Биография smerti - Литвиновы Анна и Сергей

Деловитый юноша смотрел насмешливо:

– Хочешь честно? Зря деньги выбросишь. Все равно тебе сюда не поступить.

Опять двадцать пять! И Марина покорно спросила:

– Почему?

– Понтово тут слишком. Некоторые детишки по пять лет в Англии с родаками-дипломатами живут, и то их на устном срезают – если заплатили мало. А ты за десять дней собралась произношение поставить? И за экзамены наверняка башлять нечем. Ну ты даешь...

Маринка вдруг разозлилась. Да что они, сговорились все – ее опускать?! И она выпалила, зловеще оскаливаясь:

– Значит, плохо детишки учились. Там, в Англии. Я, между прочим, весь англо-русский словарь наизусть знаю! Хоть и жила не в Лондоне, а здесь, в ЭсЭсЭсЭр. Да еще и при кладбище.

– Да, на кладбище народ работает богатый, – спокойно согласился юноша. – Значит, тем более знать должна, какая здесь такса. Ты в приемную комиссию ключи от машины – а они тебе студенческий билет. И кассеты с нэйтив-спикерами здесь совершенно ни при чем.

– А я все равно поступлю! Безо всякой машины! – упрямо отрезала Маринка.

Но молодого коммерсанта разговор уже явно утомил.

– Надейся, конечно, раз дура, – буркнул он. И перешел к делу: – Кассеты тебе в сотку обойдутся. Если устраивает, то вечером сюда приходи, к семи. Принесу.

Татьяна сама себе удивлялась. Смешно сказать: она, будто последняя стажерка, работой увлеклась! Слушает Холмогорову, делает в блокноте заметки, на ходу прикидывает, как лучше рассказ Марины Евгеньевны подать. Харизматичная тетка! Стерва, деспот, но до чего обаятельная! И рассказывает как-то хитро – сразу ей сочувствовать начинаешь. Вполне возможно, что у книги воспоминаний будут неплохие продажи...

Таня даже расстроилась, когда пришлось прерваться и выключить диктофон, – в дверь кабинета постучали. Холмогорова, которой, видно, тоже не хотелось останавливать собственный поток красноречия, недовольно спросила:

– Кто там еще?

Дверь аккуратно отворилась, и на пороге показалась Фаина. Почему-то вся в черном, хотя обычно в белоснежной униформе расхаживает.

– Марина Евгеньевна! – с укором произнесла она.

– Чего тебе? – буркнула миллионерша.

– Вы забыли! – закручинилась экономка.

– Ах, ну да... – слегка стушевалась хозяйка.

И поднялась с дивана. Лицо выглядело раздосадованным – уходить она явно не хотела. Однако приказывать экономке, чтобы та пришла попозже, Марина Евгеньевна не стала. С чего бы такая покорность? Опять загадки...

– Я свободна? – кротко поинтересовалась Татьяна.

Холмогорова метнула на нее быстрый взгляд и вдруг рыкнула:

– Нет. Пойдешь с нами.

– Ма-арина Евгеньевна! – выдохнула экономка. – Зачем она нам?

– Да брось, – дернула плечом миллионерша, – ничего страшного.

– Но я против, чтобы она шла! Это наше личное дело! – продолжала упорствовать та. – Только ваше – и мое.

– Ерунда. Ей тоже будет полезно, – кивнула на Татьяну Холмогорова. И безапелляционным тоном добавила: – Я так хочу.

Спорить далее Фаина не стала. Проворчала под нос:

– Что ж, воля ваша. Но за результат я тогда не отвечаю.

– Не трясись. Все получится, – подбодрила хозяйка.

И обе деловитой походкой двинули прочь из кабинета. Таня, заинтригованная, поспешила за ними.

Женщины молча поднялись на третий этаж. Проследовали до стеклянной двери, ведущей на крышу. По узенькой лестнице взобрались наверх, в солярий. Но не остановились и там – Марина Евгеньевна стремительно пересекла просторное светлое помещение и распахнула еще одну дверь. Гостеприимно пригласила:

– Прошу!

Таня изумленно вступила в крошечную пыльную комнатуху. Какая-то каморка – площадью метров в шесть квадратных и без единого окошка. Да еще, по контрасту с роскошным особняком все здесь было какое-то... ободранное – небрежно поклеенные обои в мещанский цветочек местами вздулись, а кое-где и вовсе свисают клочьями, стол, перегородивший почти всю комнату, колченогий. И даже электричества нет – только ржавый подсвечник с наполовину оплывшей свечой.

Стульев в каморке оказалось всего два. Пока Фаина чиркала спичкой и зажигала свечу, Холмогорова приказала Тане:

– Стань вон туда, в угол. И не мешай.

Ничего себе хамство! Садовникова, наивная, полагала, что второе сидячее место ей предложат, но у экономки статус, получается, выше. Да еще Фаина, коза старая, держится здесь с таким достоинством... Похоже, пыльная комнатушка – исключительно ее территория.

Домоправительница разместилась на одном из стульев – причем выбрала более удобный, с мягким седалищем! – и выложила на стол колоду карт.

«Неужели гадать будут?!» – изумленно взглянула на Холмогорову Татьяна. Но та ее будто и не замечала. Сидела вся какая-то отрешенная, голову откинула назад, глаза полуприкрыты... А Фаина, между тем, перемешала колоду и начала раскладывать карты. Те, заметила Таня, были самые обычные, каким в «дурака» играют, от шестерки до туза. Но только ничего похожего на стандартное гадание, когда в центр кладут даму или короля, а вокруг порциями выкладывают «что на сердце» и «что будет». Экономка же просто помещала карты в рядок, одну за одной. Внимательно их рассматривала. Качала головой и молчала. А Марина Евгеньевна смотрела на нее со все нарастающим напряжением.

«Теперь верю, что она и меня по гороскопу выбирала, – насмешливо подумала Садовникова. – Безумная баба!»

И вдруг услышала голос экономки:

– Напротив. Безумен тот, кто не признает очевидного.

Таня вздрогнула. Фаина, что ли, мысли читать умеет? И быстро произнесла про себя: «Квадратный корень из 169 равен тринадцати». А эту мысль, интересно, экономка прочтет?..

Но та снова углубилась в карты. Разложила все. Пару минут поизучала. И наконец начала вещать:

– Ничего особо страшного я сегодня не вижу. Обычные недоброжелатели, неприятный разговор по ранней дорожке, пустые хлопоты днем. И опять пиковый король со своим интересом. Неравнодушен он к вам, только стесняется подойти...

– Ну, это, наверное, Сашка Пыльцов! – дернула плечом Холмогорова.

Таня еле удержалась, чтобы не фыркнуть. Когда они в школе с девчонками гаданием баловались, и то интересней придумывали. А Холмогорова, наивная, глаз с экономки не сводит и даже сережку нервно покручивает. Ну и чудеса!

– Единственное, что... – задумчиво продолжила Фаина. – Вот эта фигурка меня несколько беспокоит...

Она продемонстрировала Марине Евгеньевне пиковую даму.

«Да, пиковая дама означает тайное недоброжелательство...» – снова усмехнулась (конечно, про себя) Татьяна.

– А кто она? – нервно поинтересовалась Холмогорова.

Похоже, хозяйка не прикидывалась – действительно волновалась.

– Она из прошлого, очень давнего, – тихо заговорила экономка. – Вы сейчас не ведете с ней никаких дел. И не общаетесь, потому что эта женщина вам абсолютно не ровня. Но почему же она совсем рядом?

Экономка задумалась.

– Что значит «рядом»? – поторопила миллионерша.

– Вы с ней видитесь, – пробормотала Фаина. – Достаточно часто. Здороваетесь. И не подозреваете, что на душе у нее – чернота. Она затевает... – экономка продемонстрировала сразу две карты пиковой масти, девятку и туза, – что-то очень нехорошее... И если не помешать ей, случится катастрофа.

«Сто процентов, та недоброжелательница – Нелли. Пишет, наверное, втихаря свою собственную антибиографию нашей хозяйки. И назовет ее «Целлюлит госпожи Холмогоровой», – весело подумала Татьяна и не удержалась от усмешки.

А Фаина вдруг метнула на нее острый взгляд и будто выплюнула:

– И ваша гостья, кстати, с этой дамой пик знакома.

Таня едва не поперхнулась. А Холмогорова немедленно обернулась к ней:

– Кто она? Говори.

– Кого вы имеете в виду? – усмехнулась Таня.

– Ее! – Марина Евгеньевна схватила черную карту, продемонстрировала девушке.

Обычная дама пик из дешевой колоды, с невероятной прической и пустыми глазами. Они что, это все серьезно?

– Ну, она такая вся стр-рашная... На душе у нее черно... а сидит она в темной-темной комнате... – снова улыбнулась Садовникова. И предположила: – Может, в подвале?

Ситуация ее забавляла.

А Холмогорова грозно сдвинула брови и безо всякого интеллигентного «вы» пригрозила:

– Зря ты упрямишься.

– Послушайте! – возмутилась Татьяна. – У нас здесь что, средние века? Допрос в подвалах святой инквизиции?

– Я просто думала, ты на моей стороне играешь, – холодно пожала плечами Марина Евгеньевна и отвернулась.

– Да не знаю я никакой дамы пик! – уже совершенно искренне взмолилась Татьяна.

А Холмогорова предположила:

– Может, это одна из горничных? Та, новенькая? Чернявая такая?

Фаина еще раз осмотрела разбросанные по столу карты и серьезно сказала: