Обратный отсчет - Малышева Анна

Женщина резко оборвала смех и перестала раскачиваться. Ее глаза сделались маленькими и злыми. В этот миг Марфа показалась ему совсем некрасивой да к тому же еще и куда старше своих лет. Ей можно было дать все сорок.

– Какие там отношения! – бросила она. У нее даже голос изменился – он прозвучал скрипуче, неприятно. – Увы, где прошлогодний снег?!

– Знаешь… – Он даже говорить не мог от негодования – горло перехватывало. – Ехала бы ты домой!

– Заметь – к себе домой! – все так же зло ответила она. – Здесь я у тебя в гостях, а там ты – у меня!

– Сегодня же съеду!

– Скатертью дорога! – выпалила она и замолчала, отвернувшись к окну. Дима думал было, что она готовится к новому нападению, но Марфа не издавала ни звука. Потом у нее внезапно задрожали плечи, и до него донеслось подавленное всхлипывание.

– Наговорила гадостей, а теперь… – мрачно бросил он. Утешать ее вовсе не тянуло. Марфа всхлипнула еще отчетливей. – Знаешь, почему мы поссорились? У нас у обоих перед Людой совесть нечиста, а свалить-то хочется друг на друга…

– Да! – не оборачиваясь, кивнула она и заплакала уже в голос. – Я чувствую себя полной дрянью!

– А я – кем? Она так доверяла мне, хотя бы с этой сделкой, а я ее предал.

– Со сделкой? – удивилась Марфа, оборачиваясь и вытирая припухшие, уже прежние глаза. Голос у нее был заплаканный и севший.

– С тобой! И виноват здесь только я. Мне надо было остановиться, а я завелся, будто женщины сто лет не видел.

Она взглянула на него исподлобья – все еще грустно, но уже чуть лукаво:

– Не вздумай только извиняться! Женщины таких извинений не любят.

– А я не извиняюсь и не жалею.

– Я тоже! – вырвалось у Марфы. Она быстро подошла к нему и положила руки ему на плечи. – Ведь если Люда все узнает, когда вернется, это ее не убьет. Почему нас должна мучить совесть? А ее деньги… ты можешь их отдать?

– Да. У меня как раз такая сумма в банковской ячейке. Я мог целиком заплатить за дом, но мы же были пайщиками…

– Так отдашь ей ее деньги, и все.

– И все…

Как он мог сказать Марфе, что это было ох как не все, что пайщиками они были не только в этой покупке… Он еще раз отогнал от себя невыносимое искушение все рассказать, всем поделиться – и поцеловал подругу, ощущая на губах вкус ее слез. Та вздохнула и прижалась к нему:

– Знаешь, я не сентиментальна, это при моей жизни лишняя роскошь… Но сейчас со мной что-то происходит. То ли нервы разыгрались, то ли дома давно не была… Поедем-ка в Москву, к черту милицию! Все равно праздник, они все пьяные.

– По-моему, в праздник они как раз пьяных и ловят, – возразил Дима, но с предложением согласился. В этом доме ему было не по себе. – Поедем, господин Бельский все равно не явится.

– Кто?

– Да тот тип, который занял у меня сто рублей.

– Вот пусть он и идет в милицию, все равно этим кончит! – подытожила Марфа. – А мы нагрянем к Людкиному прежнему мужу. Это нелепо – я так хорошо помню, где он живет, а телефон как стерло! А ведь я миллион раз звонила туда, когда Людка вышла замуж.

– Давно это было?

– Да она лет пять как с ним в разводе. А поженились, когда ей двадцати не было – вот и считай. Они года три прожили, и, между прочим, неплохо… Я всегда удивлялась, зачем она его бросила? Ну, давай собираться, в дороге расскажу. Поедем на электричке, как все нормальные люди.

– Что ж ты вчера настаивала на такси?

– Я ехала на пикник! – заявила Марфа, причем было неясно – шутит она или говорит всерьез. – А теперь – по делу.

Когда поезд подходил к перрону Ярославского вокзала, Дима был полностью осведомлен о семейной жизни своей исчезнувшей подруги. Судя по словам Марфы, этот скоропалительный брак удивил всех знакомых Люды. Она считалась девушкой спокойной и серьезной, мало интересующейся парнями, и никто не думал, что она выйдет замуж раньше всех своих подруг.

– Я тогда решила, что Людка залетела от своего Шурика и потому вынуждена идти за него, но это было не так, – делилась воспоминаниями Марфа. – Тогда я предположила, что это брак по расчету – но и этого не было. Шурик где-то что-то преподавал, и прилично жить можно было только за счет репетиторства. Где же он работал? – Она задумалась. – В каком-то техникуме, кажется.

– Преподавал? Сколько же ему было лет? – заинтересовался Дима. – Ты говоришь, Люда выскочила замуж в девятнадцать?

– Вот-вот, еще одна причина удивляться! Ему было тогда тридцать пять! – воскликнула Марфа. – И прямо скажем, позариться не на что – он уже начинал понемногу лысеть. Причем с затылка – ненавижу такие лысины!