Любовь.ru. Любовь и смерть всегда вдвоем - Андреева Наталья

— Но Сосновская этого знать не может, — тихо сказала Люба.

— Ты так думаешь?

— Стас, не темни.

— А я и не темню. Я сам не понимаю, каким боком здесь замешан покойный Василий Георгиевич.

— Он отец Михаила.

— Ну и что?

Люба вздохнула.

— Приехали! — весело сказал Стас. — Вот эта улица, вот этот дом! Вылезай, боевая подруга!

Люба не слишком обрадовалась только что пожалованному ей званию. Но, делать нечего. Пора заступать на боевое дежурство. Синеглазый нахал не отстанет.

— Прошу, — галантно сказал Стас, открывая перед ней дверь подъезда.

— Вы очень любезны, капитан.

Варвара Антоновна была дома одна. Выглядела она неважно. Длинное траурное платье с глухим воротом, заколотым старинной брошью из слоновой кости, ее старило. Волосы гладко зачесаны, на лице ни следа косметики. В квартире пахло нафталином и валериановыми каплями. Люба щурилась, пытаясь разглядеть окружающие ее предметы при скудном освещении…

— Вы? Снова? — увидев на пороге капитана Самохвалова, вдова повернулась к нему спиной и прошла вперед, в большую комнату, сжимая пальцами ворот платья, словно скалывавшей его броши было мало.

— Варвара Антоновна, я привез к вам врача, -сказал ей вслед Стас. — Вы не хотите с ним поговорить?

— Врача? Какого врача? Я здорова.

Она опустилась в одно из кресел: спина прямая, шея, словно железным обручем, сдавлена воротом платья, на котором замком висит старинная брошь. Люба вошла, и остановилась в растерянности. Что делать?

— Это Любовь Александровна Петрова. Психолог, — представил ее Стас.

— Вы сказали врач. Василий тоже был врачом. Хирургом. Я не понимаю, за что? За что?

Варвара Антоновна принялась рыдать, а Стас беспомощно посмотрел на Любу. Она присела на один из стульев и тихо сказала:

— Варвара Антоновна, вы меня слышите? Давайте успокоимся. — Придвинув стул поближе к вдове, спросила: — Скажите, какие вы пьете лекарства?

Сосновская перестала рыдать, посмотрела на журнальный столик, на котором в беспорядке стояли пузырьки и валялись таблетки, в упаковках и без. Люба взяла одну из упаковок, глянула на название лекарства:

— С врачом советовались?

— Да.

— Какие у вас симптомы? Бессонница, подавленное состояние?

Немного оживившись, Сосновская начала описывать мучающие ее боли. Голова, сердце, а, главное, душа. Говорила она долго, Стас даже зевнул тайком. Люба же понимала: главное установить с женщиной контакт.

— Я сама по образованию врач, — добавила под конец Варвара Антоновна. — Я, ведь все знаю про лекарства. И недостатка в них нет.

— Очень хорошо, — спокойно сказала Люба.

— Вы работает в милиции? С ним? — Сосновская кивнула на Стаса.

— Что? В милиции? Нет, конечно! Мы просто хорошие знакомые.

— Но почему милиция? Что-то с Антошей?

В голосе Варвары Антоновны снова послышались слезы.

— Нет-нет, с чего вы взяли? — Люба догадалась, что речь идет о ее сыне.

— Ну, как же? Ведь с ним что-то происходит?

— Варвара Антоновна, а давно все это началось?

— Что началось? — испуганно спросила она.

— Проблемы с вашими детьми?

— С чего вы взяли? У моих детей нет никаких проблем! — неожиданно резко сказала она. -У нас все по-прежнему хорошо!

— Как же? — спросил Стас. — Но ведь ваша дочь…

— Нет, нет, нет! — замахала руками Варвара Антоновна. — Я не хочу об этом говорить!

— А скажите, Варвара Антоновна, ваши мужчины не ездили, к примеру, на охоту? — вдруг спросил Стас. Люба с удивлением уставилась на него.

— Какая охота? Почему охота? — Варвара Антоновна наморщила лоб. — Мы ходили в театры, на концерты. Василий любил симфоническую музыку. Он и сам великолепно музицировал. Но, охота? Почему вдруг охота?

— Что, и оружия в доме не было? А на даче?

— Извините, я не знаю.

— Что, у мужа были от вас секреты?

— Стас! — предостерегающе сказала Люба.

— Иногда… — прошептала Варвара Антоновна. — Иногда мне казалось вдруг, что он меня не любит… Я не знаю, почему… Что его сердце отдано другой женщине. Какой? Ведь никого не было! Я бы заметила, если б было! И ведь она не могла быть ему таким чутким, нежным другом, как я. Ведь это прекрасные отношения? Ведь так?

— Ну, разумеется, прекрасные — кивнула головой Люба.

— А семейный бюджет был под вашим контролем? — поинтересовался Стас.

— Что? Деньги? — Варвара Антоновна, кажется, очень удивилась. — Мы никогда не заостряли на этом внимание.

— Значит, вы не знали, сколько муж зарабатывает денег, сколько оставляет себе, сколько из этого тратит, на что тратит?

— Деньги всегда лежали в буфете, на кухне. Между собой мы называли его «шкапчик». Был еще и банковский счет, на черный день.

— Со счета много денег сняли? — деловито спросил Стас.

— Сняли? Когда сняли? — растерялась Варвара Антоновна.

— Незадолго до смерти вашего мужа.

— Да, на Васины похороны я что-то снимала. Он же денег не трогал.

— А большая сумма лежала в буфете? То есть, в «шкапчике»?

— Не знаю, — пожала плечами Варвара Антоновна. — Я просто брала, сколько мне нужно, и тратила. Мои родители давали мне на руки значительные суммы, поэтому иногда мне и не требовалось туда заглядывать.

— А ваши родители, что, богатые люди?

— Папа — почетный академик, — с гордостью сказала Варвара Антоновна. — А мама пишет статьи о своих знаменитых предках. Их охотно покупают солидные журналы. К тому же, у нас замечательная коллекция картин и антиквариата. Кое-что папа обменивает или продает.

— Короче, в средствах вы не нуждаетесь и никогда не нуждались. Извините за нескромность, а нельзя ли заглянуть в ваш, так называемый, «шкапчик»?

— Но разве вы имеете на это право? Я вообще не понимаю причину вашего интереса к доходам моей семьи.

— Вы знаете, что у вашего мужа был внебрачный сын? — ляпнул Стас.

— Что-о?!!

Люба тут же поднялась со словами:

— Варвара Антоновна, пойдемте на кухню. Капитан Самохвалов беспокоится, что в квартиру проникли посторонние и украли у вас деньги.

«Что ты несешь?» — уставился на нее Стас, зато Сосновская рассеянно сказала «да, да» и тоже поднялась.

Она первая вошла на кухню и распахнула дверцы старинного буфета.

— Вот здесь, на полочке.

Стас сунул туда свой нос, и удивленно сказал:

— Но здесь же почти ничего нет!

В неиссякаемом «шкапчике» лежало две пятьсотрублевых купюры и какая-то мелочь. Варвара Антоновна заглянула на полочку и взялась за сердце:

— Ах, Антоша, Антоша! Сначала Сашенька, потом ты! За что?

Минут десять Люба пыталась ее успокоить. Потом Сосновская вдруг вцепилась в капитана Самохвалова:

— Вы из милиции? Помогите мне! Я чувствую, что на него кто-то оказывает дурное влияние! Он был таким хорошим мальчиком! Помогите.

— А что, собственно, случилось?

— Дело в том, что… Дело в том, что полгода назад из «шкапчика» стали исчезать деньги, -сказала наконец Варвара Антоновна. — У Сашеньки появился мальчик. Я понимаю, что ей уже шестнадцать, и ничего ненормального в этом нет, но… Он был намного старше ее, кажется, студент. И я поначалу не придала значения… Прошел буквально месяц, и из дома стали исчезать деньги. Я, конечно, никогда их не пересчитываю, но… на глаз было видно, что их становится меньше. Я ничего не сказала Василию, он последнее время выглядел уставшим. Я видела, что у мужа проблемы. Пыталась поговорить с Сашенькой, но она стала такой резкой! Слишком уж самостоятельной. Начала мне грубить. Я подумала: переходный возраст, пройдет. Но у нее вдруг стал такой странный взгляд… Пустой. И глаза… Они как-то странно блестели. Я все-таки врач. В общем… — Она тяжело вздохнула. — Мне удалось уговорить ее посетитъ врача. Нашего хорошего знакомого. Конфиденциально. Анализы показали, что она употребляет наркотики. Я сказала Васе, что у девочки невроз. Обычные проблемы подросткового периода. И ей надо несколько месяцев побыть в хорошей клинике. Сашенька отправилась туда, но деньги из «шкапчика» исчезать не перестали.

— Быть может, их брал ваш муж? — осторожно спросил Стас.

— В быту Василий был аскетом, — сухо сказала Варвара Антоновна. — Зачем ему брать деньги? Его устраивала моя кулинария и вещи, которые я ему покупала. И я даже мысли не допускаю, что у него могла быть другая женщина.

— Почему?

— Она была когда-то, — Варвара Антоновна всхлипнула. — Еще до меня. Но Вася всегда говорил, что к прошлому возврата нет. Он виноват, и прощения ему не будет. Не понимаю, что это за страшная вина? — Она беспомощно посмотрела на Любу, но та молчала.

— Про деньги, — напомнил Стас.

— Ах, да. Антоша. Его так назвали в честь знаменитого деда. Хороший мальчик, замечательный! Он пошел по стопам отца и деда. В Первый медицинский. Все были просто счастливы. Не понимаю, что могло случиться? Какая-то девушка, которую он боготворил. Я думала, что эти деньги он тратит на нее, и была спокойна. Дети выросли, влюбились. Я думала, что это так естественно!