Любовь.ru. Любовь и смерть всегда вдвоем - Андреева Наталья

Стас прошел в комнату и уселся за компьютер. Люба открыла ему последнее сообщение от Клауса. Стас читал его долго. Потом сидел, глядя в одну точку. И думал. Люба его не торопила.

— Помнишь, ты меня как-то просила проверить алиби Алексея Градова? — сказал наконец Стас.

— Да. Помню. Его, Сергея Иванова и Стрельцова Павла Петровича.

— Я решил к нему съездить еще раз. Но сначала я решил позвонить и убедиться, что он дома. Сунулся в свои записи и, знаешь, номер телефона показался мне знакомым. Память у меня не очень, но тут я вспомнил странного разносчика пиццы и… Кретин! Это я про себя. Он дал мне номер домашнего телефона, потому что даже вообразить себе не мог, что я вместе с тобой буду заказывать по нему пиццу! А я, кретин, совсем забыл про Алексея Градова. Мы целиком сосредоточились на Сергее Иванове и Павле Петровиче. Кстати, Градова ищем не только мы с тобой.

— А кто еще?

— Сотрудники из отдела «Р».

— Он что, хакер?

— Видишь ли, когда мы сегодня состыковались во второй раз с операми из отдела по борьбе с преступлениями в области высоких технологий (ух, аж дыхание перехватило!), выяснилось много интересного. Я поделился своими наработками, они тоже раскрыли карты. Оказывается, за Градовым тянется хвост. Из того самого Интернет-кафе, которое когда-то принадлежало твоему мужу. Мол, тусовался в нем парень, который на спор взломал банк.

— А на что спорили?

— На ящик пива.

— Ты смеешься?!

— Они ж не воруют, эти хакеры, они самоутверждаются.

— Но ты же сам сказал, что крупная сумма была украдена. Значит, все-таки воровство?

— Сказал. Никто не понимает, почему он это сделал.

— Кто? Градов?

— Да. Он исчез, как только понял, что его вычислили. До сегодняшнего дня никто на него не выходил. Да и сегодня опоздали. Умный, черт, — в сердцах сказал Стас. — У него имеется ноутбук и несколько мобильных телефонов. Он может «работать» откуда угодно. Хоть из машины. Выследить его практически невозможно. Ему приписывают несколько случаев виртуального мошенничества, когда снимались и обналичивались деньги с «нулевых» счетов. Парень умудряется заказывать через Интернет дорогие вещи, используя эти счета. Наверняка перепродавал их потом отнюдь не за виртуальные деньги. Такой талант, а? — усмехнулся Стас и добавил: — Исчез. Или догадался, что мы его вычислили, или часто меняет квартиры.

— Но почему он все-таки преследовал Олега?

— Не знаю. Может, из-за тебя?

— Ты невнимательно читал письмо. Он следил за своим врагом в тот день, когда впервые увидел меня на автобусной остановке. Врагом, понимаешь?

— Я ведь дважды столкнулся с ним нос к носу и не узнал! Когда он пиццу приносил!

— Тебя спецодежда ввела в заблуждение. И кепка, надвинутая на лоб. Стас, а чего он хотел, когда маскировался под разносчика пиццы?

— Чтобы ты дверь открыла.

— Ну, открыла бы. И что?

— Откуда я знаю, что у этого психа в голове?

— Кем он, интересно, прикинется в следующий раз, чтобы до меня добраться? И что я ему сделала? Почему он не оставит меня в покое?

— Не ответила взаимностью, — усмехнулся Стас. — А еще спрашиваешь: что я ему сделала? У таких людей больное самолюбие. Как же! Он компьютерный бог, а какая-то женщина его отвергла!

— Но он даже не пытался со мной поговорить! Все время какие-то тайны, непонятные игры.

— А если бы попытался? Что бы ты сделала?

— Не знаю. Испугалась бы и… В милицию позвонила.

— Вот видишь! Ему охота в милицию?

— Стас, оставайся здесь. Навсегда.

— Ты это серьезно? — вытаращил глаза Самохвалов. — Я-то понимаю, что от страха. Черт! К Линевой уже не успеваю!

— Ты собрался к Линевой?!

Он посмотрел на часы, покачал головой:

— Неудобно, да? В десять вечера? Пока доеду, будет около полуночи. Или удобно? Как думаешь? Ночное рандеву, — оскалился он.

— Ты что-то недоговариваешь.

— Ну, хорошо. Садись, слушай.

Она села в кресло, сложила руки на коленях и дала понять, что вся внимание.

— Так получилось, что дело об убийстве Михаила Стрельцова стало и моим тоже, — важно начал Стас. — В деле есть интересный факт: кроме отпечатков Полины Стрельцовой на рукоятке ножа обнаружены микроволокна нитяных перчаток. Девушка рыхлила землю у корней обожаемой пальмы, надевая эти перчатки. Но они странным образом исчезли после убийства Стрельцова. Хотя обычно лежали на краю кадки. Зачем Полине их прятать? И другой интересный факт: рядом с пальмой был найден окурок сигареты. Михаил Стрельцов вовсе не ругался с мачехой, а спокойно стоял и курил, когда ему нож в спину воткнули. Ты можешь представить человека, который орет на женщину, и курит?

— Может, он нервничал?

— А, может, не было никакого скандала?

— Ты все-таки думаешь, что это Алина Линева его убила?

— Я думаю, что ошибся. Рассчитывал, она при тебе расклеится и захочет говорить, а она, напротив, замкнулась.

— Почему это я должна была стать катализатором?

— А ты не догадываешься? Люба, давай наконец поговорим об этом…

— Нет.

— Долго ты будешь прятать голову в песок, как страус?

— Стас, я все еще хочу думать, что он хоть немножечко меня любил!

— Может, и любил. Теперь-то уж точно не скажет, — усмехнулся Стас.

— Ты не понимаешь. Я ждала его столько долгих лет. Я верила в сказки, когда все надо мной смеялись. Потом смеялась сама, когда дождалась своего принца. Потом я все потеряла, но у меня осталась вера. Я верила, что в моей жизни была прекрасная сказка, и можно теперь спокойно доживать свой век, помня о ней, и переживая все снова и снова. Ты так хочешь ее у меня отнять? И с чем я тогда останусь?

— Со мной, наверное.

— В твоем голосе нет уверенности.

— А ты хочешь, чтобы я рубанул: «Да, дорогая! Нас теперь столько связывает, что я всю жизнь буду рядом, только привяжу под твоим окном свою белую лошадь!»

— Смешно, — не удержалась от улыбки Люба. — Только не езди сегодня к Линевой, пожалуйста. Только не ночью.

— Ты думаешь, я ей нужен? — расхохотался Стас.

— По-моему, ей сейчас нужен любой, кто постучится в дверь.

— Ты так считаешь? — встрепенулся он. -Впрочем, ты психолог, тебе видней. Может, стоит попробовать?

— Самохвалов!

— Хорошо, — вздохнул он. — Ты сама виновата. Чем дольше тянешь, тем больнее. Тебе придется поговорить о своем муже и Линевой.

— Только не сегодня!

— Хорошо, — повторил он. — Ты права, сегодня поздно. Это уже ничего не изменит. Завтра.

— Ты упрямый, — покачала она головой.

— Могла бы отметить мою доброту, — буркнул он.

… Когда они наконец улеглись в постель, Люба почувствовала, что долго еще не сможет заснуть. Градов ее напугал. Скрылся в неизвестном направлении. А, может, под окнами бродит? Ну, чего он к ней привязался? Она вздрогнула.

— Что такое? — приподнялся на локте Стас.

— Нервы, — виновато сказала она.

— Это значит «дудки, давай спать» или «все равно не усну, можешь на что-то рассчитывать»?

— Да ну тебя! — отмахнулась Люба.

— Понял. Скорее, первое, чем второе.

Они помолчали, потом она тихо спросила:

— Стас?

— Да?

— А где сейчас твоя жена?

— Нашла тему для разговора!

— О моем муже можно, а о твоей жене нельзя? Это нечестно!

— Твою мать! — выругался он. — И что конкретно тебя интересует?

— Почему ты развелся? Какие в тебе недостатки?

— Во мне — никаких! — отрезал он.

— Ну и самомнение!

— Видишь ли, мы жили вместе с моими родителями. И жена с матерью меня просто замучили. Одна на службу провожает, и пока жены рядом нет (Элькин институт был дальше), начинает жаловаться. Эля посуду за собой не помыла, Эля белье не постирала, Эля полотенце не туда повесила. Другая ночью, едва ляжем в постель, тоже начинает зудеть: Татьяна Петровна не так посмотрела, Татьяна Петровна не то сказала. Если бы она ребенка родила, я бы терпел. Но — не захотела. Понимаешь? «Надо пожить для себя». Но при этом я должен был жить для нее. Так всегда, что ли, Люба? Один любит, а другой пользуется! Что ты на меня так странно смотришь?

— Ничего.

— Ты удовлетворена?

— Да.

— Тогда давай спать.

— Второе.

— Что?

— Второе. «Все равно не усну, можешь на что-то рассчитывать».

— Ты серьезно?

— Да.

— Вот они, женщины! Стоит рассказать жалостливую историю, как тебе готовы раскрыть объятья!

— Жалостливую?! Ах ты, поросенок! — она замахнулась на Самохвалова подушкой.

Короткая схватка закончилась его победой. Подушка была отброшена, женщина повержена. Зато это отвлекло ее от неприятных мыслей. Все их вытеснила приятная: над Алиной Линевой все-таки можно одержать победу. Ведь Самохвалов к ней так и не поехал. А завтра, как знать? Все еще может измениться!