Тайный дневник Лолиты - Володарская Ольга

Она останется один на один с чудовищем.

Нет, все она сделала правильно. С Виктором все равно ничего не получится и… судя по всему, ничего и не получилось. Хотя он пользовался презервативом только первый раз. Но никакой тошноты. И грудь не набухла.

Стариков все лежал в больнице. Ксюша навещала его. Краску с волос она быстро смыла, та была нестойкой, и Алексей Алексеевич высказал недовольство только по поводу ее каре. Велел больше не стричься.

Если бы не переживания из-за Виктора, Ксюша посчитала бы тот период самым счастливым в своей жизни. Ее никто не контролировал (ежечасные звонки Старикова не в счет), не допекал, не домогался. Предоставленная самой себе, Ксюша ходила в кино, на футбол, просто гуляла. А вечерами Алексей Алексеевич звонил на городской телефон, и нужно было обязательно ответить, подтвердить, что она дома, читала, смотрела фильмы на дисках. Те, что ей нравятся. При Старикове она этого не делала. Не то чтобы он запрещал. Просто мешал смотреть – комментировал каждое действие, возмущался, разглагольствовал о дурном вкусе современной молодежи. В итоге добивался своего – Ксюша нажимала на кнопку «стоп» и меняла диск на одобренный отчимом.

В один из дней, когда девушка возвращалась из больницы, у подъезда ее поджидал мужчина. Аристарх Козловский. С ним Ксюша познакомилась на торжестве. Она стояла у стенгазеты, сделанной учащимися, и рассматривала ее, когда к ней одна из преподавательниц подвела упитанного лысого мужчину в очках с бриллиантами.

– Ксюша, это Аристарх Козловский, он интересуется вашим отцом. Спрашивает, почему его не видно.

– Он в больнице лежит, – ответила Ксюша. – С язвой.

– Вы серьезно его дочь? – спросил Аристарх.

– Приемная.

– Надо же! Не знал, что он был женат…

Все так говорят, подумала тогда Ксюша. Они еще немного поболтали, затем распрощались. Больше в тот вечер она Козловского не видела, ушла с Саврасовым.

И вот прошло дней восемь, как они встретились у ее дома. Аристарх поджидал Ксюшу, держа в руках огромный торт.

– На чай к вам пришел, – сообщил он. – Пригласите?

Естественно, этого она сделать не могла. Еще соседи увидят, донесут отчиму, попробуй потом докажи, что не верблюд. Предложила погулять. Сказала, будто дома не убрано.

Прошлись по улице, посидели в кафе, попили чаю. Козловский все расспрашивал Ксюшу о жизни, об отчиме. Она отвечала неохотно. Тогда Аристарх начал рассказывать о себе, жаловаться на жену, суку, и на то, как устал от стрессов.

Беспрестанно звонил Стариков. Как будто чувствовал, что Ксюша с мужчиной. И все спрашивал, почему она не дома. Он уже пять раз набирал.

Пришлось свернуть встречу. Хотя можно было еще немного посидеть – Ксюша редко бывала в кафе, и ни разу в дорогих, а Аристарх привел ее именно в дорогое. Кругом красота, уют, а пирожные какие! Просто ум отъешь…

Козловский проводил ее до дома. Попросил еще об одной встрече. Ксюша ответила уклончиво.

Но Аристарх через два дня все равно приехал. И они опять гуляли и пили чай с пирожными. Козловский Ксюше нравился, с ним было приятно общаться. Когда он не костерил свою супругу и не совал нос в ее личную жизнь, то становился очень интересным собеседником.

После того как Алексея Алексеевича выписали, Ксюша встретилась с Козловским лишь дважды. Первый раз вырвалась всего на полчаса – Стариков звонил каждые десять минут, требовал Ксюшиного присутствия дома. Второй – на час. Вот тогда-то Аристарх и сделал ей предложение. И это было так нелепо! Какая свадьба? Зачем? Мало того, что Козловский еще не разведен, так и не любит он ее, Ксюшу. Ну вот нисколечко…

– Зачем вам это, Аристарх? – они все еще были на «вы».

– Что именно?

– Зачем вы делаете мне предложение?

– Я хочу жениться на вас. Потому и делаю.

– Смешно…

– Почему?

– Вы же ко мне равнодушны.

– Нет, с чего вы взяли?

– Я не слепая.

– Тогда зачем я с вами встречаюсь, если вы мне не нравитесь?

– Вот это мне и интересно.

– Я искренне в вас влюблен, Ксения.

Лучше бы не врал! Сказал бы правду. Тогда она подумала бы…

«Нет, не подумала бы, – самой себе возразила она. – Чуть раньше, возможно, но не сейчас… Когда я беременна!» Ксюшу по-прежнему не тошнило, и грудь не ломило, на соленое тоже не тянуло, но когда месячные задержались на три дня, она сделала тест. Он показал положительный результат.

Это было вчера.

– Прощайте, Аристарх, – сказала Ксения, встав с лавки, на которой они сидели. – И прошу вас, больше меня не беспокойте.

Он что-то кричал ей вслед, пытался остановить, но Ксения удалилась.

Больше Козловский ее не беспокоил. И она быстро о нем забыла. Теперь все ее мысли были сосредоточены на ребенке. На девочке Сонечке. Синеглазой и нескладной.

Когда Ксюша сообщила Старикову о своей беременности, тот чуть не прыгал от счастья. Мысль о том, что ребенок не от него, даже не пришла ему в голову. Алексей Алексеевич был уверен в своей абсолютной власти над падчерицей. И мысли о том, что она посмела переспать с кем-то другим, не допускал.

Беременность проходила легко и стала Ксюшиным спасением. Алексей Алексеевич вел себя с ней безупречно. Не домогался, не давил особо, баловал всякими вкусностями.

Родила Ксюша в срок. Но не девочку Сонечку, а мальчика Ванечку. Длинного, нескладного, со ртом до ушей. Вот только глаза не синими оказались, а серо-зелеными, как у мамы и… отчима.

Алексей Алексеевич собирался записать Ваню под своей фамилией, но Ксюша впервые проявила твердость. Сказала – нет, будет Малов. Незачем подбрасывать соседям пищу для сплетен.

– Я дам ему ваше отчество. Этого будет достаточно, – отрезала Ксюша.

Стариков уговаривал ее, давил, угрожал. Все напрасно! Ксения стала сильнее. У нее появилось «оружие» – сын.

И Стариков сдался…

– Ам-ам! – сказал Ванечка, чем отвлек Ксюшу от воспоминаний.

Это он не есть просил, а звал маму. Ам-ам. Мама.

– Что, сынок?

– Пи…

– Пить?

Мальчик кивнул. Ксюша дала ему пузырек с соком.

Тут по квартире разнесся звонок домофона.

Ксения пошла открывать.

Дойдя до двери, она глянула в глазок и отшатнулась.

Саврасов!

Не открою, подумала она. Как будто меня дома нет. Но она, перед тем как подойти к двери, зажгла в прихожей свет, и Саврасов наверняка заметил, как он сверкнул.

Сделав глубокий вдох, Ксюша открыла.

– Добрый день. Могу я войти? – спросил он.

Ксюша посторонилась.

Саврасов переступил через порог. Огромный, широкоплечий, он занял собой половину прихожей. Задрав голову, Ксюша посмотрела ему в лицо. Массивный нос, глаза с опущенными уголками, большой рот. Не идеален, но по-мужски красив. И лысина ему идет. С волосами Ксюша как-то даже и представить Виктора не могла.

– Ваня мой сын? – услышала она и вздрогнула.

– Что?

– Ответь.

И Ксюша неожиданно для самой себя ответила:

– Да.

– Я требую… – Но тут же смягчился. – Нет, я прошу… Прошу объяснить мне почему…

Она встала на цыпочки и закрыла его рот ладошкой. Ей хотелось, чтобы он помолчал. Она и так все расскажет ему. Время пришло.

– Пойдем в спальню, – предложила она, перестав Виктору «выкать». – Там Ваня один.

Она проследовала в комнату первой. Виктор за ней. Затылком она чувствовала его взгляд, но не оборачивалась.

Ваня встретил гостя своей фирменной улыбкой. Рот до ушей, глаза-щелочки, только ресницы торчат.

– Узнал, – улыбнулся Виктор. – Можно я его на руки возьму?

– Возьми.

Саврасов склонился над кроваткой. Ванечка встал на ноги и первым потянулся к Виктору.

– Я буду рассказывать, а ты не смотри на меня, – заговорила Ксюша. – Иначе я собьюсь… Или передумаю исповедоваться.

– Хорошо.

– И не перебивай, пожалуйста. Просто слушай. – Сделав глубокий вздох, она начала свой рассказ.

Самик вышел из кабинета следователя первым. Марик за ним.

– В голове не укладывается, – сказал он, догнав брата. – Правда?

– О чем ты?

– О смерти Козловского.

– Как думаешь, это убийство?

– Уверен.

– А я нет.

– Почему?

– Ты видел семена клещевины? – Следователь показывал их на фото. – Похожи на бобы или фасоль. Случайно, наверное, попали в блюдо и…

– А крысиный яд случайно попал в пузырек с таблетками?

Оба замолчали. Но пауза надолго не затянулась. Марку нужно было выговориться:

– Я ужасно боюсь, брат! Как нашел ту разнесчастную записку, так сделался сам не свой. Везде угроза мерещится. Не поверишь, следователь мне стакан с водой протягивает, а я думаю – что, если она отравлена?

– Понять тебя можно. Я бы тоже испугался.

– Как думаешь, Козловский погиб вместо меня? Или я следующий за ним?