Самый близкий демон - Данилова Анна

– Рита, вот это тебе… И розы… Пригласи меня к себе, я сегодня целый день думал только о тебе, я схожу с ума…

Но она не дала ему договорить, поцеловала его и зашептала в ухо:

– Я ждала твоего звонка, боялась, что не услышу… У меня покупатель, немец… Хочет купить мои картины… Его Перевалов привел… Ты его отлично знаешь… Ну же, пойдем… Хотя подожди. – Она вдруг остановилась и даже, как показалось Марку, отпрянула от него, и брови ее нахмурились. – Что это за балерина торчала у тебя весь день и недавно только ушла?

– Это Таня, она домработница одного моего товарища, я попросил, чтобы он уступил мне ее на день… Не мог пригласить тебя в свою берлогу, понимаешь? А ты что подумала? Приревновала меня?

– Хотела бы я сказать «нет», но не скажу…

Они торопливо, шепотом сообщали друг другу все самое важное, что могло бы их успокоить и вернуть им то благостное состояние, в котором они пребывали до того рокового вечера… И, лишь все выяснив, Рита ввела Марка в переднюю, приняла из его рук розы…

– Леня, Михаэль, познакомьтесь с моим другом… Марк, это Михаэль…

Марк увидел высокого крупного мужчину с длинными светлыми волосами, в сером костюме и оранжевых летних туфлях. Лицо его было красным и влажным. Марк отметил про себя, что он не мог бы понравиться эстетке Рите, и с удовольствием пожал его липкую теплую руку. Сдержанно поздоровался с Переваловым. Рита налила ему вина, оторвала кисть винограда, всунула в его руку…

Около часа немец восторженно на свой лад, коверкая русские слова, отзывался о картинах «Маргерит Орлофф», после чего не без помощи отчего-то нервного, с суетливыми движениями Перевалова стал упаковывать их в холщовые мешки. Марк, сообразив, что пора бы и ему принять участие в сделке, взял у Риты бечевку и принялся обвязывать картины. Судя по выражению лица Риты, она получила за свои работы неплохие деньги, и Марк искренне за нее порадовался, приняв, однако, к вниманию тот факт, что его возлюбленная, помимо того что она – прекрасная женщина, еще и художница и что рисование кормит ее, следовательно, в ее жизни время от времени будут возникать и зрители, и поклонники ее творчества, и, само собой, потенциальные покупатели. И что часть Ритиной жизни будет, как это ни печально, принадлежать им.

В узкой и темной передней получилось столпотворение: все прощались, жали друг другу руки, и до Марка, стоящего поодаль, донеслась брошенная Рите фраза Перевалова:

– Мне остаться или ты сама?

– Иди уже, Леня, сколько можно…

Рита проводила своих гостей до машины, помахала им рукой и вернулась домой, к Марку. Дала себя обнять и некоторое время простояла неподвижно, словно вновь привыкая к нему и к тому состоянию восторга и тихого счастья, которое она едва не потеряла. Несколько минут они объяснялись, пытались разобраться, как же так случилось, что они потеряли целый день, что каждый в отдельности сходил с ума, предполагая самое худшее; пытались проанализировать каждое слово, каждое ощущение того злополучного вечера, когда Рита попросила оставить ее одну, с тем чтобы подобное больше никогда не повторилось, и, умиротворенные, вернулись в гостиную, выпили еще вина, и Марк утянул ее за собой в спальню. Он был так настойчив и ласков, что Рита, слегка пьяненькая, разгоряченная и взволнованная примирением, не стала сопротивляться…

В ванной, где они мыли друг друга, Марк напомнил ей фразу, брошенную Переваловым. Рита, сплевывая душистую пену и скользя руками по плечам и животу Марка, рассказала ему о двух тысячах долларов, одолженных Виолетте ее престарелым любовником. Марк же рассказал ей о визите Брагиной.

– Надо срочно звонить ее родителям, поговорить, задать вопросы… Может, ее на самом деле ограбили, украли в парке деньги, а мы подозреваем Крупина, держим его…

Он улыбнулся ее манере выражаться: «мы» подозреваем, «мы» держим… Какая же она была милая, нежная, голенькая и чистая, мокрая, сладкая…

– Не слизывай пену, отравишься. – Рита закуталась в полосатое «зебристое» полотенце и протянула Марку такое же большое, голубое. – Дело-то важное, зачем медлить? Предлагаю выпить чаю и отправиться к этим Вакуленко… Только сначала выясни, где именно они теперь живут – в квартире Крупиных или у себя?.. Но в любом случае у Лидии Григорьевны была возможность покопаться в вещах своей покойной дочери… И если деньги не были растрачены, то они вполне могли быть спрятаны где-то среди ее вещей… Вряд ли она заняла деньги у Перевалова, чтобы положить их в банк.