Суд Линча - Троицкий Андрей

– Елена Викторовна покинула тот театр, потому что возникли какие-то принципиальные разногласия с режиссером, так? Из другого театра ушла по той же причине? Так говорил Иван Сергеевич.

– Слушайте его больше, Ивана Сергеевича, – Бовт махнула сухонькой ладошкой. – Актер – это зависимое, совершенно бесправное существо, пластилин, из которого режиссер лепит все, что ему вздумается. Какие уж там принципиальные разногласия. Актеру говорят: в следующей постановке ты будешь изображать кучу дерьма. Он отвечает: спасибо за доверие и за такой интересный образ, постараюсь в него вжиться. Однажды Лена не явилась на спектакль, её пришлось заменить другой актрисой. Несколькими месяцами позже история повторилась. Обычное дело. Мало ли из-за чего актер не может участвовать в спектакле. Но Лене режиссер простить не захотел, напротив, он все сделал, чтобы рядовой эпизод превратился в громкий скандал. Жаловался директору театра, распространял всякие сплетни, орал, что с Леной невозможно работать. Директор театра отказался уволить Лену только из-за того, что пару раз она пропустила спектакли. Тогда режиссер зашел с другого конца. Роль в следующей постановке Лена не получила. Позже ей дали крошечную, самую невыигрышную роль. Лену стали затирать, и она осталась не у дел. А ведь Леднев мог помочь Лене.

– Каким образом?

– Режиссер того театра, где играла Лена, просил Леднева, чтобы тот в своем фильме одну из ролей второго плана отдал режиссерской свояченице или племяннице, не помню. Иван Сергеевич пригласил эту особу и остался ею недоволен. Отказал, встал в позу. Чего ему стоило дать роль этой родственнице? Все так только и делают. Нет, ему надо принципиальность проявить. А роль-то слова доброго не стоила. Да и фильм в целом отнюдь не шедевр всех времен и народов, серая, проходная лента. Сейчас, думаю, Леднева одолел комплекс собственной вины… Да, вот что я вспомнила. Вы спрашивали, не заметила ли я чего странного в поведении Лены. Начинаю припоминать: откуда-то у Лены появились деньги.

– Прежде у неё денег не водилось? – Мельников немного оживился.

– И в благополучную пору жизни Лена не откладывала на черный день, не копила. Накопительство вообще не в её натуре. Поэтому ни о каких сбережениях прошлых лет и речи нет. И вдруг эти деньги…

– А как вы узнали про деньги?

– Просто видела у неё в свой последний визит пачку крупных купюр в банковской упаковке. Мне неудобно было спрашивать, откуда такая сумма, я и не спросила. А пачка лежала в верхнем ящике трюмо. Она полезла туда, кажется, что-то из косметики достать. И вдруг вижу: лежит эта пачка. Я ей и говорю: Лена, кто же так оставляет деньги, спрячь их куда-нибудь подальше. А она отвечает, мол, тут не от кого прятать, воров тут нет. И весь разговор.

* * *

Мельников оказался на бульваре раньше назначенного времени, присел на лавку и вытащил из кармана свернутую трубочкой газету. В колонке происшествий он прочитал заметку о том, как зять по пьянке откусил теще указательный палец. Когда за зятем явился наряд милиции, он пытался бежать, спрыгнул с балкона третьего этажа и с переломами обеих ног был доставлен в больницу. «Задержанный сознался в том, что откушенный палец тещи спрятал в своем старом ботинке», – прочитал Мельников.

«Теперь этот паразит далеко не убежит», – сказала теща корреспонденту газеты, сопровождавшему её в Институт травматологии и ортопедии, где бедной женщине пришили откушенный палец. Сложив газету вчетверо, Мельников сунул её во внутренний карман пиджака. Он хотел закурить, но раздумал, дождь застучал по листве настойчивее, быстро прибил к земле пыль. Поднявшись на ноги, Мельников отошел к стволу тополя за лавочку. Стоя под деревом, он наблюдал, как от Петровки к нему приближается Юрий Шатров в сером тесноватом костюме и светлой сорочке без галстука.

– Вот черт, дождь не вовремя собрался, – вместо приветствия сказал Шатров, пожимая руку Мельникова.

– Побежали к машине вон на ту сторону бульвара.

Мельников зажал в кулаке ключи и, первым выскочив под дождь, побежал через бульвар, чувствуя за собой топот ног Шатрова. Мельников пересек две гравиевые дорожки, два газона, перелез через чугунную ограду, миновав пустую в эту минуту проезжую часть, открыл дверцу «Жигулей» и юркнул на водительское место. Теперь он смотрел, как Шатров, обогнув машину спереди, распахнул дверцу и сел рядом на место для пассажиров. Дождь стучал по крыше автомобиля, заливал лобовое стекло.