Любовь.ru. Любовь и смерть всегда вдвоем - Андреева Наталья

В кабинете у главврача парень упорно молчал. Стас заподозрил было, что он под кайфом. Но оказалось, что нет. Вполне адекватен, дееспособен, но удивительно упрям. Никаких документов у молодого человека при себе не было. Молчал он нахально, даже когда в присутствии понятых из потайного кармана его пиджака извлекли пакетик с героином и несколько одноразовых шприцев.

— Вот тебе и срок, — сказал Стас молодому человеку. — Если про Стрельцова не расскажешь, будет больше. Семь лет хочешь? А десять?

Он все равно молчал. Стаса это не смутило. Личность выяснят, остальное сам расскажет. Посидит в «обезьяннике» пару дней и расколется. На вид изнеженный мальчик, не боец. Кто-то натравил его на Сашеньку, не иначе.

Люба ждала Стаса на той же скамейке под сиренью. Сашенька Сосновская уже ушла на процедуры,

— Пошли, — буркнул он.

— Что тебе рассказал этот юноша?

— Пока ничего. Но расскажет. Слушай, отвезу-ка я тебя домой, а?

— А ты?

— Есть одно дело. Хочу обратиться к следователю. Не устроит ли он мне встречу с Полиной Стрельцовой?

— А Антон?

— После. А, может, и перед. Ну, что, поехали?

— Уходить отсюда не хочется, Стас. Хорошо! — Люба кивнула на сирень.

— Наломать тебе, что ли веник?

— Стас! Не смей!

— Тьфу ты! Жалко им сирени, что ли?

— Не надо. Уже прошло. Пойдем.

Люба поднялась со скамейки и направилась к выходу из парка. Был бы у нее дом в деревни и кусочек земли, обязательно выпросила бы отросточек сирени у местного начальства. Откуда ее, интересно, завезли такую? Из питомника, что ли? Но — хороша!

… Стас проводил ее до дверей, и перед тем, как Люба повернула ключ в замке, напомнил:

— Никуда не выходи. Поняла?

Она кивнула.

— Я позвоню, чтобы проверить, как ты. Как только появится возможность, обязательно позвоню. Поняла?

Люба еще раз кивнула.

Но, оставшись одна, решила нарушить слово и уселась за компьютер. Тут же отправила сообщение Мики:

«Я дома одна. Хотите поговорить?»

«Я хочу вам рассказать что-то важное», -пришел немедленный ответ.

«Расскажите»

«Я нашел доказательства, которые хотел бы передать вам при личной встрече»

«Что это за доказательства?»

«Записи Михаила Стрельцова. Кто и сколько ему был должен. Кроме того, я могу многое рассказать про Олега Петрова. Я знаю, кто его убил. Вы располагаете временем?»

«Да», — подумав, написала она.

«Я сейчас на даче, семьдесят километров по Рижской железной дороге. Вы могли бы туда подъехать?»

«А поближе нельзя?»

«Вы успеете вернуться. До вечера далеко. Мы встретимся на платформе и поговорим. Я передам записи и свои показания, которые заранее написал. Поймите, я очень хочу помочь Полине».

«Я не могу. Это слишком далеко»

«У меня есть не только бумаги, но еще и пистолет, из которого убили Олега Петрова. Я думаю, что на нем есть отпечатки пальцев убийцы».

«Хорошо. Что мне делать?»

«Езжайте на Рижский вокзал, садитесь в любую электричку, следующую до Волоколамска или Шаховской. На платформе "Семьдесят третий километр" я буду вас ждать у первого вагона»

«Как я вас узнаю?»

«Высокого роста, волосы темные, одет в джинсы и синюю футболку с надписью "Планета Голливуд"».

«Маленькая женщина в джинсах, сером свитере и со спортивной сумкой черного цвета через плечо»

«По моим расчетам вы будете на месте часа через три, три с половиной, если выйдете из дома немедленно и повезет с электричками».

«Выезжаю».

«До встречи».

Выключив компьютер, Люба начала по-быстрому собираться. Итак, Антон на даче. Но Стас об этом не знает. Она уже была уверена, что Мики — это Антон Сосновский. Должно быть, он на той самой даче, где пишет статьи о знаменитых родственниках его бабушка. Но откуда у него пистолет? Интересно, кто же убил Олега? Антон — несчастный, запутавшийся молодой человек. Люба должна ему помочь. Надо бы позвонить Стасу, но… В конце концов, что с ней случится на платформе, в присутствии людей? Зато она узнает, кто убил Олега.

Потом Люба все-таки набрала номер Самохвалова, чтобы услышать: «Абонент не отвечает или временно…» Аккумулятор, что ли разрядился? Самохвалов такой рассеянный!

— Ну и пусть. В конце концов, у меня с собой телефон.

На всякий случай она оставила Стасу сообщение на автоответчике:

«Стас, меня нет дома. Мики, то есть Антон, предложил встретиться на железнодорожной платформе под названием "Семьдесят третий километр" по Рижской железной дороге. Хочет передать мне какие-то важные документы и рассказать, кто убил Олега. Не волнуйся, я с платформы ни шагу. Лучше будет, если я с ним поговорю, а не ты. Как думаешь? До вечера».

До «Рижской» она доехала за полчаса. С электричками повезло: «окно» уже закончилось, и они отходили от конечной станции одна за другой. Правда, большинство из них следовали до Нахабино или Дедовска. Некоторые до Новоиерусалима. Люба сверилась со схемой и увидела, что эти станции гораздо ближе, чем платформа «Семьдесят третий километр». Она купила билет, прошла на платформу и стала ждать. Народу было много даже в будни, начался дачный сезон.

Наконец объявили, что следующий электропоезд проследует до станции Волоколамск. Люба поднялась со скамейки. Завидев электричку, люди ринулись к краю платформы, расталкивая друг друга.

— Это еще что! — услышала она. — В пятницу вечером здесь просто Бородинская битва! -вздохнула интеллигентная дама в очках, пытаясь высчитать, где окажется дверь в вагон. -Прошлый раз я засекла эту самую черточку. Точно, здесь!

Электричка протащилась чуть дальше, и даму смяли и оттеснили в сторону. Теперь уже Люба не жалела, что у нее нет дачи. Почувствовать себя в центре Бородинской битвы ей не хотелось.

Сегодня же на конечной станции сидячих мест хватило всем. Электричка тронулась, кто-то полез за газетой, кто-то за бутербродами и минеральной водой. Открыли окна, в вагоне тут же завыло и загудело. Когда стали проносить мороженое, пассажиры дружно полезли за кошельками. Обертками эскимо вагоне зашуршали не потому, что истосковались по мороженому, а от скуки. Кто-то все время спотыкался о сумку в проходе, стоявшие пассажиры переругивались с владельцем, он лениво огрызался. Кто-то сходил, кто-то заходил, вагон постепенно заполнялся, потом освобождался, и к середине пути все расселись, угомонились, и в электричке стало совсем по-домашнему. Шуршали страницы газет, велись неспешные разговоры о погоде и предполагаемом урожае.

— Ягод должно быть много, — вздыхала старушка, сидящая напротив Любы. — Но сахар уж больно дорогой.

— Скажите, я семьдесят третий километр не проеду? — спросила она.

— Я тебе, девонька, скажу. Вместе выйдем. Ты на дачу?

— На дачу.

— А к кому?

— К знакомому.

— Фамилию-то назови, может, соседи?

— Сосновские.

— Нет, не знаю таких, — с сожалением сказала старушка. — Не слыхала. Я вообще-то любительница: всех обойду, все расспрошу… Сосновские… Нет, не слыхала.

— У вас же не один дачный поселок на семьдесят третьем километре.

— Знамо, не один.

— Так откуда же вы можете всех знать?

— Богатые они? — помолчав немного и что-то, видимо, сообразив, спросила старушка.

— Наверное. — Люба вдруг вспомнила, что не знает фамилию бабушки Антона Сосновского. Сосновский-то Василий Георгиевич. А не его теща. — Хозяйка пишет статьи в журналы, а ее муж академик.

— Тогда знамо дело — богатеи, — вздохнула старушка. — Только, девонька, про академика я что-то не слыхала. И про его жену-писательницу.

— Она, говорят, с апреля там живет, — сказала Люба.

— Эва! Этих-то я уж точно всех знаю. Кто в апреле на дачу переселяется. Нет среди них Сосновских, — уверенно сказала старушка.

— У нее другая фамилия, — Люба уже тяготилась общением. — Я к ее сыну еду.

Наконец, объявили:

— Следующая остановка «Платформа семьдесят третий километр».

— Ну, милая, пойдем, — сказала соседка, суетливо собирая сумки.

На платформу они вышли вместе. Поначалу людей было много, и Люба никак не могла разглядеть, стоит ли у первого вагона высокий парень в джинсовой куртке? Старушка стала прилаживаться к тяжелым сумкам.

— Давай, я тебя до поселка провожу, — она хитро посмотрела на Любу. Мол, заодно и сумки поможешь донести.

— Меня должны встречать. И я не пойду в поселок.

— И где же твой кавалер?

Люба пригляделась. И в самом деле: никого нет! Дачники цепочкой потянулись с платформы на лесную тропинку. Старушка все стояла рядом, не уходила. Наконец на платформе они остались вдвоем.

— Ну, и где ж он, твой кавалер? — повторила попутчица. — Может, в поселок пойдем?

Кроме них на платформе никого больше не было.