Охота на крылатого льва - Михалкова Елена

– Йаков, беги! – заорал Бенито. Если не отец убьет его, то Франко!

Старик действительно уже бежал. Но только не прочь от толстяка, а на него.

С молниеносностью ящерицы Йаков подскочил к бывшему полицейскому и обеими ладонями с размаха ударил толстяка по ушам.

Это выглядело до смешного по-детски. До сих пор Бенито думал, что так дерутся малыши. Но Франко разинул рот в беззвучном вопле и повалился на песок, схватившись за голову.

Раньери выстрелил второй раз. Однако на том месте, где только что стоял его противник, уже никого не было.

Это походило на танец, понял ошеломленный, не верящий собственным глазам Бенито. На смертоносный танец, исполняемый маленькой змеей. Очень старой, много раз терявшей кожу змеей.

Первый удар выбил револьвер из рук Доменико Раньери. Тот отскочил в сторону и ударился о камень. Грохнул выстрел. Бенито, забыв о боли в простреленной ноге, рванулся к сестре и упал на нее всем телом, молясь, чтобы случайная пуля не задела ее. Поэтому второго удара он не видел.

Раньери был моложе, но он был калека. Ему не помогла даже ненависть, которой он готов был испепелить врага.

Йаков вскинул трость – Раньери не успел заметить, как она оказалась в его руках, – и обрушил ее на голову бывшего друга.

В последний момент он изменил направление удара. Тяжелый набалдашник, который должен был встретиться с виском Папы, скользнул по касательной, и основной удар пришелся серединой трости.

Однако этого оказалось достаточно. Без единого вскрика Доменико упал на песок рядом со своим дергающимся помощником. Лысый старик склонился над Франко, прижал пальцы к его шее, подержал немного и отпустил. Тот перестал содрогаться в конвульсиях.

Но когда победитель выпрямился, оказалось, что расстановка сил не в его пользу.

Напротив него стоял Сергей Бабкин, а в стороне – Макар Илюшин, только что поднявший оружие Франко.

Трое мужчин встретились лицом к лицу. Не веря своим глазам, Бенито смотрел, как пятится Йаков, только что без труда расправившийся с двумя вооруженными людьми. Даже сквозь загар было видно, как сильно он побледнел.

Но еще более сильная метаморфоза произошла с Бабкиным. У него отвисла челюсть, он поднял руку, словно собираясь перекреститься.

– Ёперный пельмень… – ошеломленно протянул Сергей, не спуская глаз со знакомого по недавним приключениям на бригантине «Мечта» лица. Лица Якова Семеновича по прозвищу Боцман.

– В переводе это значит «господи помилуй», – машинально объяснил Илюшин, забыв, что Бенито не говорит по-русски. Но он тоже был поражен.

Боцман первым пришел в себя.

– Везет мне на встречи со старыми друзьями! – усмехнувшись, сказал он.

– Да ты вообще, как я погляжу, везучий! – фыркнул Бабкин, тоже возвращаясь к реальности. В первые секунды у него мелькнула дикая мысль, что перед ним оживший покойник. Они своими глазами видели, как он пошел ко дну вместе с бригантиной!

Но здравый смысл быстро возобладал. Этот живучий черт ухитрился не только спастись, но и добраться до Италии.

– Яков Семенович, какая встреча! – дружелюбно приветствовал его Илюшин, успевший овладеть собой. – Что, набираете новую команду?

Боцман сделал шаг назад.

– Ты мне тут не вытанцовывай. Я тебе не Папа, со мной эти фокусы не пройдут, – предупредил Бабкин. – Прыгнешь – башку прострелю.

Яков Семенович покачал головой, словно говоря: нет, не прыгну. Два дула были нацелены на него.

Медленно пятясь, Боцман дошел до дочери и Бенито. Алессия открыла глаза и с изумлением озиралась вокруг.

– Малыш, возьми! – Яков оторвал рукав от рубахи и бросил Бенито. – Перевяжи ногу. Рана поверхностная, но будет болеть.

– Лихо ты, Яков Семеныч, по-итальянски шпрехаешь, – одобрил Бабкин. – А теперь подними руки вверх и оставайся на месте.

Боцман не обратил на его слова никакого внимания. Он повернулся к Алессии.

– Малышка, посмотри на меня!

К удивлению Бенито, девушка послушалась. Она вскинула голову и уставилась на старика. То ли ее заворожила синева его глаз, то ли что-то еще, но только она поднялась и сделала шаг ему навстречу.

Боцман долго смотрел на нее, будто забыв о существовании всех остальных.

– Она больная, – тихо сказал Бенито, как будто старик не мог разглядеть этого сам.

Яков не ответил. Он поднял руку – Сергей Бабкин предупреждающе вскрикнул – и провел пальцами по испачканной щеке девушки точно таким же жестом, который Бенито наблюдал у матери.

Алессия не дернулась, не отстранилась.

– Отойди от нее, старче! – потребовал Сергей.

Боцман склонил голову набок и беззвучно что-то шепнул. «Леона», – прочел по губам Бенито.

– Яков Семеныч, не дури!

Боцман долго молчал. Наконец он заговорил, но слова его были адресованы не сыщикам.

– Есть яхта, – очень медленно произнес Боцман, обращаясь к Бенито. Ни на Макара, ни на Бабкина, державших его на прицеле, он не смотрел. – Далеко отсюда. В другом полушарии. Поедешь со мной туда, малыш? Твою сестру я забираю с собой.

– Что он говорит? – спросил Бабкин. – Э, Яков Семеныч! Если ты натравливаешь пацана на нас, то напрасно!

Боцман не повернул головы.

– С тобой? – непонимающе переспросил Бенито. – И с Алес?

– Я забираю ее с собой, – повторил Боцман, роняя слова с той же медлительностью, будто каждое из них давалось ему мучительно. – Я позабочусь о ней. Жить нам будет очень скучно. И очень счастливо. Решай, остаешься ты или идешь с нами.

Юноша приподнялся, не до конца осознавая происходящее. Боцман шепнул что-то Алес, взял за руку, и девушка неуверенно двинулась за ним.

– Макар, этот сукин сын уходит! – предостерегающе крикнул Бабкин, как будто Илюшин не видел этого сам.

– Яков Семеныч, далеко ли ты собрался? – весело окликнул Макар. – Серега, стреляй ему по ногам, если начнет двигаться. Я надеюсь, Боцман, ты не станешь закрываться девочкой?

Старик остановился. Повернулся к ним, отодвинул Алессию в сторону. Та не кинулась к Бенито, а осталась стоять на месте.

Боцман посмотрел прямо в глаза Макару.

– Не отбирай! – с видимым усилием проговорил он. – Не отбирай ребенка.

– Что? – расхохотался Илюшин.

– Это моя дочь.

Улыбка исчезла с губ Макара. Он взглянул на Алессию. Илюшин знал от Бенито, что его сестра больна, но только сейчас увидел, что перед ним слабоумная.

– Хорош очки втирать! – грубо потребовал Бабкин. – Отойди от нее и руки за голову заложи.

– Двоих, – с тем же усилием продолжал Боцман, будто не слыша его, – двоих только любил в своей жизни. Леону и «Мечту». Больше никого. Обе мертвы. Прошу тебя. Отпусти. Дай уйти с дочерью. Я смогу позаботиться о ней. Я знаю, что надо делать.

– Да ты сдурел, старый хрыч?! – не выдержал Сергей.

– Если бы. Знал раньше. Что есть ребенок. – Голос старика зазвучал как отрывистый лай. – Все по-другому. Иначе. Не могу исправить.

– Макар, что он несет?!

Илюшин молчал.

Перед ними стоял убийца. Ни Макар, ни Бабкин не знали, сколько крови на руках Боцмана.

– На край мира… – выдавил Яков, и стало ясно, что слова действительно даются ему с огромным трудом. – Никогда… здесь… не появлюсь… Отпусти!

– Макар, он же врет и не краснеет, – рявкнул Бабкин. – Ты посмотри на него, какой ему край мира! Разве что туземцев перебить и вернуться!

Боцман нашел в себе силы дернуть углами губ. Должна была получиться усмешка, но вместо этого вышла мучительная гримаса.

– Нет… возвращаться… незачем… Все… нашел.

Он протянул руку, нащупал ладонь Алессии. Лицо его от этого простого прикосновения исказилось так, что Бабкин испугался: было похоже, что старик вот-вот скончается от разрыва сердца.

Боцман попятился.

Илюшин молчал. Бабкин бросил на друга короткий взгляд и понял, что ему тоже нечего сказать.

Яков уходил, уводя за собой дочь.

Бенито вдруг приподнялся и, припадая на раненую ногу, похромал за ним следом. Но на полпути остановился, рванулся сначала к Бабкину, потом к Макару, махнул рукой и снова пустился догонять старика из последних сил.

Все трое приближались к катеру.

– Там же еще один! – с тоской сказал Бабкин. – В катере. Ну, твою ж мать! Его же пристрелят, старого хрыча!

– Да, – очень ровно сказал Макар. – Его сейчас убьют.

Сергей заметался. Он не мог, не имел права спасать убийцу. Но с ним были девушка и ее брат, ни в чем не виноватые, и эта простая мысль помогла ему принять решение.

– Боцман! – заорал Бабкин во весь голос и бросился за уходящими следом. Ветер относил его вопли в сторону – никто из троих даже не оборачивался. – Стой, идиот! Стой, сволочь! Не подходи к катеру! Не подходи…

Грянул выстрел.

Бабкин встал как вкопанный. Он смотрел на троих человек, из которых один сейчас на его глазах осядет на песок…

Вместо того чтобы упасть, Боцман обернулся.

– Вот теперь можешь орать, – разрешил Илюшин, только что выстреливший в воздух.