Хозяйка жизни, или Вендетта по-русски - Крамер Марина

– Да ну ее! – с досадой отмахнулась хозяйка. – Совсем с катушек съехала со своим Хохлом! Слово о нем не скажи, даже ребенку не позволяет! Я все понимаю – любовь, привязанность, благодарность! Но нельзя же так реагировать!

Бармалей промолчал – его мало беспокоили все эти перипетии.

И вот спустя неделю, когда все вроде улеглось, Марина валялась в шезлонге, наблюдая за детьми из-под сдвинутых на лоб черных очков. Гена придерживал матрас, чтобы не перевернулся, а мальчики, наоборот, раскачивали его и визжали от восторга.

– Мамуля, к нам иди! – позвал Егорка, вытирая мокрое лицо ладошкой. – Смотри, какой у нас корабль! А дядя Гена как будто пират!

– А я кто буду? – улыбнулась Коваль, садясь и развязывая черное шифоновое парео, обернутое вокруг бедер.

– А ты…

– А ты будешь русалка! – перебил Алеша, прыгая на матрасе на коленях.

– Русалка, русалка! – подхватил Егорка, повторяя за приятелем его маневры.

– Тихо, капитаны! – уворачиваясь от брызг и придерживая матрас, приказал Гена. – Перевернете свой эсминец, я вас выловить не успею.

– А я плаваю! – заявил Егорка, который на самом деле, неплохо плавал, и с размаху бултыхнулся в воду.

– Егор! – крикнула Марина, но мальчик уже вынырнул и поплыл, шустро двигая руками и ногами. – Прекрати!

– Да я ж рядом, Марина Викторовна! – сказал Гена, перемещаясь ближе к плавающему Егорке.

Коваль только покачала головой, бросила очки на столик и встала. Потянувшись, она прыгнула в бассейн и поплыла под водой навстречу сыну, вынырнула у него за спиной и обхватила поперек тельца:

– Попался?

– Ну, ма-ам! – заорал Егор, шлепая по воде руками и ногами. – Пустииии!

– Не пущу!

К бассейну приближалась Виола в длинном цветастом одеянии, скорее напоминавшем халат, чем что-то другое. В руках она держала поднос, на котором возвышался большой кувшин с апельсиновым соком и стаканы. Опустив поднос на столик, Ветка сбросила свою накидку, оставшись в пестром купальнике, и присоединилась к резвящимся в воде детям и подруге с охранником.

– Весело тут у вас, – проговорила она, окунаясь и забирая у Гены Алешу. – Ты как, сынуля?

– Хорошо, – мальчик прижался к ней и обнял за шею. – Только Егор умеет плавать, а я нет.

– И ты научишься, вот только ручки и ножки у тебя чуть-чуть посильнее станут.

Марина наблюдала за их разговором с улыбкой. Если бы раньше, лет десять назад, кто-то сказал ей, что они с подругой, такие странные и непохожие на остальных женщин, начисто, как им казалось, лишенные материнского инстинкта, будут вот так стоять в бассейне, прижимая к себе сыновей, Коваль только пальцем у виска покрутила бы. Но жизнь непредсказуема, и наперед сказать, как что будет, просто невозможно. И даже Ветка с ее даром предвидения не могла этого угадать. Опять неприятно и больно кольнула мысль о погибшем муже, о том, что не дожил, не увидел, не узнал. Марина часто заморгала, смахивая непрошеные слезы, чтобы чуткий Егорка не начал приставать с расспросами.

– Ну, ты еще будешь плавать или со мной греться пойдешь? – спросила она сына, чмокнув его в мокрую макушку.

– Я не замерз, ты иди.

Мальчик оттолкнулся от нее и поплыл к Гене, а Марина выбралась из бассейна, легла в шезлонг, подставив тело солнечным лучам. Неподалеку от бассейна, в тени натянутого тента, сидел Никита в белой майке и шортах – в жару Бес не требовал от охраны соблюдения формы одежды, особенно дома, в пределах двора. Ники исподтишка наблюдал за Коваль, вытянувшей длинные ноги на полосатом матрасе шезлонга, и судорожно сглатывал слюну. Все разговоры о том, что рядом с этой женщиной находиться смертельно опасно, он считал байками и чушью. Да и возраст его особо не смущал – при чем тут годы, когда такая красота. Ему страшно хотелось прикоснуться к ней, хоть на секунду почувствовать вновь то ощущение, что охватило его, когда он нес ее на руках с кладбища. Однако Ники прекрасно понимал, что это непозволительная роскошь. Кроме того, ребята Беса буквально вчера разговаривали о том, что вот-вот здесь появится Хохол, тот самый Хохол, что за ночь вырезал в ночном клубе небольшую бригаду Реваза, а потом взорвал клуб.

– Никита, – ворвался в его раздумья чуть хрипловатый голос Марины. – Будь другом, я забыла сигареты на барной стойке…

Ники молча рванул в дом, схватил со столика пачку «Вог» с ментолом и золотую зажигалку. Вернувшись к бассейну, опустился на корточки рядом с шезлонгом, в котором лежала Коваль, и протянул ей то, что она просила. Тонкими пальцами с длинными черными с серебристой дымкой ногтями она взяла сигарету, щелкнула зажигалкой и затянулась, прикрыв глаза. Никита взял со столика прозрачную пепельницу и на ладони, как на подставке, протянул Марине. Она усмехнулась, повернувшись в его сторону:

– Не переигрывай, мальчик.

– Почему вы видите во всем подвох, Мэриэнн? – чуть обиженно спросил Никита. – Мне приятно быть рядом с вами, и никаких задних мыслей.

– Ладно, извини, – примирительно улыбнулась Марина. – Но я на самом деле не хочу, чтобы ты страдал.

– Позвольте мне самому это решить, Мэриэнн, хорошо? Как вам книга? – перевел он разговор в другое русло, указав глазами на лежащий на столике томик.

– Нравится. Я раньше подобного не читала.

– Я ее читал совсем недавно. Потрясающе красиво. И вообще – оказывается, такая удивительная страна – Япония.

Марина сдвинула на лоб очки, которые только что надела, и посмотрела на сидящего на корточках с пепельницей в ладони Никиту:

– Ты это серьезно или чтобы мне понравиться?

– И это тоже, – честно ответил он, осторожно вынимая из ее пальцев потухшую сигарету.

– Никита…

– Не надо, – перебил он, поставив пепельницу на землю и поднося Маринину руку к губам. – Не говорите ничего, Мэриэнн… Какая у вас кожа холодная… может, принести вам что-нибудь? – Не дожидаясь ответа, он потянулся к большому полотенцу, висящему на спинке второго шезлонга, набросил его на Марину, укутав ее всю до самой шеи. – Так лучше?

– Спасибо. Коньячку бы сейчас…

– Я принесу. – Телохранителя будто ветром сдуло.

«Господи, да за что ж мне такое наказание-то? – простонала Коваль про себя. – Как мне отвязаться от этого молодого придурка? Скоро вернется Женька. А это совсем не то, что Малыш, он не простит мне даже намека на измену. Это с ментом Ромашиным он не посмел тягаться, потому что я не позволяла, а с этим пацаном не станет даже разговаривать – просто тихо завалит где-нибудь».

– Мамуля, смотри! – крикнул сын, вскарабкавшись на бортик бассейна и приняв стойку для ныряния.

– Осторожнее, Егор!

Мальчик помотал головой и нырнул, поплыл под водой к другому борту, вынырнул там и снова закричал:

– Ты видела? Видела?

– Да, родной, ты просто молодец. – Марина села, поправив чуть сползшее полотенце, и тут рядом возник Никита с подносом, на котором стояла широкая рюмка с коньяком и тарелочка с лимоном.

– Пожалуйста, Мэриэнн.

Марина с удовольствием выпила коньяк, сунула ломтик лимона в рот и чуть сморщилась от резкого кислого вкуса. Никита наблюдал за ней с обожанием, и это смущало. Коваль поймала себя на том, что впервые в жизни чувствует себя неловко под мужским взглядом, что присутствие рядом молодого человека делает ее скованной. «Старость», – со вздохом подумала она, отставляя рюмку.

– Никита, – начала она серьезно. – Я очень прошу тебя – прекрати. Мне не хочется грубить и обижать тебя, поверь, я могу сделать так, что ты и близко не подойдешь. Повторяю – этого я не хочу. Но и твой вид меня тоже не устраивает, и твое выражение лица, и то, что ты слишком уж явно меня хочешь. Не возражай! – жестом она предупредила его ответ, заставив замолчать. – Когда я говорю, все молчат и слушают. Так вот. Скоро сюда приедет мой любовник, и не дай бог тебе попасться ему на глаза со своим влюбленным взглядом. Об этом даже я не могу думать без страха, а уж меня-то напугать в этой жизни может очень немногое, поверь. Давай не будем доводить Хохла до кичи, а тебя до городского кладбища, хорошо?

Телохранитель смотрел на нее широко открытыми глазами, в которых читался отрицательный ответ на эту просьбу. Он сел прямо на траву рядом с шезлонгом, осторожно взял Маринину руку и прижался к ней лицом.

– Никита, не надо. – Марина попробовала вырваться, но он держал крепко. – Так будет только больнее, понимаешь?

– Это вы не понимаете, Мэриэнн, – пробормотал Никита, не поднимая на нее глаз. – Вы не понимаете, что это такое – видеть рядом с собой женщину и не сметь коснуться, знать, что никогда не сможешь с ней быть. Вы превратили мою жизнь в кошмар, Мэриэнн…

– Если бы ты знал, сколько раз в своей жизни я слышала эту фразу, мальчик, – грустно усмехнулась Марина и погладила его по волосам. – Я порой ненавижу себя уже за то, что просто живу, понимаешь? Просто за то, что живу…

– Не говорите этого. Хотите кофе, Мэриэнн? – переключил ее внимание Никита, однако руку так и не выпустил.