Любовь.ru. Любовь и смерть всегда вдвоем - Андреева Наталья

Заезжайте как-нибудь, поболтаем.

Алина Линева»

Витиеватая роспись, число, месяц, год. Люба невольно улыбнулась: актриса, ничего не скажешь! Актриса во всем! Какое театральное послание! Чего уж говорить о подарке!

— И ты хочешь, чтобы я это взяла? — усмехнулась она. — Колье, подаренное ее любовником-вором, который давно уже в могиле, и украденное девушкой, которой теперь угрожает опасность. Она издевается надо мной, да?

— Я выполняю просьбу. А возьмешь ты подарок или не возьмешь, это не мое дело.

— Так вот: верни, пожалуйста, его хозяйке, -Люба отодвинула колье на самый край стола. -Хватит меня унижать.

— Это уж вы сами разбирайтесь, — хмыкнул Стас. — А я к Линевой больше не поеду.

— Что так?

— Я узнал все, что хотел. И потом, меня туда больше не звали.

— Хорошо. — Люба поднялась со словами: -Я пока это припрячу. Но при первой же возможности верну законной владелице. Это не мое.

Она завернула колье в носовой платок и унесла в комнату. Долго думала, куда бы его спрятать, потом засунула в шкаф, под постельное белье. С глаз долой. Когда вернулась, Самохвалов делал огромный бутерброд с колбасой.

— И что ты теперь будешь делать? — тихо спросила Люба.

— С бутербродом? Есть!

— Я об убийстве. Вернее, об убийствах. Если Олег убил Михаила Стрельцова, то кто, в свою очередь, убил его?

— Милая, тебе не надоело? — спросил Стас, откусывая от бутерброда. — Какая же ты кровожадная! Все об убийствах, да об убийствах! Даже камешки тебя не интересуют. Другая мигом нацепила бы колье и отправилась…

— Куда?

— Да куда угодно! В театр, в ночной клуб!

— Ты спятил!

— Выходит, все, кто туда ходит, спятили? хмыкнул Стас.

— Не всех, кто ходит в ночные клубы, преследует маньяк. Вот он обрадуется, если я поздно вечером покину свое убежище!

— Неисправима! Теперь о маньяках. Милая, я в милиции работаю! Это значит, что весь день я думаю о трупах, вижу трупы, держу в руках вещи, принадлежащие трупам. Могу я хоть немного отдохнуть?

— Хорошо, Стас. Это последнее. Найди, пожалуйста, одного человека. Его зовут Василий. Отчество не знаю, фамилию, к сожалению, не знаю тоже. Знаю только, что он известный хирург, доктор наук. Делал операцию жене Павла Петровича Стрельцова Полине. Имеется в виду Полина — первая. Рак. Отчество ее, опять же не знаю.

— Ну, ты даешь, подруга! Где ж я его найду?

— Они со Стрельцовым-старшим учились в одном классе: Павел Петрович и этот Василий.

— Ну, найду я его и что?

— Он настоящий отец Михаила.

— Что-о? — вытаращил глаза Стас.

— Что слышал. Мне интересно: они общались? Быть может, это дело семейное? И Василий что-то знает о сыне? Что-то такое, чего не знаем мы…

— Ну, ты даешь, подруга! — покачал головой Стас. И без всякого перехода: — Слушай, может, мне к тебе переехать? С вещами?

— Надолго? — тихо спросила она.

— Время покажет. Ты весь день дома, меня весь день нет. Ты пессимистка, я оптимист. Ты брюнетка, я блондин…

— Я женщина, ты мужчина.

— По-моему, мы друг друга прекрасно дополняем, а?

— А, может, не надо ко мне переезжать?

— Чего ты боишься? Я честный. Прогонишь -уйду.

— Я не умею прогонять.

— Учись.

«А "нет" вы говорить умеете?» — вдруг вспомнила она. Похоже, так и не научилась.

— Ну, так что?

— Если ты так настойчив…

— Вот и славно! Какой напор, а? — подмигнул он. — Раз — и в дамках! Думаю, надо устроить по этому поводу вечеринку.

— По какому поводу?

— По поводу того, что мы узаконили наши отношения. Моя зубная щетка отныне вполне законно будет находиться в твоей ванной комнате, а тапки — в прихожей.

— Мне кажется, это называется гражданский брак, — осторожно сказала Люба.

— Ой, только не надо о браке! — сразу испугался он. — Я к этому еще не готов!

— Но на подарок я могу рассчитывать?

— Чего ты хочешь? — спросил он важно, словно был султаном Брунея и мог положить к ее ногам весь мир. Включая шикарные апартаменты в лучшем отеле мира и лимузин с золотым рулем.

— Ромео.

— Я должен его убить? — прищурился Стас и похлопал себя по карману. — Черт! Забыл пистолет! В сейфе, на работе.

— Пусть он сядет в тюрьму, — мстительно сказала Люба. — Надолго.

— Милая, это не в моей компетенции. Но все, что в моих силах я сделаю, — пообещал он. -А я, между прочим, догадался, почему он охотился за твоим мужем. Хоть я и дурак. По твоему глубокому убеждению.

— Я этого никогда не говорила.

— Но думала.

— Ты ошибаешься. Я никогда не считала тебя дураком. И почему же Градов охотился за Олегом?

— Тут, милая, надо еще копать и копать, -туманно сказал он. — Я буду держать тебя в курсе. Ну а сейчас, давай о приятном. Что ты приготовишь по случаю вечеринки? Ты, вообще, собираешься этим заниматься?

Утро началось феерически. Не успел Стас уйти на работу, как в Любину квартиру вломилась лучшая подруга.

— Спишь?!! — завопила она так, что и мертвого можно было поднять.

— Нет. Уже нет. Стаса провожала.

— А! Я так и знала, что вы сойдетесь! А ты не верила! Сопротивлялась!

Люська помчалась на кухню, где тут же вцепилась в графин с водой:

— Кипяченая? А! Без разницы! Зараза к заразе не пристает!

Она выпила залпом два стакана и выдохнула:

— Уф! Как я запарилась!

— Жарко? — сочувственно спросила Люба.

— И это тоже. Ты собирайся.

— Куда?

— По магазинам, — ответила подруга. — Костюмчик надо купить. И туфли. Да и бельишко. Мы с Сережей уже и заявление в загс подали.

— Как это? — оторопела Люба.

— Да так. Зашли с утречка и подали. А чего тянуть? Будто я в первый раз замуж иду! У меня ж в загсе сплошные знакомые! Кто меня там не знает? Заведующая, как увидела нас с Сережей, глаза выкатила: «Самсонова, да ты никак опять замуж собралась?! Пока ты жива, работы у нас не убавится!». А ведь когда я с Федькой разводилась, сказала, что больше у меня заявление принимать не будет. Попробовали бы они меня притормозить! Да со мной давно уже никто не связывается! Короче, месяц на сборы. Надо обежать кучу магазинов. Свадьба — дело ответственное. Денег у нас мало, но как-нибудь. Сережа ссуду берет на работе.

— Неужели так нужно расписываться?

— Нужно, — отрезала Люська. — Кстати, можешь не переживать, я ему все рассказала. Про тебя. Психолух!

— Что рассказала? — ахнула Люба, почувствовав, как щеки ее запылали.

— Почему я сидела в тот день на лавочке возле его дома. Короче, про задание.

— И что Сергей?

—Что-что. Смеялся! Слава богу, с этим у него все в порядке. С чувством юмора, я имею в виду. Да и с остальным тоже. Я тебе сейчас такое расскажу!

— Люся!

— Что, Люся?

— Нельзя же все время думать о сексе!

— Интересно! — возмутилась подруга. — Быть может, в моей унылой жизни это единственная радость? И я не должна о ней думать!

— Ну, какая радость может быть в сексе?

— Интересно, — теперь уже задумчиво сказала Люська. — Только не говори мне, что ты до сих пор не знаешь, что такое оргазм!

— Люся!

— Интересно… — оторопела Люська. — А ведь в точку попала! Надо поговорить по этому поводу с синеглазым капитаном. Вот уж не думала, что он плохой любовник! А и хорошо, что он не мне достался! — сделала вывод она.

— Ну, знаешь!…

— Водички? — заботливо спросила подруга.

— Да, спасибо. Я бы с радостью поехала с тобой в магазин, но…

— Не бойся, я тебя ни на шаг не отпущу, -заверила Люська. И затараторила: — Погода хорошая, настроение очуметь, жизнь удалась, а проблему с оргазмом мы как-нибудь уладим.

Любовь Александровна Петрова, поняла, что у нее просто нет слов. Людмила, конечно, ее лучшая подруга, но… Чем бы ей заткнуть рот?

— Кстати! А в чем ты пойдешь на мою свадьбу?

— Э-э-э… Мне уже приходилось это делать, так что…

— На мою свадьбу с Сережей в старом платье?! — возмутилась Люська. — В том самом, в котором ты спихнула меня на руки Федьке Фельдману?!

И Люська полетела в комнату, чтобы разделаться с ненавистным платьем. Брак с Фельдманом был коротким, но доставил ей массу неприятностей. Муж оказался скупым до крайности, и сам ходил по магазинам. Принесенные им продукты Люська рассматривала со слезами, а потом два часа крепилась, слушая лекцию об экономии. Где Федя раздобыл молоко по такой смешной цене и каким образом разжился замечательной картошкой, потратив на это полдня, но зато сущие копейки денег. Он так и говорил: «копейки денег». Поэтому времени на то, чтобы работать ему оставалось мало. Вжаривала Люська, а хозяйство вел Федя. Жили впроголодь. В конце концов, Апельсинчику это надоело, и чемодан Фельдмана оказался за дверью. Потом они еще два года судились из-за имущества. Делили диван, купленный вскоре после свадьбы, и холодильник с телевизором, за которые Люська все это время выплачивала кредит.