Тайна перстня Венеры - Тарасевич Ольга

– …Наталия, так как вы обо всем догадались? – устав от моего молчания, повторила свой вопрос Вероника. – Я испугалась и стала что-то подозревать после обеда, когда вы всех нас собрали. Мне показалось, что я видела у мужа этот стимулятор. Название было мне совершенно точно знакомо. У Андрея низкое давление, он постоянно горстями лопал таблетки и пил микстуры – все ему хотелось взбодриться и работать как можно больше и эффективнее. Когда мы вернулись в номер, я залезла в его сумочку с кремами, бритвенными принадлежностями и всякой всячиной. Таблетки, которые он принимал, обычно тоже всегда находились там. Стимулятора не оказалось, и меня это отчасти успокоило. Но ненадолго – я поняла, что, наверное, при отравлении был использован весь флакон. Нет, лучше бы он находился в сумочке! А потом я увидела лицо мужа… Андрей не знал, что я на него смотрю, думал о чем-то своем. Все сразу стало понятно. В его глазах был страх и… жестокость. Я поняла, что хватит мне плавать и загорать, что надо за ним присматривать. Хотя в принципе это уже мало что могло изменить в его судьбе. Я для себя из всей этой истории поняла одно. Не надо никогда никого спасать. Если ты не психиатр или не психотерапевт – следует срочно убегать от ущербного мужчины как можно дальше. И пусть кажется, что ему можно помочь, что все проблемы созданы им самим на ровном месте, что до счастья всего полшажочка. Ущербный человек никогда их не сделает. Он может быть на самом деле не ущербным, он может быть умным и красивым, как Андрей. Но если он чувствует себя изгоем – с таким счастья не выйдет, лучше бежать. Потому что его не спасти, а время потеряешь и собственные нервы порвешь…

Оказывается, Вероника – очень хорошая рассказчица.

Я слушаю ее тихий выразительный голос и вижу долговязого худого паренька. Он решает задачи быстрее всех в классе и пишет самые лучшие сочинения.

…А еще у Андрея Яковлева красивая теплая улыбка и сияющие глаза. Смуглая кожа, хрустальный взгляд, яркие губы и изгиб бровей, прекрасный и четкий до каждого волоска. Даже легкая горбинка носа украшает, делает черты еще интереснее, мгновенно врезает их в память. Набрасывать такое лицо в блокноте – изысканное удовольствие, отказать в нем себе невозможно.

Ничего удивительного – Андреем переболели все девочки из класса. Пылкой любви не добился никто, но в обиде, как ни странно, тоже никто не остался. Он всегда умел быть хорошим внимательным другом. Возможности семьи позволяли – и Андрей щедро делился иностранными жвачками, переводными картинками и прочими сокровищами неизбалованных советских школьников. Мог отдать все. Ничего никогда не жалел. Помогал, выручал, не закладывал. Язвил, ехидничал – тоже было дело. Но, осознав, что шутка перерастает в обиду, всегда извинялся.

Конечно же, Вероника тоже не устояла.

Внешность Андрея завораживала – но вместе с тем это была очень теплая красота. Такая по-советски теплая, в хорошем смысле этого слова. Когда – искренне, и никакого двойного дна, и нет заносчивости, оснований для которой не перечесть, а все равно эта ржавчина не трогает цельный светлый характер.

В школе Андрей очень часто улыбался. Хотя известные родители – это всегда крест, и высокий уровень, которому хочешь не хочешь, а надо соответствовать. Но не только красивому, а еще и умненькому мальчику все легко.

Легко, легко, легко.

Довольны учителя, счастливы родители.

Доволен ли и счастлив он сам? В чем оно, его счастье?

Об этом он не думал.

Такие родители! Мама – одна из самых известных актрис, отчим – невероятно популярный режиссер. Они-то уж лучше знают, что надо сыну!

И они – родители – думали, что знали.

Ты должен, должен, должен.

Ты самый лучший и талантливый и рожден для успеха.

Ты ничего не добиваешься, ты плывешь по течению, ты неудачник.

Андрей мог бы добиться всего. И внешность, и интеллект позволяли. Но есть люди, которые изначально не предназначены для главных ролей. У них другая нервная система, другая психика. Только с этим почему-то никто не считается. Счастье человека не ценится, все судят по статусу, материальному благополучию.

Это вечное «выбиться в люди». Всегда было, всегда будет.

Как чумы он боялся сцены. Все, что связано с театром и кино, априори вызывало у Андрея ужас. Он не любил быть на виду, ему становилось мучительно неуютно в излишне пристальном внимании. И наблюдая за работой мамы, и видя, как работает отчим, он еще больше робел перед родными.

Если уж они, которые умеют делать такое, говорят, что надо стремиться вперед, – значит, и правда надо.

И Андрей искренне пытался. Без труда поступил в технический вуз, окончил его с красным дипломом, стал разрабатывать проекты для оборонной промышленности.

Все бы получилось, если бы не развал Союза. Вместо талантливого молодого ученого, перед которым открыты большие перспективы, Андрей превратился в не оправдавшего надежд родителей безработного.

Люди интеллигентные – они, наверное, не очень его пилили рассуждениями «а вот стал бы ты актером – уж мы бы тебе помогли».

Но он с увлечением пилил себя сам.

Неудачник. Полное ничтожество. Все, за что ни берется, – все проваливает.

И что теперь? Дипломом можно подтереться, получать актерское образование поздно и не хочется, подаваться в торгаши невозможно.

Все плохо.

Все пропало.

Все кончено.

На самом деле таких людей, слабовольных, перемолотых родственниками, которые лучше всех знают, что для их кровиночки надо, бессчетное количество.

Науськанная мамами и папами молодежь выбирает не ту дорогу, к которой лежит душа, а слушает мнение родных. А сколько браков таких – ни уму, ни сердцу, ни телу, – зато мама, пристроившая дочку «за хорошего человека», счастлива. А сколько парней идет «по стезе отца» – плюется, тошнит, но идет, продолжая военные или врачебные династии.

Кому все это надо?!

Все это неправильно!

Каждый человек – особенный, индивидуальный. И у каждого в жизни своя роль и своя задача. Нужно понять свое призвание, а не реализовывать чужие амбиции. Пусть речь идет и о самых близких, самых дорогих людях. Но любовь к ним не должна доставлять мучений, а если наступаешь на горло собственной песне – то всегда страдаешь и мучаешься.

Если бы только родители понимали, где заканчивается любовь к детям и начинается собственный эгоизм. Если бы только у всех доставало мудрости не опекать свое чадо там, где уже заканчивается родительская компетенция, а начинается совсем другая, Божья, жизненная, судьбоносная – только уже не родительская…

То, что произошло с Андреем, было достаточно типичным. Но он этого не понимал. Во всем винил свою безалаберность, считал, что загубил свои таланты, и жутко мучился.

Забежавшая в ужасное кафе на встречу выпускников Вероника онемела прямо на пороге.

Конечно, она прежде всего искала глазами его поразительную красоту, запомнившуюся теплоту, отзывчивость и ехидность, рот до ушей, незабываемый сияющий взгляд.

Но…

За столом сидела тень прежнего Андрея.

Нет, в отличие от других одноклассников и одноклассниц он не сильно изменился внешне.

Все осталось, как прежде, – отличная фигура, голубой хрусталь, нервный профиль, красивые губы.

Только…

Все было мертвым.

Мертвым!

Когда вокруг столько жизни, столько возможностей, столько любви и счастья!

Ведь можно брать все это без ограничений, есть жизнь, как икру, ложками и без хлеба, влюбляться, работать, бросать старых любимых и находить новых, менять занятия, пробовать все, побольше, почаще, постоянно, сплошным потоком…

Андрей не понимал ничего этого. Он был потухшим, безжизненным, жалким. В двадцать пять лет жизнь для него уже закончилась.

Сначала Веронике хотелось его просто растормошить. Превратить уставшего мужчину в того озорного счастливого мальчишку, до сих пор волнующего память.

Расшевелить, повеселить, показать свои картины, с ветерком промчать на дорогой машине. Не хвастаться – зачем?! Андрей ведь из семьи, которая всегда жила хорошо и будет жить хорошо, так как его родные очень талантливы. Вероника хотела, чтобы он захмелел от жизни так, как она пьянеет. Пьянеет от всего – от работы, от людей, от неба, каждый день разного и всегда непостижимо прекрасного…

Потом она поняла – приручила. Приручила к своему телу, к своей радости, к своему веселому, искрящемуся, переливающемуся свету.

Андрей начал меняться. Перестал бояться в очередной раз не оправдать маминых надежд, а стал делать то, что ему интересно. Кто бы мог подумать – устроился на работу в рекламное агентство, сочиняет рекламные слоганы, и ему это так нравится! Перестал винить себя во всех бедах, приобрел уверенность, напористость, стал более энергичным.

Вот тут, наверное, следовало бы распрощаться. Так было бы лучше для обоих. Иногда у людей получается отдать друг другу все, что они могут отдать, не за целую совместную жизнь, а намного быстрее…