Суд Линча - Троицкий Андрей

– Ну и проблема, – Леднев крякнул от досады. – Фирму какую-то найти, по-моему, это вообще не задача.

– Ошибаешься, – Мельников покачал головой. – Маленькому человеку куда труднее исчезнуть, чем большой фирме. Ладно, Иван, ступай домой. Я обещал Николая Евгеньевича в первый мединститут подвезти.

– Мениск ещё со студенческих лет, – сказал Жамин. – А тут ещё одна травма, дома споткнулся, упал впотьмах.

Мельников пообещал Ледневу, что вернется часа через полтора закончить разговор, пригласил Жамина в машину.

* * *

– Ты дверь оставил открытой.

Мельников повесил пиджак в прихожей, оставшись в белой безрукавке. Он вошел в комнату, сел на диван напротив Леднева.

– Кстати, выводам твоего медэксперта можно доверять? Какой-то он молодой. Даже слишком молодой для такой работы.

Мельников усмехнулся.

– Этот Жамин далеко пойдет, светлая голова. Хочу, чтобы до тебя дошло: тот, кто убил Елену Викторовну, человек очень опасный и хладнокровный. Сутки он провел рядом с трупом. Ел, пил и все такое. Тебе неприятно будет это услышать… До того, как отправить Елену Викторовну на тот свет, он имел с ней половое сношение. Не всякий убийца в обществе уже умершей жертвы способен провести лишнюю минуту. А этот сидит целые сутки. Характер надо иметь, чтобы дождаться, когда пройдет трупное окоченение, и можно будет инсценировать смерть за рулем.

– Ты сказал про половую близость. Может, Лену изнасиловали? Это и есть причина убийства.

– Один шанс из тысячи, – Мельников помотал головой. – Я ведь осматривал тело. Изнасилование, как правило, не обходится без борьбы. А значит, синяки, кровоподтеки, царапины. Ничего такого не было. Парочка синяков на лице. Еще царапина на локтевом сгибе, но это уже из другой оперы. Мотивы убийства не ясны. Но характер преступления вырисовывается. Я уже давно разучился удивляться. Но этот тип сделал все, чтобы меня удивить.

– В прокуратуре работают специалисты. Они должны раскрутить это дело.

– Предлагаю довести это дело до конца, я сам хочу его закончить, – Мельников откинулся на диванные подушки и прикурил сигарету. – Если получится, конечно. Я ведь не собираюсь отбирать хлеб у прокуратуры, нехай занимается. Мы друг другу не конкуренты.

– Думаешь, у тебя это получится лучше, чем у них?

– Понимаешь, Иван, с тех пор, как я ушел из милиции, все как-то пошло наперекосяк. Работал в одном частном агентстве. Потом перешел в другую лавку, думал, там меньше идиотизма. Нет, все то же самое, все один в один. Знаешь, какое мое самое большое дело за последние полгода? Отыскал «Мерседес» одного коммерсанта. Его угнали в Прибалтику, там перебили номера и достали новые документы, ну, пользовались этой тачкой. Мелочь. Но эта операция, можно сказать, вершина моей карьеры. Что, мелко я плаваю?

– В частное агентство тебя никто палкой не гнал.

– Бывшему милиционеру не так просто найти работу. Проходит время, и я начинаю чувствовать себя неудачником. Охрана состоятельных особ, наружное наблюдение за всякими прыщами на ровном месте. Мне надоела эта рутина, надоело быть придурком, поцем на побегушках, надоело проигрывать и в большом и в малом. Кажется, в последние годы я только и делаю, что проигрываю. Теперь мне это надоело.

– Найти убийцу Лены, это что, способ самоутверждения? – Леднев казался слегка озадаченным словами Мельникова.

– Мне уже поздно думать о самоутверждении, – Мельников выпил холодную заварку. – Я тот, кто я есть, ни больше, ни меньше, таким и останусь. Просто я уже пошел по этому пути и теперь не хочу сворачивать. Хочу довести все до конца.

Глава восьмая

Квартира массажистки Инны Глебовны Бовт, превращенная в подобие антикварной лавки, поразила Мельникова обилием хрупких, бьющихся предметов. Он почувствовал себя комфортно, устроившись в глубоком кресле перед низким столиком, где красовались китайские кофейные чашечки, вазочки с конфетами и печеньем, а посередине стола большой ярко раскрашенный кофейник. Чашечки казались прозрачными и настолько хрупкими, что Мельников дотрагивался до них с осторожностью.

– Лена, её судьба, вообще характерны для современной актрисы, – Инна Глебовна долгим взглядом посмотрела в потолок. – Она не из тех, кто ложится под любого осветителя, администратора или помрежа, лишь бы роль получить. Долгое время она жила с той старомодной иллюзией, что талант сам пробьет себе дорогу, рано или поздно пробьет. Она много работала. Но её талант оказался никому не нужен. Пришло время разочарований, эти разочарования оказались слишком горькими. Сломать женщину просто. И Лена стала ломаться.