Секрет исчезающей картины - Вильмонт Екатерина Николаевна

— Постараюсь.

Когда Степанида вернулась из школы, ей позвонила тетя Липа.

— Ну, Степушка, поздравляю! Нашла я тебе работу!

— Ой, правда? У той старушки?

— Да. Только сперва тебе надо будет сходить к ней, познакомиться. А то вдруг не подойдете друг дружке.

— Почему это?

— Ну, мало ли как бывает. Не понравитесь друг другу, например… Хотя я так не думаю. Ты девочка славная, а уж Юлия Арсеньевна просто чудо. Сегодня сможешь?

— Конечно! — обрадовалась Степанида. — А она далеко живет?

— Да нет, на улице Гиляровского.

— Это где почта?

— Вот-вот, именно!

— Здорово.

— Ты запиши телефончик и прямо сейчас позвони.

— Спасибо вам, тетя Липочка!

— Погоди благодарить-то, может, еще ничего не выйдет.

— Ну, все равно спасибо.

Степанида дрожащей от волнения рукой набрала номер. Трубку тотчас же сняли, и приятный женский голос откликнулся:

— Слушаю вас.

— Здравствуйте, это Степанида говорит…

— Кто? Ах да, ты та девочка, о которой Липочка говорила? Ты могла бы прямо сейчас прийти, мне не терпится с тобой познакомиться.

— Могу.

— Тогда запиши адрес.

Через сорок минут, аккуратно одетая и причесанная, Степанида звонила в дверь.

— Кто там?

— Степанида!

Дверь открылась. На пороге стояла очень немолодая женщина, которую, однако, нельзя было назвать старушкой, язык бы не повернулся, так она была изящна, так прямо держалась и так модно была подстрижена.

— Здравствуйте, — удивленно проговорила Степанида. «Интересно, зачем я ей понадобилась, вон она на каких каблучищах дома ходит».

— Ну, здравствуй, детка, заходи, не стесняйся.

Весь коридор был заставлен книжными полками до самого потолка.

— Сколько у вас книг!

— И не говори, они меня скоро из дому выживут! — улыбнулась Юлия Арсеньевна. — Раздевайся, и милости прошу в комнату!

Степанида как-то бочком протиснулась в дверь довольно просторной комнаты, где по стенам тоже стояли полки, висели картины, а посредине стоял большой круглый стол.

— Садись, Стеша, не стесняйся, — радушно пригласила хозяйка и вдруг, словно ослабнув, опустилась в кресло с высокой спинкой.

Степанида присела на краешек стула. Ей было как-то не по себе, хотя Юлия Арсеньевна ей очень понравилась.

— Итак, Стешенька, ты, наверное, хотела бы узнать, что тут нужно делать, а?

— Ну, вообще-то…

— Понятно, — улыбнулась Юлия Арсеньевна. — Собственно, ничего особенного, однако всего понемножку. Я долго хворала, лежала в больнице, и силенок у меня еще мало. Я… Одним словом, иногда нужно сходить в магазин или в аптеку, иногда немножко прибраться, стирать и гладить не нужно, а вот помыть посуду, заплатить за квартиру…

— Это я все могу! — радостно сообщила Степанида. — Я вообще-то и постирать могу тоже…

— У меня есть стиральная машина, а гладить я даже люблю.

— Я и сготовить кой-чего умею…

— Отлично, но готовить будем вместе, заодно и научишься, я когда-то была знаменитой кулинаркой, да и теперь люблю постряпать, если мне кто-то помогает, так что вдвоем мы еще всех удивим, а заодно, если хочешь, могу заниматься с тобой французским языком. Много платить я не в состоянии, но…

— Я понимаю! Мне еще не за что много платить… — смущенно улыбнулась Степанида, — просто…

— Тебе не хватает на жизнь? — участливо осведомилась Юлия Арсеньевна.

— Нет, на жизнь хватает, но… я бы хотела немножко скопить…

— Значит, ты согласна ходить ко мне?

— Конечно! А я вам подхожу?

— Подходишь. Вполне подходишь, — ласково улыбнулась Юлия Арсеньевна.

— А ваша дочка, она отдельно живет?

— О да. Но она частенько ко мне заходит, помогает чем может, но у нее плохо со временем.

— Вы знаете, я могу начать только с той недели, — тихо проговорила Степанида, и в голосе ее прозвучало сожаление. Ей ужасно здесь нравилось.

— Ничего, я подожду.

— А сейчас вам ничего не нужно? Может, сходить куда?

— Сходить? Пожалуй. Сходи, будь добра, в аптеку. Я дам тебе рецепт, купи это лекарство, и еще горчичники, и стрептоцидовую мазь.

— А где тут аптека?

— Совсем близко, на Троицкой улице.

— А может, еще что-то нужно, вы говорите, говорите… не стесняйтесь.

— Хорошо, — улыбнулась опять Юлия Арсеньевна. — Тогда купи еще батон хлеба. И пакет молока.

Она дала Степаниде рецепт, деньги и хозяйственную сумку. Степанида мигом оделась и выбежала из квартиры.

«Какая славная девчушка, — подумала Юлия Арсеньевна, — и видно, что очень одинокая».

Степанида быстро справилась со всеми поручениями и уже подбегала к дому Юлии Арсеньевны, как вдруг у подъезда заметила Натку Истомину, девчонку из ее класса. Она кого-то, видимо, ждала. Степанида замедлила шаг. Неужто Натка живет в этом доме? Только этого не хватало. Ей совсем не хотелось, чтобы в классе кто-то знал, зачем она сюда ходит. Натка топталась на месте и поглядывала на часы. Да, ждет кого-то… Но вот Натка опять глянула на часы и крикнула:

— Лушка, ко мне!

И тут же к ней подскочила маленькая рыжая собачонка. Натка подхватила ее на руки и скрылась в подъезде. Черт подери, подумала Степанида, она и вправду тут живет. Вот невезуха! Выждав немного, она поднялась на лифте на пятый этаж и нос к носу столкнулась с Наткой.

— Привет! — удивленно протянула Натка. — Ты ко мне?

— Нет, я в сорок вторую!

— К тете Юле?

— Да!

— Ты ее знаешь?

— Не знала бы, не пришла! — буркнула Степанида.

— А чего ты злишься?

— Я не злюсь. А ты где живешь?

— Я в сорок первой, мы с тетей Юлей соседи.

«Не было печали, черти накачали! — с тоской подумала Степанида. — Неужели ничего не выйдет? Неужели я не буду ходить сюда, в эту уютную квартиру, к этой милой женщине? Да почему, собственно? Какое мне дело до Натки?»

— Ладно, Натка, пока! — сказала она и позвонила в дверь.

Наташа пожала плечами и вошла в лифт.

Юлия Арсеньевна сразу почувствовала, что что-то не так.

— Что стряслось, Стеша?

— Понимаете… Юлия Арсеньевна, вы Натку Истомину знаете?

— Ну разумеется, она дочка моих соседей, а в чем дело? Ах, я, кажется, догадываюсь… Ты не хочешь, чтобы она знала, что ты у меня работаешь, так?

— Так, — вспыхнула Степанида. — Она из нашего класса…

— Хорошо, я Истоминым скажу, что ты просто по дружбе мне помогаешь. Да и то только, если спросят. Не волнуйся. Никто ничего не узнает.

— Спасибо. Это здорово!

Степанида вернулась домой страшно довольная и первым делом позвонила тете Липе, благо Матильды дома не было. Она поблагодарила тетю Липу, но та была чем-то занята, и разговор оказался коротким. Тогда Степанида позвонила Алке.

— Ну что? — сразу спросила та.

— Класс!

— Рассказывай!

— Ох, Алка, это такая тетка… Такая клевая, она мне и денежку платить будет, и еще французскому учить пообещала.

— Бесплатно?

— Ясное дело, бесплатно. Просто по ходу дела, пока я буду ей помогать. Как она выразилась — невзначай.

— А она тебе голову не заморочит?

— Нет, что ты… Видела бы ты, сколько у нее книг!

— Так там от пылищи не продохнешь! — фыркнула Алка.

— Дура ты!

— Это я-то дура? А кто тебя надоумил тете Липе позвонить?

— Это правда, — признала Степанида.

— То-то же! Обзывается еще!

— Ладно, Алка, это я так…

— Ну, значит, все клево?

— Клево-то клево, да не совсем.

— Почему?

— Потому что в соседней квартире Натка Истомина живет.

— Прямо в соседней?

— Да!

— Подумаешь, большое дело! Не обязательно ей говорить, что ты там работаешь, можно сказать, что просто помогаешь…

— Мне Юлия Арсеньевна то же самое сказала.

— Вот видишь! Значит, все-таки все клево?

— Все клево!

Наконец Матильда отбыла на первые в жизни гастроли. Она страшно волновалась, была рассеянна и задумчива.

— Степка, будь умницей и, пожалуйста, ничего не затевай!

— И не собираюсь, — пожала плечами Степанида. — Да ты не бойся, Мотя, все будет нормально.

— Я тебе буду часто звонить!

— Звони! Мне же интересно, как тебя на гастролях принимать будут.

— Ой, не говори! Я так боюсь, так боюсь!

Провожали Матильду Степанида, Олег и Мотькина мама, Александра Георгиевна. Потом Олег посадил их обеих в свой джип.

— Степа, может, все-таки переберешься ко мне? — растерянно спросила Александра Георгиевна.

— Нет, тетя Саша. Мне же в школу надо ходить.

— Да-да, конечно… Олег, как думаешь, Мотеньку там не обидят?

— Обидят? Не думаю. Во-первых, в ней там все души не чают, а во-вторых, она сумеет за себя постоять. У нее характер еще тот.

— Думаешь?

— Уверен.

— А все же мне как-то неспокойно. Она еще такая молоденькая…