Танцующая саламандра - Ольховская Анна

«Ну… Это как бывает в плохо настроенном микрофоне — вместо ровного звука внезапно режущий слух визг».

«Понял. Начинаю эмоционально визжать?»

«В общем-то да».

Опять тот же смешок. Забавное ощущение.

«Прелестно. Итак, ты утром услышала мой визг и прибежала послушать, что случилось?»

«Ага. Ты как раз в лабораторию с Ксандром отправлялся. Кстати, я тоже услышала отклик твоего отца».

«Та-а-ак. Все более странно. Логичным было бы сразу же сообщить об этом отцу, а ты…»

«Может, и сообщила бы. Но потом услышала ваш с Ксандром разговор обо мне…»

Ксения словно запнулась, а потом продолжила:

«Спасибо тебе».

«Да за что?»

«Ты не притворялся, когда вступился за меня. Ты был искренен. И для меня это решило все».

«Что — все?»

«Я помогу тебе. Помогу во всем. И уже начала помогать, закрыв от посторонних твое горе».

«Но почему?»

«Потому что люблю. Тебя люблю».

Павел, за время этого ментального диалога давно уже поднявшийся с пола и перебравшийся на кровать, вздрогнул и машинально сел, лихорадочно соображая, как ему реагировать на эти слова.

Он знал, чувствовал — Ксения действительно не может прорваться сквозь его блоки и заглянуть в разум, она в состоянии «ловить только одну радиоволну», настроенную на нее. Но, видимо, вздрогнул он не только физически, но и эмоционально.

«Да не волнуйся ты так».

Все-таки это было очень странно — улавливать в таком разговоре интонации. Сейчас слова Ксении «прозвучали» с грустной усмешкой.

«Я все знаю про тебя и Монику. И скажу честно — в целом мне затея отца с тотальным уничтожением твоей прошлой личности не особо нравилась, но вот то, что ты забыл эту девушку, примирило меня с таким решением. Ты сейчас просто выслушай меня, хорошо? Мне и так трудно об этом говорить, а тем более с тобой. Но времени у нас мало, а я должна объяснить причину своего поведения. И своего главного условия…»

«Условия? То есть помогать ты мне собираешься только в случае выполнения какого-то условия?»

«Да».

Твердое и решительное, но с затаенной горечью на дне.

«Вот это уже ближе к традициям твоего народа».

«Не тронь мой народ, он отчасти и твой. Да и человеческий род редко жертвует своими интересами исключительно из альтруистических побуждений. И еще раз прошу тебя, Павел, — не перебивай меня, пожалуйста. Мне реально трудно. И вот так общаться тоже не очень легко, знаешь ли! Я раньше ничего подобного не делала».

«Договорились, не буду».

«Спасибо. Так вот. Ты меня видел… — застарелая, привычная уже боль. — Даже по меркам нашей расы я уродина. Сверстники общаются со мной исключительно из-за отца, а в детстве… В детстве мне пришлось нелегко. Но очень быстро обнаружились мои исключительные ментальные способности, и меня стали побаиваться уже не только из-за отца. Я легко могла «отвести глаза» не только людям, но и нашим парням, но никогда этого не делала — ненавижу обман. И любви не ждала — понимала, что с моей внешностью это нереально. Брак не отрицала, но исключительно по расчету, мы с отцом давно уже обо всем договорились — он находит самого подходящего и перспективного с его точки зрения партнера для меня, мы заключаем брачный контракт и живем дальше, строя карьеру и старательно работая над продолжением рода. А потом появился ты… Я впервые увидела тебя в человеческой «желтой прессе». И… Павел, это очень сложно объяснить, потому что рациональному объяснению не поддается. Это что-то иррациональное, похожее на розовый бред из человеческих женских романов. Я просто увидела тебя на фото и поняла — никаких брачных контрактов не будет… Я не смогу. Потому что теперь мне нужен только ты. Разумом понимала, насколько бредово это выглядит и звучит, но ничего поделать не могла. Самое смешное, что меня вообще никогда — в отличие от всех наших — не привлекали мужчины-люди. Но и ты не совсем человек… В общем, я, как прыщавый подросток, собирала о тебе всю информацию, которую могла достать, только что постерами своего кумира стены не обклеивала, и то только потому, что у тебя нет постеров, — насмешливое фырканье. — И радовалась планам наших перетащить тебя на нашу сторону. Но и в мыслях не было, что отец сочтет тебя самым подходящим кандидатом в зятья. Пока ты не показал, на что способен… Представляешь, как я радовалась, когда отец нерешительно заговорил со мной о возможности союза именно с тобой?!! Да мне хотелось прыгать и визжать от счастья, но я удержалась, — опять грустная усмешка. — И ничем не выдала своего восторга, деловито обсудила с отцом все нюансы. А когда он сказал, что ты вечером приедешь к нам на ужин!.. Как я волновалась, как боялась этой встречи! Твоей реакции на мою внешность! Мама предлагала мне напустить морок, но и отец, и я категорически отказались. Потому что были абсолютно уверены, что ты сумеешь рассмотреть то, что я скрою. И будет еще хуже. Ты отреагировал на меня достойно, в обморок не упал. Как я хотела узнать, что ты на самом деле обо мне думаешь! Как старалась пробиться сквозь твои пограничные рвы и баррикады! Но ты действительно оказался сильнее меня. И это привело отца в еще больший восторг. А потом он сказал, что ты согласен жениться на мне! Я не могла поверить такому счастью! И мне было абсолютно плевать, что ты согласился рассудочно, ради выгоды и перспектив. Главное — ты будешь моим, только моим! И я не могла больше удерживаться, мне так хотелось знать, что тебя волнует, чем ты живешь. И — да, именно с того момента я выходила на связь с тобой, едва ты на что-то бурно реагировал. «Фонил». Но то, что ты на самом деле все вспомнил и строишь планы побега, я поняла только сегодня, когда ты вытащил из безвременья отца. Я уловила сквозь маскировочные гнев и презрение твою любовь, твою тоску. И поняла, что ненависть твоя направлена не на Венцеслава, а на нас, на наш род… Если честно, это было очень болезненное открытие, особенно после недолгого периода эйфории, когда я даже начала подбирать фасон свадебного платья… Моим первым желанием было тут же сообщить об этом отцу, пусть он снова сотрет твою память, сделает тебя прежним! А потом ты заступился за меня в разговоре с Ксандром… А потом я вместе с тобой узнала о Монике и вместе пережила твое горе… И поняла, что не смогу, не выдержу, если рядом со мной будет биоробот с вычищенной памятью и чужой личностью! А если Шипунов женится на Монике, то каждый раз, когда бы вы с ней встречались — а вы бы обязательно встречались, я слишком хорошо знаю Макса, — я дрожала бы от ужаса. От ужаса разоблачения — а вдруг ты снова все вспомнишь? Если действительно любишь кого-то, его невозможно навсегда стереть из сердца и памяти. Лучше отпустить тебя. Но с условием. Вернее, с двумя».

«Уже с двумя? А потом и третье, и четвертое — аппетит приходит во время еды?»

«Нет. Только два условия. Первое — ты пообещаешь мне не мстить нашей расе, забыть вообще о нашем существовании…»

«Это вряд ли получится».

«Если захочешь — получится».

«Я не о том. Я готов забыть о вас. Но вы — твой отец и остальные — вы вряд ли оставите меня в покое».

«Главное — ты пообещай не искать нас и не мстить. А причины оставить тебя в покое у наших будут. Вернее, причина».

«Не искать? То есть…»

«Да, после твоего побега нам, скорее всего, придется покинуть это поселение и уйти в другое, законсервированное с давних времен. С тех пор, как нас стало так мало, что все уместились в одном поселении. Обещай, что дашь нам неделю на эвакуацию!»

«Неделю обещаю».

«Спасибо».

«А что насчет второго условия? Что еще от меня требуется? Не трогать Шипунова? Этого я обещать не стану».

«Нет, Макс сам напросился. Поступай с ним так, как сочтешь нужным».

«Тогда что?»

Павел услышал, как Ксения словно запнулась. Чувствовалось, что девушке очень трудно начать, она то ли смущается, то ли боится. Разобраться до конца у Павла не получалось, слишком много эмоций транслировала сейчас Ксения, они пульсировали и сплетались в немыслимые узоры, меняясь постоянно.

Это условие уже заранее начало напрягать Павла. Если с первым все было ясно и понятно, оно даже где-то совпадало с его собственными намерениями — не начинать же войну с целой расой! — то вот эта буря в душе Ксении, странной и необычной девушки, ничего хорошего не предвещала…

Наконец собеседница решилась. Это стало понятно прежде, чем она заговорила — словно выплеснули в бушующие волны огромное количество масла, мгновенно разгладив поверхность моря.

«Мое второе условие — ребенок».

«Прости, что?»

«Не что, а кто. Мне нужен ребенок от тебя».

«Ксения, что за бред? Можно подумать, у меня на складе запас малышей, которых я раздаю всем…»

«Ты дослушай, а потом язви. Мне и так трудно. Мое самое главное условие — ребенок от тебя, полученный не искусственным, а естественным путем».