Зачем тебе алиби… - Малышева Анна

— Ну? — Она вскочила.

Он покачал головой, слегка махнул рукой в сторону кабинета, как бы говоря; «Нет времени, иди туда сама».

— Все сказал? — приставала она к нему. — Про блондинку сказал?

— Да, не беспокойся. Мне нужно идти, я не думал, что так долго…

— Я к тебе заскочу потом! — пообещала она и явно его не обрадовала. Юра торопливо пустился по коридору к выходу, а Анжелика проскользнула в кабинет.

На этот раз она робела меньше. В прошлый свой визит, когда следователь огорошил ее отсутствием алиби, она едва сознания не потеряла и готова была признаться и в том, что сделала, и в том, в чем вовсе была не виновата. Сейчас у нее был Юра, была кассета, и было даже алиби, о котором она пока старалась не думать.

— Он вам рассказал? — спросила она, осторожно опускаясь на стул напротив следователя.

— Как поживаем? — спросил тот и придвинул пепельницу. — Курите?

— Да, — она закурила скорее из любезности — предлагают, так зачем отказываться? Тем более что в прошлый раз он был не так предупредителен. Поинтересовалась:

— Он вам и про кассету сказал?

— И про кассету. Вы ведь тоже ее видели?

— Мы ее просматривали на моем видаке.

— Мы — это кто?

— Я, тот человек, который принес кассету, Юра, потом еще Саша и Лена. Саша — брат моего мужа, Лена — его жена.

— Я в курсе, — поморщился тот. Напился воды из графина с желтоватым налетом на стенах, закурил. Вид у него был нездоровый, неопрятный. Дышал он с присвистом, при этом в его груди что-то хрипело. «Докурится до рака…» — подумала она. И поспешила затушить свою сигарету.

— Значит, ваш сосед Головлев эту женщину не опознал…

— Как — не опознал?! Это была та самая! — Она захлебнулась от возмущения. — Он ее видел вечером третьего мая у нашей двери! Мой муж ей открыл!

— Я имел в виду — он эту женщину не знает, — пояснил следователь. — Про вечер третьего мая он мне все подробно рассказал. Удивительно, он даже время точное помнит: двадцать три часа сорок минут.

— Я же говорила!

— Позднее время для визита, верно? Вас, конечно, дома не было?

— Нет.

— Играли в казино?

— Как обычно, — ответила она даже с каким-то вызовом. Анжелика боялась его все меньше. — В этом ничего такого нет. Я почти всегда уходила вечером, а приходила на рассвете. Игорь меня не ругал. У меня такое хобби, что поделать.

— Конечно, ведь работать вам не приходилось, — заметил следователь с явной насмешкой. — Кстати, почему?

— А при чем тут это? — возмутилась она. Разговор снова переходил на ее личности, и это ей не нравилось, — Да хочется знать.

Помявшись, она пояснила:

— Не нашла своего призвания. Не знала, чем заняться.

— Муж достаточно зарабатывал?

— Да.

— Он никогда не требовал, чтобы вы работали?

— В первое время после нашей женитьбы. Потом это прошло само собой.

— Почему?

— Ну…

— Он что, стал больше получать? Кстати, какая у него была зарплата?

— Не знаю… — растерялась она. Ей действительно никогда не приходилось этим интересоваться. — Высокая, наверное.

— Как же так? Вы, его жена, за все семь лет не поинтересовались, откуда у него деньги на покупку дорогой машины, на ваши наряды, на золотые украшения, на подарки?

— Мне теперь и самой это странно… — призналась она. — Я, пожалуй, могу это объяснить. Он относился ко мне, как… К ребенку, что ли? У меня было такое чувство, что он на меня не очень рассчитывает, в смысле совета или помощи. Он был такой человек — все делал сам. Любил, чтобы я благодарила его за подарки. Ему нравилось меня опекать, наверное…

И не нравилось, когда я высказывала самостоятельное мнение… Я от этого быстро отучилась.

— То есть, если бы вы попробовали спросить, сколько он зарабатывает, он бы отреагировал отрицательно? — оживился следователь.

— Наверное… Нет, муж бы меня не ругал, он бы ответил. Но… Не знаю, наверное, при этом посмеялся бы надо мной.

— Почему?

— Ну, Игорь считал, что я ничего не понимаю в практической стороне жизни.

— И это было действительно так?

— Нет. Не знаю, — от этих расспросов она сердилась и путалась, ей было неприятно вспоминать годы своего безволия. Теперь ей на самом деле казалось, что муж ее унижал. Следователь терпеливо ждал вразумительного ответа и Анжелика в конце концов сказала:

— Я бы могла сама вести хозяйство. Но к деньгам меня не допускали.

— Как это понять?

— Игорь всегда выдавал мне на хозяйство определенную сумму и потом требовал отчета. Доходило до смешного — если я покупала растительное масло чуть дороже, чем рассчитывал он, была сцена. Тогда Игорь говорил, что я транжирю деньги.

— Он был настолько скуп? Как это увязать с вашими посещениями казино?

— Никак. Я не тратила его денег.

— А на какие средства играли?

— Мой отец… — Она покусала губы, тихо сказала:

— Отец мне как-то прислал перевод. И я на основе этих денег играла.

— А ваш муж не говорил, чтобы вы отдали эти деньги ему?

— Нет.

— Значит, он все же признавал ваше право распоряжаться личными деньгами?

— Только теми, которые мне дал не он. Я никогда не пыталась взять у него денег на что-то… Ну, не на хозяйство.

— Серьезных ссор на материальной почве у вас не было? За исключением спора о растительном масле?

Он снова усмехался, ее это бесило. Анжелика с достоинством ответила:

— Мы не ссорились, я не давала повода. Я была достаточно бережлива, старалась укладываться в те деньги, которые получала от него на продукты и прочие хозяйственные мелочи. Да, он был расчетлив. Но болезненно скупым не был, дарил подарки.

— И даже восстановил утраченные вами бриллианты?

Она посмотрела на свои кольца, потом подняла глаза. «А это он откуда узнал?!» — пронеслось у нее в голове. Но думать времени не было. Надо было что-то говорить. Девушка осторожно сказала:

— Да. Меня ограбили несколько лет назад. Украли кольца и серьги. Муж купил мне точно такие же украшения.

— Почему вы не заявили об ограблении?

— Он не захотел…

— Но почему? Это не вяжется с его хозяйственностью. Ведь грабителя могли найти, и вам бы все вернули. А он предпочел купить вам такие же украшения и забыть об этом?

— Я не запомнила лица грабителя. Было слишком темно, и я до смерти испугалась. Не смотрела на него, просто все сняла и отдала. Боялась, что он пырнет меня ножом, — вдохновенно врала Анжелика, попутно соображая, кто мог дать следователю такую информацию. Ей чудился подвох.

— И ваш муж решил не травмировать вас разбирательством?

— Наверное. Я была в истерике. Он за мной так ухаживал в тот вечер… — внезапно горло у нее сжалось, глаза увлажнились. Она тяжело задышала, по-детски провела под глазами пальцем, убирая слезы, полезла в сумку за платком. «Да, все так и было… — думала Анжелика. — Он был так заботлив… И все было хорошо, пока он не обнаружил, что я его обманула… Господи! Господи, что же я хотела сделать?! Но не я же это сделала!»