Ночь опасна - Малышева Анна

«Кто же был за рулем? Неужели сам Николай? — Олег снял посиневшие резиновые перчатки и бросил их на утоптанный грязный снег. — Но Нина после покушения уцелела! Она могла узнать его или хотя бы машину! И что же? Вечером муж встречает ее дома как ни в чем не бывало. Значит, был уверен, что она его не видела? Впрочем, здесь тонированные стекла, водителя она в самом деле увидеть не могла. Но не узнать свою машину?»

Он поставил автомобиль в глубине двора — чтобы не так бросался в глаза. Хотел перегнать туда же свой «жигуленок», но остановился, задумался… И почти бегом вернулся домой.

Нина лежала в комнате на постели. Она едва подняла голову, услышав его шаги:

— Ну что? Так и есть?

— Есть, — задыхаясь, подтвердил Олег. — Но мы должны проверить все до конца.

— Что ты имеешь в виду?

— Стоянку!

Она приподнялась на локте:

— О чем ты?

— Понимаешь, я вспомнил, какой случай был с одним моим приятелем. Он тоже оставлял машину на стоянке. А охранник, когда ставил рядом другой автомобиль, случайно его стукнул. И, чтобы не платить за ремонт, замазал царапины сам, подручными средствами. Конечно, все обнаружилось — охранник все-таки не маляр по металлу. И могло случиться, что с твоей машиной было то же самое!

Нина возмущенно тряхнула разметавшимися волосами:

— Бог с тобой! Ты веришь в такие совпадения?! Вмятина на том самом месте!

— Конечно, это было бы слишком… Но все равно нужно проверить.

— Ты хочешь поехать на стоянку? — Она снова легла и устало закрыла глаза. — Езжай. У меня нет сил двигаться. Я посплю. Ключи у тебя есть, адрес я дам. Делай что хочешь. Только возвращайся быстрее.

Машину узнали — он понял это по удивленному взгляду охранника. Олег въехал на охраняемую, обнесенную сеткой территорию, вышел и поздоровался.

— Моя… сестра оставляла здесь эту машину, — без предисловий начал Олег. — А сейчас обнаружила вот это.

Охранник осмотрел белесое размытое пятно. Помрачнев на глазах, он наконец заявил, что этот номер не пройдет.

— Верно, краску снял я сам. но царапины — видите их? И крыло помято.

— Вмятина была, ничего не говорю, — подтвердил тот. — Только закрашенная. Слушайте, какие у вас могут быть претензии? Какую машину к нам поставили — такую же точно и забрали!

— А кто дежурил в ночь со вторника на среду? Не вы?

Мужчина призадумался и наконец ответил, что тогда работала другая смена. Если нужно повидаться с ребятами — можно приехать завтра утром.

— Мы дежурим через сутки, — уже спокойнее пояснил он. — А эта машина простояла тут чуть не неделю. Я вам одно могу сказать: когда я приехал сюда в среду утром — вмятина уже была. Я обратил на это внимание сразу, как увидел машину.

— А покраска?

— Ясное дело, все было закрашено. Правда, плохо. Да будет вам, лучше спросите, где она стояла, ваша машина!

И не дожидаясь вопроса, охранник отвел Олега в угол стоянки, указал место у самой сетки:

— Вот здесь и простояла все пять дней. Где поцарапано — справа? Так справа, сами видите, — сетка. Отсюда ее стукнуть никак не могли. Не верите мне — спросите вашу сестру, так это или нет! Мы вашу машину не перегоняли, ключей у нас не было.

Олег осмотрел место парковки и убедился, что охранник прав. У него упало сердце: «Нина тоже была уверена, что машина на стоянке не пострадала. В таком углу ее и правда задеть невозможно. Теперь нет никакой надежды. На нее нападал муж».

Он больше не думал о переводе — было ясно, что окончить его к утру уже не удастся. Возвращаясь досмотреть ей в глаза и сказать, что не осталось никаких сомнений. Я не хотел ей этого говорить! Не хотел! Даже когда уже всерьез подозревал Николая… Я не мог поверить, что он способен ее убить. Значит, в воскресенье он каким-то образом вернулся с дачи в Москву, вошел в квартиру и открыл газ. В понедельник выследил ее после работы в глухом переулке. Во вторник, вместо того чтобы ехать к деловым партнерам, отправился домой и пытался заманить туда жену. Он подслушал наш разговор по телефону, выяснил, где и когда Нина назначает мне встречу, и послал туда наемного убийцу. Сам в это время летел в самолете. Он выбрал удобный момент, чтобы обеспечить себе алиби на момент ее смерти. Но убийца ошибся! Его подвела темнота, похожая одежда, цвет волос, прическа… Маша погибла случайно!»

Он снова вспомнил одинокую фигурку на берегу пруда, оранжевый свет фонарей, первый снег наступающей долгой зимы… Эта картинка возвращалась к нему снова и снова, снилась каждую ночь — будто требовала объяснений. «Так могу я объяснить ее теперь? Можно все это доказать? Можно! Завтра я сам отведу Нину в милицию, и она напишет заявление…»

Уже поднимаясь по лестнице, Олег задал себе еще один вопрос: «Почему? Почему ее пытаются убить?»

Ответа не было даже у самой Нины.

Он работал всю ночь напролет, пока черное окно не сделалось белым. Во дворе уже погасли фонари, когда Олег опустил голову на кипу бумаг и закрыл глаза. «Поработаю еще час, и хватит. Правда, я уже как обрадуется редактор, получив мою стряпню; тaкого безобразия я никогда прежде не допускал…»

Скрипнула кровать, и послышался сонный встревоженный голос:

— Сварить еще кофе?! Тебе не будет плохо с сердцем?

Нина всю ночь помогала ему чем только могла.. В частности — сидела тихо, как мышка, не задавала вопросов и по первому требованию варила ему кофе. Когда Олег ознакомил ее с результатами своей поездки на стоянку, она совсем сникла, больше не паниковала и даже перестала спрашивать, что ей теперь делать. Просто сидела, забившись в угол, и думала о чем-то своем. Иногда Олегу казалось, что она уснула, но стоило обернуться — и он тут же натыкался на ее вопросительный взгляд.

— Не нужно кофе, в меня уже не лезет, — сказал он, поднимаясь из-за стола. — Мне бы поспать — хотя бы часа два… А то уже русский язык кажется иностранным.

— Когда тебя разбудить?

— В девять… Нет, в половине десятого, — решил Олег. — Поработаю до полудня и повезу рукопись. А ты что же? Так и не уснула?

Нина не ответила. Она тщательно подвела стрелки будильника и поставила его в изголовье. Олег забрался в постель и, не раздеваясь, уснул — просто исчез из мира.

…Он шел по ночному бульвару. И хотя торопился, но шагал очень медленно — дул такой сильный встречный ветер, что трудно было дышать. Наконец по левую руку появился пруд, оранжевый от света бульварных фонарей. На пруду качался плавучий домик, вокруг него сонно дрейфовали утки. Все было ми черными ветвями прошел освещенный изнутри трамвай. Пассажир в нем был только один; и эта тонкая черная фигурка вдруг подняла руку и приветственно махнула Олегу — как будто могла его видеть в темноте на берегу пруда.