Никто не заплачет - Дашкова Полина

Паспорт принесли на следующее утро. Он выглядел совершенно натурально. Сверток с наркотиками был запаян в полиэтилен, на ощупь оказался плотным.

– Может, лучше рассовать как-нибудь, спрятать? – спросил Денис.

– И так сойдет. – Каролина бросила сверток в пустую спортивную сумку и застегнула «молнию».

– Дай майку какую-нибудь, прикрыть.

Она, не глядя, вытянула из ящика комода нечто розовое, в цветочек.

– Мужское, что-нибудь мужское, хотя бы для видимости, – взмолился Денис и стал сам рыться в ящике. Выбрав простую белую футболку с надписью по-английски «Поцелуй меня, детка!», он прикрыл кое-как страшный сверток.

– Ты готов? Поехали.

Али и Ахмед ждали их у выхода из облезлого пансиона. Они тут же взяли Дениса под конвой, шли вплотную, с обеих сторон. Каролина вышагивала сзади.

Они прошли два грязных квартала с какими-то темными лавками и магазинчиками. У дверей играли чумазые полуголые дети. Мимо прошмыгнуло несколько женщин в черных робах до пят, в черных платках, надвинутых низко, до бровей.

«А говорят, Турция – почти европейская страна, – подумал Денис, озираясь вокруг, – ничего здесь нет европейского. Впрочем, это, наверное, какой-нибудь совсем бедный мусульманский район».

За углом их ждал бежевый «Форд». Ахмед сел за руль. Дениса запихнули на заднее сиденье, Каролина и Али разместились по бокам.

До Анкары доехали часа за три. Всю дорогу в машине царило гробовое молчание.

– Как я узнаю вашего человека в Москве? – спросил Денис, когда на шоссе все чаще стали появляться указатели «К аэропорту».

– Он сам тебя узнает, – ответила Каролина, – он подойдет, как только ты выйдешь за ограждение, и передаст от меня привет.

Значит, она не запомнила короткого разговора, который происходил в момент бурной страсти. В общем, немудрено, пылкая шведка отдавалась любви столь самозабвенно, что ни о чем другом думать не могла.

– А деньги он сразу отдаст, этот ваш человек?

– Сразу.

– У меня одно условие, – быстро произнес Денис.

– Очень интересно, – хмыкнула Каролина, – какое же у тебя, мой сладкий, может быть условие?

– Аванс. Мне нужен аванс. Я рискую головой. Пока у меня в кармане нет ни доллара, я не понимаю, ради чего рискую, и очень нервничаю. Меня всегда i выдает лицо, а таможенники – отличные физиономисты. Я читал об этом. Доллары согреют мне душу, я буду чувствовать себя спокойней. Меньше шансов попасться.

Несколько минут трое совещались. Денис не понимал ни слова. Его удивило, что белокурая шведка так бойко болтает по-турецки.

– О'кей, – произнесла наконец Каролина, – ты получишь аванс. Тысяча тебя устроит?

– Ты шутишь? – криво усмехнулся Денис. «Форд» уже подъехал к стеклянным дверям зала отлета.

– Нет, малыш, я серьезно, – вздохнула Каролина, – у нас с собой больше денег нет. Твой самолет через полтора часа.

– Хорошо, ребята. Если вы такие бедные, я вообще никуда не полечу. Перевозите сами через границу ваши поганые свертки.

В бок со стороны молчаливого Али уперлось что-то твердое. Денис скосил глаза. Конечно, пистолет с глушителем…

– Вам это невыгодно, – произнес он как можно спокойней, – не каждый день попадается такой лопух, как я. Придется самим рисковать головой, тащить товар через границу. И потом, оглянитесь, здесь полно полицейских. Они все время смотрят по сторонам, очень внимательно. Здесь совсем не просто замочить. Я не думаю, что вы именно это хотите сделать. Вы просто пугаете меня, ребята. А я предупреждал, я страшный трус. Вот сейчас как заору от страха, полицейские сбегутся. Что тогда делать?

– Ну, заорать ты, положим, не успеешь, – процедил сквозь зубы Али на своем плохом английском, – и выстрела никто не услышит.

– А куда денете труп? – спросил Денис почти весело. – Вдруг вас остановят по дороге? Такое ведь случается. Вот будет интересно! Вас остановят, а в машине мертвяк, еще тепленький. Тогда уж точно и сверточек с товаром найдут. Так что еще вопрос, кто из нас больше рискует. Мне-то терять нечего. Поэтому либо вы мне даете нормальный аванс, либо из машины я не выйду и никуда не полечу.

– Что ты считаешь нормальным авансом? – спросила Каролина.

– Десять тысяч.

– А говорят, русские романтичны и бескорыстны, – она печально покачала головой. – Зачем тебе в самолете столько денег? Ты ведь все сполна получишь в Москве, как только долетишь.

– Простите, ребята, но на слово я вам не верю. А гарантий у меня нет. Вдруг ваш человек окажется таким же бедным, как вы, сверток возьмет и смоется? Или вообще кончит меня по-тихому? Десять, или я остаюсь в машине и начинаю орать.

Они снова стали совещаться по-турецки.

– Пять, – произнесла наконец Каролина.

– Десять.

– Шесть, – подал голос Ахмед с водительского сиденья, – больше у нас все равно с собой нет.

– Ладно, давайте восемь, и привет, – вздохнул Денис.

Каролина достала из сумочки его паспорт, билет, потом небольшую пачку стодолларовых купюр. Еще пачку вытащил из портмоне-набрюшника Али. Денис стал не спеша пересчитывать.

– Опоздаешь на самолет, – предупредила Каролина.

– Не отвлекай меня, а то придется считать сначала, – буркнул он. – Да, все правильно. – Он поднес одну купюру близко к глазам и посмотрел на свет. – А они не фальшивые? Ладно, ребята, верю на слово. Все, привет.

– Поцелуй меня на прощание, сладкий мой, – нежно пропела Каролина.

– Извини, дорогая, ты меня разочаровала, так что обойдемся без лобзаний и объятий.

Она вышла из машины, пропуская Дениса, и все-таки умудрилась смачно чмокнуть его в губы. У нее изо рта пахло приторной апельсиновой жвачкой.

– Удачи тебе, малыш. Я буду скучать. А ты?

Стеклянные двери аэропорта автоматически разъехались перед ним. Он оглянулся. Бежевый «Форд» не двигался с места. Ахмед вышел из машины и застыл в вальяжной позе, опершись локтем на крышу «Форда». Денис прошел несколько шагов по людному залу, еще раз оглянулся. Каролина послала ему воздушный поцелуй. Ахмед все стоял, курил и, казалось, не собирался садиться за руль. И вдруг он почувствовал на себе чей-то жесткий, внимательный взгляд.

Народу было много, мимо сновали толпы, носильщики катили тележки с горами чемоданов и ящиков. Денис не сразу понял, кто на него смотрит. Множество лиц мелькало вокруг, в глазах рябило. А «Форд» все стоял у стеклянных дверей.

Нервно озираясь по сторонам, Денис заметил, как от витрины сувенирной лавки отделились два турка, молодой и пожилой. Он посмотрел на них, потом за стекло, на «Форд». Усатый Ахмед едва заметно кивнул тем двум. Или показалось? Пожилой быстро мазанул взглядом по липу Дениса и отвернулся. Ахмед затоптал окурок и сел за руль.

«Форд» уехал. Два турка, молодой и пожилой, внимательно рассматривали обложки журналов на стенде при входе в маленький магазин.

Денис поднял голову и увидел на табло рейс на Москву, потом заглянул в свой билет. Да, это его рейс. У стойки регистрации стояла длинная очередь. Бойкие молодые бабенки-челночницы в спортивных трикотажных штанах с лампасами, громкоголосые кавказцы, одетые, несмотря на жару, в кожаные куртки, и прочая деловая торговая публика. Отдыхающих было очень мало, от Анкары до моря далеко. Обычно курортники улетают из Стамбула или из Анталии.

Вдали, за стойками регистрации, был таможенный и пограничный контроль. Оттуда доносился возбужденный собачий лай. Натасканные на наркотики собаки унюхают чертов сверток моментально. Интересно, что там? Морфий? Героин?

Денис оглянулся. Два турка, пожилой и молодой, стояли совсем близко. Назад пути не было. Он шагнул к очереди и спросил по-русски у молодой крашеной блондинки:

– Это на Москву?

Девушка кивнула. Очередь двигалась очень быстро. Когда перед ним осталось не больше пяти человек, Денис громка произнес:

– Я отойду на минутку!

Покосившись на своих провожатых, которые не спускали с него глаз, он спокойно направился в сторону туалетов. Двое двинулись за ним. Он шел сквозь толпу, не оглядываясь.

"В сортир нельзя, там тупик, – думал он, – здесь вообще везде тупики. Интересно, что эти двое со мной сделают, если я опоздаю на самолет? Впрочем, в толпе прирезать совсем несложно. Очень даже просто. А если бросить сумку где-нибудь между регистрацией и таможенным контролем? Нет, тоже не годится. Там все на виду. Сразу подойдет полицейский, спросит, чья сумка. В аэропортах очень внимательно следят именно за оставленными вещами. Даже если случится чудо и я проскочу здесь, то в Москве меня запросто может прикончить тот, кто встретит и возьмет пакет. «Сладкий русский медведь».

Я для них посторонний, я свидетель. Зачем меня отпускать, да еще с баксами? Есть у меня маленький шанс, фотография. Я смогу узнать его первым, если это вообще он, а не кто-то другой. Однако и у него может быть мой снимок. Они наверняка перешлют по факсу".