Купель Офелии - Брикер Мария

На крик сбежались другие участники проекта. Филарет присоединился к ныряльщикам. Водоем превратился в вонючую кишащую жижу. Через сорок минут безуспешных поисков решено было операцию по вылавливанию Буденого из пруда завершить. Филарет и Казик вышли на берег первыми. Художник, раздевшись до любимых трусов, уселся по-турецки и принялся читать мантры.

Зебельман с изобретателем таскали хворост. Хлебников с умным видом безуспешно пытался развести костер.

Ванька нырнул в последний раз, пошарил ладонью по дну, наткнулся на что-то мягкое и холодное – это была рука Буденого. От неожиданности Терехин вынырнул с воплями, наглотавшись воды.

– Я нашел его, – откашлявшись, сообщил он. Отдышался и снова нырнул. Вынырнул. – Черт! Там дерево упавшее. Бедняга подтяжками за сук зацепился. Я пытался отцепить, но не смог. Все, будем ждать спасателей. Родиону уже ничем не поможешь, только сами угробимся. Опасно здесь в темноте нырять, напороться на ветки можно.

Совершенно выбившись из сил, Ванька выполз на берег и упал на траву. Рядом присела Кристина, растрепанная, встревоженная и такая родная, что захотелось уткнуться носом ей в грудь и уснуть. Офелия, примотанная шарфом к животу Кристы, сладко посапывала во сне. Терехин с удивлением посмотрел на девушку. Та была в простых джинсах и обыкновенной рубашке, волосы собраны сзади в хвост, легкий макияж, мягкий взор. Он же любит Донателлу, а Кристина вообще мимо не проходила. Готка не в его вкусе, и вообще… Отчего же тогда так щекотно в душе, и глаза слезятся от нежности? Почему хочется прикоснуться к ее губам, поцеловать припудренный шрам на щеке? Кажется, во время купания мутная вода просочилась в мозг и что-то там нарушила.

– Вань, у тебя кровь, – обеспокоенно сказала Криста, осторожно коснулась его щеки. Пальчики у нее были теплые и пахли молоком.

– Ерунда, – улыбнулся Терехин, – царапина.

– Зачем ты полез в воду, дурашка? – пожурила девушка, но глаза сияли от восхищения. – Я так за тебя волновалась. Чуть с ума не сошла.

– Ну и зря, тебе вредно нервничать, молоко пропадет. – Он шутливо щелкнул ее по носу и осмотрелся по сторонам.

Пашка наконец-то справился с костром, помог Сенька, присоединившийся к компании. Галочка в полнейшем трансе сидела на траве, ее обнимали и утешали Матильда и старший Лукин. Казимир куда-то исчез. Белгородской тоже было не видно.

– А где Донателла? – спросил Ванька.

– Мачеха передо мной не отчитывается, – буркнула Кристина и стала чужой. Терехин кожей почувствовал холод. – Штаны снимай, простудишься. На вот тебе…

Криста швырнула ему полотенце и торопливо пошла в сторону завода. Он хотел ее окликнуть, но сил не было.

– Ну и вали, злючка. Я же просто спросил. Что теперь делать – не ясно, – буркнул Ванька, стянул мокрые джинсы, накинул полотенце и перебрался ближе к костру. Только сейчас он понял, как продрог, зубы отбивали чечетку, по коже ползали мерзкие мураши.

Терехин просушил волосы, растерся полотенцем, вытянул руки к костру и почувствовал, как блаженство разливается по телу. Человеческая психика – удивительно гибкая субстанция, блокирует негатив и радуется любой возможности расслабиться. Рядом в пруду свежий покойник, но это кошмарное обстоятельство совершенно не мешает получать удовольствие от жизни и наслаждаться теплом. Странная реакция на чужую смерть… Покойников Ванька дико боялся с детства. Когда умерла любимая бабушка, ужас отхватывал его от одной мысли, что увидит ее в гробу, а потом придется целовать покойницу в лоб на прощанье. Родители на похороны сына не взяли, чтобы не травмировать детскую психику, и он так обрадовался, что забыл о горе. И сейчас, когда нашел Родиона, чуть не захлебнулся от страха. Теперь страх прошел, в душе только легкая грусть.

Вернулся Казимир в банном халате, с бутылкой красного вина, пластиковыми стаканчиками и пакетом с картошкой. Странный продуктовый выбор Казика никого не шокировал. Напротив, народ оживился. Шустро зарыли картофелины в костер. Выпили, не чокаясь, сосредоточенно, без лишних слов и панихиды.

«Пикник на костях», – стучало у Ваньки в голове. После нескольких глотков красного стучать перестало, стало хорошо и благостно. О Буденом не говорили. Никому не хотелось нарушать мнимое спокойствие июльской ночи. О том, что скоро придет рассвет и спасатели извлекут из пруда распухшее синее тело, Терехин предпочел не думать.

Перекусили с большим аппетитом, допили вино. Решено было отправить Галочку и Матильду спать. Лукин-старший вызвался проводить дам. Донателла так и не пришла. Криста не вернулась. Девчонка-то ладно, а вот директор проекта должна бы прийти. Ведь, судя по всему, реалити, едва начавшись, подошло к концу.

– Где руководитель программы? – нахально поинтересовался Ванька у Лукина-старшего.

– Прошу ее извинить. Донателла плохо себя почувствовала. На нервной почве у нее случился срыв. Я дал ей снотворное и уложил спать, – сообщил режиссер. – С утра решим, что делать дальше.

– То есть в каком смысле решим, что делать дальше? – возмутилась Матильда. – У нас покойник тут! Надеюсь, вы вызвали милицию и спасателей?

– У нас односторонняя связь с внешним миром, – пробурчал режиссер. – На территории установлены блокаторы сотовой связи, чтобы герои не могли воспользоваться мобильниками. Соответственно, мы тоже не можем никуда позвонить. Машины нет, по моей просьбе ее отогнали в Москву, чтобы местные не разобрали на запчасти. Идти несколько километров до населенного пункта ночью опасно и вообще глупо, потому как Буденому уже ничем не поможешь. Не паникуйте, продолжайте играть. С утра операторы начнут монтировать отснятый материал, узнают о трагедии, пришлют спасателей и соответствующие органы.

– С утра? – изумился Ильин. – Почему только с утра?

– У операторов такой же рабочий день, как у всех, – усмехнулся Лукин-старший.

– Какого рожна этот дурень полез в пруд ночью?! – спросил Сеня, волком глядя на папашу, словно именно Лукин-старший утопил Родиона.

– От безделья закинешь и коня на гору… – прошептала Галочка.

– Что? – с недоумением спросил Лукин.

– От безделья закинешь и коня на гору, – повторил Ванька. – Это что, подсказка Буденого?

– Пользуйтесь, Родиону она уже не нужна, – усмехнулась поэтесса.

– Антифраза. По-гречески – antiphrasis. От anti, против, и phrasis, речь. Употребление слов в смысле, прямо противоположном их настоящему значению, – отчеканил Пашка сквозь сон. Хлебников налопался картошки и, довольный, задремал у костра.

– Без труда не вытащишь и рыбку из пруда? – перевел Терехин и озадачился.

– Боже мой, неужели Родион решил, что граф Беркутов спрятал журнал в пруду? – изумилась Матильда.

Ответ был очевиден, как и бессмысленность поступка Буденого. Журналист, раззадоренный миллионным призом, полез в пруд ночью в надежде найти конезаводческий журнал графа Беркутова, пока кто-нибудь его не опередил.

– Позвольте, но это же бред! – застенчиво пролепетал Зебельман. – Возможно, граф вовсе не пруд имел в виду.

С ним согласились другие участники, активно обсуждая идиотский поступок журналиста. Все, кроме Галочки.

– Начало – голос птицы; конец – на дне пруда… – пропела она. – Дурашка Родион не дочитал.

– А что там было? – полюбопытствовал Зебельман.

Галочка лишь хмыкнула, дав всем понять, что не намерена полностью раскрывать карты. Григорий стал пунцовым и от сконфуженности принялся обгрызать заусенцы на пальцах. Он и за столом так делал.

Ванька обернулся и посмотрел на пруд, на то место, где утонул Буденый. На берегу росла вековая береза, склонившаяся корявыми ветками к воде. Дерево возвышалось над зарослями ивняка. Возможно, это и привлекло Родиона. Журналист принял березу за указатель. «Начало – голос птицы»… Логика простая, на березе в XIX веке могли быть птичьи гнезда. Возможно, они и сейчас там есть, только в темноте не видно.

– Конец – на дне пруда… – прошептал Ванька, снова чувствуя озноб. – Похоже, Родион нашел то, что искал.

– Мы все скоро найдем, – всхлипнула поэтесса. – Неспроста это все. Неспроста. Граф злится.

– Пойдем, милая, тебе надо отдохнуть. – Лукин-старший по-хозяйски обнял поэтессу и повел в дом.

Следом, чмокнув Казимира, спать отправилась Матильда. Повар-миллионер сразу сник. Без Моти Казик чувствовал себя одиноким и несчастным. Затосковали и другие участники. Зебельман, свернувшись эмбрионом и положив ладошки под щеки, приготовился отойти в царство Морфея прямо на травке. Ильин отчаянно зевал и клевал носом. Пашка храпел, привалившись спиной к пню. Филарет медитировал.

– Может, мы тоже спать пойдем, раз спасатели только утром приедут? – предложил Ванька.

– Нехорошо. Поди, не собака, человек погиб, – пробасил Филарет, вернувшись наконец-то из нирваны.

Художник затолкал в себя картофелину прямо с кожурой, подоткнул трусы, шагнул в пруд, пошарил руками в воде и выдернул из глубины тело журналиста вместе с утонувшим поваленным деревом, тиной и лягушками.