинику, значит, она плохо себя чувствует? Думает, что больна? Или уверена в этом?

Аня села на пол. Она пришла в ужас. Такое несчастье – это слишком даже для нее. Она сама нашла себе бабушку, которая и не бабушка ей вовсе. А просто самый-самый единственный родной человек. Она спасла ее от страшной смерти. Оказывается, не спасла? Да нет же. Сейчас все лечат, опять же все это не точно.

Аня поднялась и застыла в растерянности. Как поступить? Спросить у нее или ждать, пока сама расскажет? Но ждать невозможно. Она вошла в их общую крохотную спальню и сразу наткнулась на ясный, все понимающий бабушкин взгляд.

– Ба! – только и сказала Аня.

– Ты нашла направление? – спокойно спросила Елена Васильевна. – Иди сюда, давай нормально все обсудим. – Когда Аня села на край кровати, она сказала: – Я не поеду ни на какое обследование. Мы будем жить, как жили. У меня уже была критическая ситуация по этому поводу, и я сама сумела выбраться. Есть такая вещь, как обратное развитие. Операции, облучение, химия такую возможность могут исключить.

– Нет! – воскликнула Аня. – Ты выглядишь нормально, это может быть самая ранняя стадия, и вообще ошибка.

– Это не ошибка, – ответила бабушка. – Я же сказала: такая ситуация уже была. Мне тогда подобрала препараты Людмила, наш профессор, ну, та, что с Белкой и Стрелкой, я тебе рассказывала. Просто это навсегда остается слабым местом, и тот стресс, что я пережила, вновь спровоцировал болезнь. Ты меня спасла, моя девочка. Ты в любом случае меня спасла. Мне сейчас ничего не страшно. Я справлюсь.

– Так, ба, – Аня наморщила лоб в глубокой задумчивости, – что вытекает из твоей речевки: ты должна пройти это чертово обследование, мы должна найти твою Людмилу, нам надо подготовиться к лечению в хорошей клинике, может быть, за границей.

– Моя дорогая, – рассмеялась бабушка. – Ты прям как депутат Госдумы. Какое лечение? Ты спасла мне жизнь, но моя квартира на Остоженке по-прежнему опечатана для меня. У меня нет иллюзий: мы ее не вернем. От продажи комнаты в твоей коммуналке после покупки этого дома у нас на все про все – восемьсот пятьдесят тысяч рублей. Нам нереально найти хоть какую-то работу в этом забытом богом уголке. Я ищу работу няни, скажу тебе по секрету. Но кто в поселке сможет мне платить? А тем, в новом частном секторе, – им нужны молодухи из агентств с кучей рекомендаций.

– Липовых, – процедила сквозь зубы Аня. – Ба, я не вчера родилась. Я все понимаю. И я подумаю. Я тут с парнем одним была в гостях у олигархов, ну, так получилось. Посмотрела на их жен. И поняла, что вообще-то нет проблем. Одна похожа на нашу продавщицу Риту из сельмага, другая – такая, как я. Только блондинка. Просто времени у меня на это нет. Есть у меня одна мысль… В машине по радио я слышала: конкурс красоты один в ближайшее время будет проводиться. Там за первое место вроде сто тысяч баксов дают.

– А говоришь, не вчера родилась, – улыбнулась бабушка. – Ты не понимаешь, что и первое место, и эти деньги уже кому-то адресованы?

– Понимаю. Но ты меня плохо знаешь. Меня все плохо знают. В общем, я пошла к компу: почитаю, что да как. Ты пока полежи, потом, может, салат сделаешь. Я овощи утром на рынке купила. Витамины. И попробуй позвонить своей Людмиле, телефон помнишь?