Пятерка Мечей - Солнцева Наталья

Музыканты заиграли мазурку, и кавалеры с дамами начали танцевать. Остальные гости мазурку танцевать не умели и потому бестолково топтались, мешая артистам. Что-то в лице мужчины, играющего на тромбоне, показалось Изабелле Юрьевне знакомым… Она подошла поближе. Неужели, это Егор Фаворин? Не может быть!

К Буланиной подошел Герман Борисович, в черном костюме и с белой гвоздикой в петлице. Он разыскивал даму в голубом.

– Изабелла, дорогая, вы не видели, куда она пошла?

– Кажется, к столу с закусками, – ответила блондинка, поймав на себе ревнивый взгляд Лизы. – А кто это, Герман Борисович?

– Моя ученица, – с гордостью ответил старик. – Вам она понравилась?

– Да нет, я спрашиваю о той женщине, которую вы ищете! Кто она?

– Я сам хочу узнать! Наверное, ее привел кто-то из музыкантов или актеров. Я тут половину гостей вижу в первый раз.

Альшванг отошел в сильном волнении. Что на него так подействовало? Изабелла Юрьевна вновь принялась разглядывать Фаворина. В старинном костюме он выглядел совершенно не так, как в обычной жизни. Он даже показался ей интересным!

Госпожа Буланина была в восторге от вечеринки. Вокруг столько мужчин! Она с наслаждением их рассматривала, представляя в разных пикантных ситуациях и преимущественно без одежды.

Увидев даму в голубом платье, старик Альшванг пришел в неописуемое возбуждение. Он суетился, метался между гостями, бегал из комнаты в комнату, но незнакомая красавица как в воду канула. Кто-то говорил, что видел, как она вышла подышать свежим воздухом; кто-то посылал Германа Борисовича на кухню, куда дама отправилась поправить наряд, но толком никто не заметил, куда она делась.

Лиза была страшно расстроена невниманием своего учителя. Она надеялась окончательно очаровать его на этом вечере, а он ускользал. Девушка знала, что ей предстоит еще участвовать в сцене признания Германа, но все равно много выпила. Алкоголь и запах духов кружил ей голову, тесный корсаж сильно сдавливал грудь. Лиза почувствовала дурноту. Страшное предчувствие легло на сердце черной тяжестью.

На празднике была еще одна женщина, неравнодушная к происходящему. Это была мать Лизы. По непредвиденному стечению обстоятельств ее звали Анна. Графиня Анна Федотовна по оперному либретто была бабушкой Лизы. Но на такое мелкое несовпадение Альшванг решил закрыть глаза. Мама, бабушка… какая разница? Все пойдет по заранее подготовленному сценарию. Это не его воля, в конце концов!

Мать Лизы внимательно следила за поведением дочери, и оно ей не нравилось. Зачем столько пить? Лучше бы старалась быть рядом с Германом Борисовичем. Вон, какой он бледный! В его возрасте такое напряжение сил противопоказано. Не ровен час…

– Лизонька! – прошептала она на ухо растерянной дочери. – Что ж это ты, забыла наш уговор? Смотри, он то с блондинкой кокетничает, то какую-то даму разыскивает! Куда ты смотришь? Пусти в ход все свое очарование!

– Боже мой, мама! Мне страшно!

– Чего тебе бояться? Он же старик совсем, на ладан дышит…

– Ты не понимаешь! Мне не от того страшно… Сама не знаю. Как будто могильным холодом повеяло…

– Ты бы пила поменьше! – возмутилась мамаша. – Да в образ-то не входи до такой степени! Это та Лиза в Зимней канавке утопилась, а не ты… Если с каждой героиней этак умирать, никакого здоровья не хватит! Ты у меня слишком впечатлительная девочка. Ну-ка, встряхнись, и не дури!

Мать с дочерью видели весь этот праздник несколько с иной стороны. Им казалось, что это их рук дело, что все эти актеры, актрисы и музыканты созваны сюда для того, чтобы помочь им осуществить их планы. Они думали, что старик Альшванг находится под их влиянием, и все развивается по их замыслам.

Изабелла Юрьевна решила не теряться и завладеть вниманием молодого «Германа». Конечно, Егор Фаворин тоже неплохой кавалер, но он играет и не может ни танцевать, ни разговаривать, ни ухаживать за ней. У нее еще будет время заняться Егором. А пока госпожа Буланина потребовала, чтобы «Герман» принес ей выпивку и салат. В то время, как она закусывала, «Герман» должен был развлекать ее умными разговорами. Вести светские беседы Изабелла Юрьевна не умела, но зато она была невероятно находчива.

– Объясните мне, в чем разница между повестью Пушкина и сюжетом оперы? – делая заинтересованный вид, спросила она у молодого артиста.

«Герман», который был уже изрядно под хмельком, принялся рассказывать.

– Видите ли… э-э… в опере Герман увлекает Лизу, соблазняет ее…

– Да-а? – строя ему глазки, удивлялась блондинка. – И что потом?

– Он пытается узнать у старухи тайну трех карт, чтобы выиграть. Сцена в спальне графини – одна из самых сильных в опере! Старуха пугается и умирает. А после похорон она является Герману во сне и называет ему три карты, с условием, что Герман женится на Лизе и составит ее счастье.

– Но этот негодяй обманул девушку! – догадывается Изабелла Юрьевна. – За что ему пришлось поплатиться!

– В общем, да… – смутился «Герман», как будто он нес ответственность за ту роль, которую играл. – Герман отталкивает Лизу и бежит в игорный дом. Она, в отчаянии, бросается в Зимнюю канавку и тонет. А старуха наказывает Германа: он проигрывает все, сходит с ума и стреляется.

– Так ему и надо!

– Наверное, замысел здесь таков, – мужчина наказан за предательство. Ведь он обманул не только Лизу, но и графиню, – сразу двух женщин. А они…такие злопамятные!

– Что вы говорите? – улыбнулась Изабелла Юрьевна, прижимаясь грудью к расшитому позументом мундиру «Германа». – Это неправда! Ведь он убил их обоих… Разве не так? Старуху он напугал до смерти, а бедную Лизу довел до самоубийства. Но отчего-то вы его жалеете! Ведь жалеете?

Артист сначала решительно протестовал, а потом сдался.

– Наверное, вы правы.

– У-у! Мужчины такие бяки! – игриво произнесла роскошная блондинка. – Они бывают хорошими только в постельке! Вам хочется в постельку, шалун вы этакий?

Она обняла «Германа» и потянулась яркими губами к его лицу.

Артиста выручило из затруднительного положения только то, что его позвали. Пора было играть сцену объяснения в спальне Лизы. Госпожа Буланина неохотно разжала объятия и выпустила птенчика на волю.

Снова заиграла музыка. Все, кто был не занят в сцене, приготовились смотреть и слушать. «Герман» был превосходен и ловко прикрывал все оплошности Лизы. Чувствовалось, что она не в себе. Гости затаили дыхание… и в самый кульминационный момент в спальню вошла прекрасная дама в голубом, сияя фарфоровым лицом и темными очами. Вздох прокатился по сумраку гостиной…

Изабелла Юрьевна тряхнула головой, отгоняя видение.

– Я слишком много выпила! – решила она и зажмурилась.

А когда открыла глаза, то убедилась, что совершенно верно оценила ситуацию. Потому что в кресле сидела страшная, отвратительная старуха, как и полагалось по сценарию. И вдруг произошло непредвиденное: Лиза, уставившись на старую Графиню, громко, истерически захохотала. Она просто сгибалась от смеха пополам, корчилась и плакала. «Герману» с трудом удалось увести ее в другую комнату. За ними устремилась мать Лизы. Старик Альшванг остался сидеть на своем стуле, держась за сердце. Видимо, он сильно переволновался за свою ученицу.

Действие развивалось своим чередом. Музыканты играли, артисты пели… кавалеры и дамы напропалую флиртовали друг с другом. Все были пьяные и разомлевшие от жары в тяжелых нарядах. Изабелла Юрьевна почему-то заинтересовалась, куда делась жуткая старуха-графиня. Кресло, в котором она сидела, оказалось пустым; среди гостей ее тоже нигде не было видно.

Госпожа Буланина отправилась на поиски. Она обнаружила старуху спящей на диване в самой маленькой комнате. Из-под огромного кружевного чепца раздавался громкий храп. Изабелла Юрьевна, преодолевая возникший суеверный страх, потрогала спящую рукой. Графиня оказалась немолодой усатой толстухой из плоти и крови, а вовсе не ужасным привидением.

– Чего это мне показалось? – удивилась Буланина, затворяя за собой дверь и возвращаясь в гостиную. – Наверное, жара действует!

В гостиной царили суета и волнение. Пахло лекарствами. Кто-то вызывал по телефону скорую помощь.

– Герману Борисовичу плохо, – растерянно сообщил Фаворин, подходя к ненавистной блондинке, которая здесь, среди незнакомых людей, показалась ему родным человеком.

– А что с ним?

– Сердце…

Приехавшие врачи установили, что у Альшванга инфаркт, и увезли его в больницу.

Соня совершала ту же ошибку, что и Князев. Она пыталась упреками и ссорами добиться внимания Артема, вразумить его и вернуть в лоно прежних отношений. Она хотела заставить его просить прощения, раскаиваться и клясться в любви и верности, но выбрала для этого самый неверный путь. Собственно, такую ошибку совершают большинство людей. Они думают, что угрозами, недовольством и скандалами можно заставить кого-то любить себя. Самое распространенное заблуждение! Интересно, откуда оно взялось?