В неверном свете - Шефер Карло

Она отскребла последние следы нутеллы и поставила тарелку, не споласкивая, на сушилку. Затем написала записку своей подопечной, чтобы она поискала еду в холодильнике. Сама она вернется не очень поздно, но девочка должна почистить зубы и не смотреть плохие фильмы. Достаточно ли по-матерински у нее получилось? Терзаясь сомнениями, Ильдирим внизу записки нарисовала губной помадой маленькое сердечко.

Возле мойки стояла большая красная коробка для завтраков. Ильдирим ничего не дала с собой девочке в школу. Забыла. Это огорчило ее так, что она, выйдя из дома, даже не огляделась по сторонам.

В конце концов Хорнунг и Тойер сели за столик возле «Круассана», прямо напротив студенческого общежития, в котором жила Бухвальд. Заказали кофе с молоком и минеральную воду. Комиссар подбадривал себя мыслью, что «предательница», возможно, увидит его и испугается, но ему это не очень помогало. Предстоял разговор начистоту. Постоянно отодвигался и вот теперь назрел. Тойер не имел ни малейшего представления; что должен сказать своей подружке. Хорнунг выглядела столь же неуверенно, а ее злость была, вероятно лишь прикрытием полной растерянности, так часто бывает, когда злишься.

Она прижалась коленкой к его ноге. Тойер на секунду испугался — решил, что под столом собака.

— Ну, что там такое, зачем я могла тебе понадобиться? — спросила она, наконец. — Выкладывай, не стесняйся. Даже если твоя проблема чисто профессиональная.

С одной стороны, Тойер испытал облегчение — ведь они и на этот раз, как обычно, уходили от разговора начистоту, с другой стороны, он не мог уже вспомнить, что там бормотал среди ночи.

— Ах, я не должен был вообще этого говорить… Ладно, забудем…

Хорнунг отодвинула коленку. Расхристанный парень в желтых деревянных сабо протарахтел мимо на мотороллере и свернул на Малую Мантельгассе. Комиссару нестерпимо захотелось взять его под арест, а желтую дрянь швырнуть в Неккар.

Его подружка отвела в сторону взгляд; ее улыбка стала еще более вымученной.

— Жаль. — Уголки ее рта дрогнули. — Я уже давно уговариваю себя, — с трудом продолжала она, — что не так и плохо, если ты для чего-то нужна. И если я когда-нибудь сделаю для тебя что-то полезное, ты, возможно, не станешь постоянно забывать о моем существовании. — Она растерянно помешала кофе и уставилась на созданный ею маленький водоворот, словно увидела в нем что-то необычайно интересное.

— Я не забываю тебя, — возразил Тойер. — Скорей я забываю себя самого.

Он поднялся из-за столика, зашел в маленькую франкофильскую пивную, с презрением, как и полагается полицейскому, взглянул на сидевшие у стойки кожаные фигуры, которые уже с утра вливали себе в глотки пиво, хотя, честно говоря, охотно занялся бы тем же самым. Бросил пять марок в сигаретный автомат. Просто так, машинально. Автомат не сработал. Почти с облегчением надавил на кнопку возврата денег и снова двинулся к двери. Ему пришлось задержаться на несколько мгновений, пока официантка прямо на его пути расставляла перед клиентами двенадцать чашек кофе.

— Конечно, я ничего им не сказал. Сначала я должен узнать, что они там на него хотят повесить. Один из них выглядел, будто из группы «Виллидж Пипл», тот, что с усами как у моржа.

Тойер повернул голову к самодовольному говоруну. Среди тесной кучки он не сразу определил того, кому принадлежал голос, однако один из парней носил телекомовскую кепку. Комиссар помнил — это что-то означало, но что, никак не мог сообразить. Выход освободился.

Хорнунг наблюдала за ним сквозь большое стекло.

— Теперь они стоят шесть марок. Не позорься и больше не ходи за ними.

Тойер озадаченно взглянул на нее:

— Ты куришь, что ли?

Хорнунг горько улыбнулась:

— Да, временами. Но исключительно в твоем присутствии.

Сыщик пристыженно потупился.

— Знаешь, Тойер, я никогда и не рассчитывала, что у нас получится совместная жизнь. Для этого мы, пожалуй, уже староваты, да и вообще… Ах, от кораллов ведь никто не ожидает, что они вдруг сорвутся с места и поплывут куда-нибудь еще. Они должны быть красивыми, вот и все. Должны быть, понимаешь?

Тойер кивнул, но ничего не понял.

— Я мечтала лишь о том, что нам с тобой выпадет несколько хороших лет, — продолжала она. — Ведь все так быстро пролетает. Сколько мы уже вместе, господин комиссар?

Тойер напряженно пытался вспомнить.