Призрак в кривом зеркале - Михалкова Елена

И эта внутренняя независимость, которую Лялька не могла обозначить словами, но интуитивно улавливала, казалась ей очень опасной. Пестова и с парнями дружила не потому, что хотела выделиться или была «парнем в юбке», а потому, что ей и в самом деле было с ними интересно. Только с Борзых, Лялька знала, она скучала.

В тот вечер, после выпускного, Алла прокралась за Никитой и Пестовой в подъезд и увидела, как они целуются на лестничной площадке. Ее ожгло ненавистью пополам с болью, и она попятилась, не дожидаясь, пока Борзых оторвется от подружки. Сунув в рот кулак, чтобы не взвыть и не привлечь их внимание, Богданова сбежала с лестницы, чуть не упав, выскочила на улицу и долго с ожесточенной яростью терла лицо ладонями, спрятавшись за дом. Когда она пришла в чувство, то поплелась домой, где ждала молчаливая, вечно взбешенная мать, лупившая Аллу за малейшую провинность, да и без оной…

– Где ж ты ходишь, мой Никита, мой Никита-пастушок… – пропела Алла с угрозой, глядя на фотографию мужа, висевшую в рамке на стене.

Снимками Никиты была увешана вся квартиры – так Алле было удобнее с ним разговаривать, когда его самого не оказывалось дома.

– Вот же сволочь, – произнесла она в лицо мужу на снимке, накручивая себя. – Где ты ходишь, а, сволочь? Ты с работы выехал полчаса назад, а езды тебе десять минут! Сво-о-ла-ачь!

Словно испуганно отзываясь на ее визгливый голос, слабо дзынькнул и затих звонок. Алла удовлетворенно усмехнулась и, предчувствуя скандал, пошла открывать. Но когда она толкнула дверь, не поглядев в глазок, любимое ругательство так и не сорвалось с губ.

На лестничной площадке покачивался как пьяный Никита. А возле Никиты стоял красивый худощавый мужчина лет тридцати пяти с взъерошенными совершенно по-мальчишески короткими русыми волосами. Сначала Алла посмотрела ему в глаза и испугалась – такие светло-серые бесстрастные глаза могли бы принадлежать убийце. И только потом увидела черное матовое дуло, прижатое светловолосым к шее Никиты.

Глаза ее расширились, но готовый вырваться из горла крик превратился в подобие всхлипа, когда она посмотрела на лицо мужа – жалкое, некрасивое, каким Алла никогда его не видела.

– Не визжать, – тихо предупредил незнакомец. – Шаг назад, в квартиру.

Алла громко сглотнула, и немой ужас провалился из горла в желудок, стиснул спазмом. Как деревянная кукла, она шагнула назад, вытянув руки по швам, и Никита шагнул вслед за ней. Алла видела, что он приоткрывает и закрывает рот, словно пытается беззвучно что-то сказать, и подбородок его трясется крупной дрожью.

– Не убивай, – прошептал он, на секунду справившись с дрожью.

– Тихо!

Убийца ловко прикрыл дверь, не отворачиваясь от Аллы и Никиты. Ствол по-прежнему был прижат к шее его жертвы.

– Отойди еще на шаг, – приказал он Алле.

Та подчинилась. Никита дернулся за ней, но упершееся в артерию дуло заставило его вздрогнуть и остановиться.

– Вы слышите меня, о бандерлоги? – неожиданно спросил мужчина и усмехнулся. – Ответа от вас, полагаю, не будет, поэтому отвечу сам: «Мы слышим тебя, о Каа!»

– Что… вы… хотите? – слабо проговорила Алла, борясь с тошнотой, подступающей из желудка. Она физически не могла видеть пистолет возле шеи мужа. Толстая жилка, похожая на синего подкожного червя, билась возле кадыка, и она не могла отвести глаз от этой жилки. «Все, что угодно. Все, что угодно, только бы он не тронул Никиту».

– Кто вас прислал? – проблеял тот.

Уголки губ мужчины дернулись, словно ему стало смешно.

– Я вам больше заплачу, – шепотом предложил Борзых, сам не понимая, о чем говорит. Он вообще ничего не соображал с того момента, как вошедший следом за ним в лифт студент в какой-то неуловимый момент исчез, а вместо него образовался этот страшный человек с пистолетом, по глазам которого было видно, что он убьет Никиту с такой же легкостью, с какой сам Никита давил мух. И может быть, даже испытывая удовольствие – такое же, какое испытывал Борзых, глядя на темное пятно, оставшееся от безмозглого насекомого.

– Сколько… сколько вы хотите?

Алла уловила недовольство, мелькнувшее во взгляде мужчины с пистолетом, и торопливо сказала:

– Меня!

И замерла в страхе, что он спустит курок. Она не могла предсказать его реакцию – этот человек напоминал ей робота с заданной программой, послушно выполняющего ее – без страха, без каких бы то ни было чувств… Невозможно было догадаться, чего хотели те, кто послал его.

– Меня… – повторила она, стараясь, чтобы голос не срывался.

– Что – «меня»? – хмыкнул убийца.

– Меня убей. Его не трогай. Он ни при чем. Это все я.

Мужчина с пистолетом помолчал, разглядывая ее, затем спросил у Никиты:

– Это правда?

Побледневший Никита издал невнятный звук, сглотнул и так и застыл с открытым ртом, словно кто-то нажал на кнопку пульта и поставил на паузу Никиту Борзых. Верхняя губа его странно вздернулась. Алла видела краешек желтоватых зубов, и в голове ее вертелась назойливая, как навозная муха, мысль о том, что муж должен был сходить к стоматологу, жаловался, что зубы болят, и она уговаривала его пойти, ругалась, скандалила, а он все никак не мог собраться – панически боялся дантистов. И любой боли боялся. «Как же его можно убивать, если он боли боится», – подумала Алла и снова тупо повторила:

– Меня… – в надежде, что уговорит этого сероглазого убийцу обменять ее жизнь на Никитину.

– Это я уже слышал, – ровно сказал убийца. – И даже убедился, что ваш супруг не возражает.

Он подождал, бросил взгляд на свою жертву, но Борзых стоял, часто дыша открытым ртом и ничего не говоря.

– Отлично. Но убивать вас, сударыня, мне ни к чему. Поэтому поступим так…

Наступила пауза, в которой слышно было прерывистое дыхание полумертвого от страха Никиты и мерная приглушенная ругань из соседней квартиры.

– Если… – сказал наконец убийца, сжал зубы, и Алла вдруг увидела, что он живой человек – живой, из плоти и крови, а не та бесстрастная машина, что привиделась ей. – Если… кто-то из вас. Еще раз. Покусится на жизнь Ксении Ильиничны Пестовой… Тогда этот – умрет.

Он кивнул в сторону Никиты, чтобы у Аллы не было никаких сомнений в том, кого именно назвали «этот».

– Вы понимаете меня?

Она судорожно закивала, понимая лишь, что ее мужа оставляют в живых.

– Легкой смерти ему я не обещаю. Хотите свести мужа в могилу – пожалуйста. Заберетесь еще раз в дом Ксении Ильиничны, останетесь вдовой.

Борзых попытался протестующе замычать, но мужчина сделал почти незаметное движение рукой, и Никита замолчал.

– То же самое, – добавил он, – относится к любым нанятым вами людям. Причинно-следственная связь будет прямая: нападение на Ксению Ильиничну – труп вашего мужа.

Теперь убийца говорил почти весело, но Алла чувствовала цену его веселости. В серых глазах на мгновение блеснула ярость, и она поняла, что он ненавидит их обоих. От этого ей почему-то стало легче.

А мужчина тем временем толкнул Никиту в спину. Короткий, почти без замаха удар оказался неожиданно сильным, и Борзых пробежал два шага вперед и налетел на жену. Оба упали, Алла ударилась локтем об угол шкафа и вскрикнула от резкой боли.

Убийца же хладнокровно повернул задвижку, вышел из квартиры и захлопнул за собой дверь. К тому моменту, когда Алла с Никитой подбежали к окну, чтобы увидеть его возле подъезда, он уже обогнул дом и исчез.

Этот же день, двенадцать часов назад.

Когда Макар зашел в сад на зеленом холме, залитый лучами, мокрый и сверкающий от утренней росы, он успел сделать несколько шагов по кирпичной дорожке – и дверь дома распахнулась. Три кошки, два кота, Ксеня – лохматая, босоногая, в длинной фланелевой рубашке ниже колен, – все они бросились к нему, и кошки закрутились под ногами, а Ксеня схватила Макара за руку, потащила за собой, и Илюшин чуть не наступил на лапу Вилке.

– Мы тебя так ждали! Как хорошо, что ты пришел!

Она втащила его в дом, захлопнула дверь и прислонилась к стене. Вид у нее был одновременно перепуганный и счастливый, и руку Макара она не выпускала, но страх постепенно уходил с ее лица, растворяясь в неподдельной радости от приезда Илюшина.

– Родители с раннего утра ушли на работу, – торопливо сказала Ксеня. – А у меня ближайший пациент в два часа. Я хотела уехать из дома, но не могу же я их, – она кивнула на котов, расположившихся полукругом, – одних оставить. Да и глупо… Уеду – а он снова к нам заберется.

Она замолчала, перевела дыхание и уже спокойнее добавила:

– Прости, что я тебя так выдернула…

– Расскажи, что случилось, – попросил Илюшин.

Пока Ксеня рассказывала, он обошел дом, разве что не принюхиваясь. Коты шли за ним, а за котами семенила девушка, шлепая босыми ногами по полу. Люцифер держался возле Макара, поглядывал на него снизу совиными желтыми глазами, подергивал усами. Возле кладовки все остановились.