Золото скифов - Солнцева Наталья

Астра с опаской покосилась на дыры в земле по углам и показала на женщину.

– Это Вера Холодная?

– Да, – кивнул пленник. – Посмотрите на фотографии в паспортах. Это не наши лица! Ужасно болят руки и лодыжки, веревка врезается. Развяжите нас!

– Должна признать, лица довольно похожи…

– Мы же все в грязи. Черт знает, что хранилось в этих мешках, которые он натянул нам на головы! Дайте нам умыться, и сами убедитесь… Я говорю правду!

– Как вы оказались в Чижах?

– Господи! Развяжите хотя бы Веру! Или я не скажу ни слова!

Матвей с Астрой переглянулись, она кивнула.

– Чем скорее мы выясним все, что нас интересует…

– Я понял! Вы диктуете условия. Ладно! Мы хотели уединиться и приехали в Чижи. Вера понятия не имела об этом доме. Она случайно нашла дарственную среди бумаг Артура… уже после его смерти. Вероятно, он использовал домик в Чижах как тайное убежище, где мог укрыться от всех, даже от жены. При его работе такое «лежбище» обязательно должно быть.

– Почему вы отправились именно в Чижи?

– Вера чего-то боялась! Ее преследовал необъяснимый страх. Наверное, любой на ее месте боялся бы! – Он перевел глаза на Астру. – Если бы ваш муж погиб от руки киллера, вы бы оставались спокойной?

– Она боялась за свою жизнь?

– И это тоже.

– Значит, не только.

– Да… перед смертью Артур признался ей, что занимается поисками одной уникальной вещи… по просьбе сокурсницы…

– Эта сокурсница – ваша жена?

– Бывшая, – кивнул Дмитрий. – Вы неплохо осведомлены! Разумеется, Артур не называл ни имени, ни фамилии Златы. Он придерживался собственного этического кодекса. Его поездка в Одессу была заранее запланирована – он хотел на месте разузнать все подробности последних месяцев жизни Веры Холодной…

– И ее смерти?

– Да, – помедлив, подтвердил он. – Артур по-своему любил Веру… Все женщины, с которыми он крутил романы, теми или иными качествами походили на нее. В основном внешностью, конечно.

– Откуда вы знаете?

– Мы с Верой многое узнали друг о друге за те двое суток, которые провели в придорожной гостинице.

– Вы не сразу отправились в Чижи?

– Нет. Нам захотелось почувствовать вкус свободы…

Астра представила, чем они занимались в гостиничном номере: любили друг друга, потом говорили, потом опять любили, опять говорили и не могли насытиться этим. Так происходит, когда двое встречаются после долгой разлуки…

– Вера рассказала историю своей жизни, я – своей. Оказалось, у нас больше общего, чем могло бы быть… Когда Артура убили, она испугалась, что муж поплатился за ту самую вещь, которую искал.

– Он ее нашел?

Евланов помотал головой:

– Вера не знает.

– Значит, вы просто решили спрятаться в Чижах?

Евланов замялся. Он поглядывал на Веру, в ее глаза, полные страдания, и это подстегивало его признаваться в том, о чем в других обстоятельствах он предпочел бы умолчать.

– Не совсем…

Матвей сжалился над дамой и, укоряя себя за жестокосердие, оторвал полоску скотча, закрывающую ее губы. Она вскрикнула от боли и шумно задышала ртом… Полоска чистой кожи там, где был скотч, светлым пятном выделялась на ее грязном лице.

– С-скажи… им все…

Эти слова скорее угадывались, чем прозвучали, но Дмитрий безошибочно уловил их.

– Раз ты согласна…

Она два раза кивнула. Ее черные волосы сбились и прилипли к щекам, но благородный мягкий овал лица и тонкие черты даже здесь, в подсиненной темноте подземелья, выдавали ее необычную меланхолическую красоту.

У Астры отпали все сомнения в том, что они имеют дело с настоящей вдовой и настоящим Евлановым. Марцевич уступал ему в росте, размахе плеч… и особенно в культуре речи.

– Вера надеялась, что мы найдем вещь, которую Артур мог спрятать здесь. Если он до нее добрался, конечно. Он уничтожил все материалы, раздобытые в Одессе… Во всяком случае, удалил из ноутбука. Сыщики из уголовного розыска перелопатили все диски и флэшки, обнаруженные в офисе, дома и на даче Артура, – никакого «одесского» следа. Он будто почувствовал опасность…

– Может, и не было никаких материалов?

– Может, и не было, – согласился Дмитрий. – У журналистов тренированная память. Что ему нужно, он запомнил.

Вера, все еще оставаясь связанной, приняла более удобную позу: повернулась на спину и оперлась о темные бревна стены. До этого она лежала на боку, прямо на куче дырявых мешков. Астра представила, какие страшные часы они с Евлановым провели в этой сырой холодной яме, в темноте, полной крысиной возни и шороха ползающих мокриц. Бр-ррр-р… Неизвестно, собирался Марцевич убить их и что было бы для них лучше? Умереть быстро от пули или медленно от голода, отбивая, пока есть силы, атаки остальных обитателей подпола?

Каждый платит свою цену за адское удовольствие жить. Интересно, кто или что определяет меру испытаний, выпадающих на долю человека?

– И что же Артур откопал в Одессе, по-вашему? – прогоняя мрачные мысли, спросила она.

– Думаю, нашу «семейную тайну». По поручению Златы он искал сведения о Евлановых, проживающих в Одессе… я имею в виду моего прадеда, который в начале прошлого века поселился с семьей в доме некого Саджича на Садовой улице…

Дмитрий вкратце поведал историю золотой чаши, обнаруженной прадедом под полом кладовой, и то, что «раритет» оказался фальшивым. Он торопился, понимая: от его словоохотливости зависит, как скоро их с Верой освободят от пут.

– Вот, собственно, и все… Артур, параллельно занимаясь историей Веры Холодной, наткнулся на одно обстоятельство: судьба актрисы немого кино пересекается с судьбой агента Шарля, засланного ведомством Дзержинского в оккупированную интервентами Одессу. Есть вероятность, что Вера дала согласие помогать Шарлю и тем подписала себе смертный приговор. В общем, ничего нового. Такие слухи ходили, когда актриса скончалась, не утихли они и до сих пор.

– Артур рассказал об этом Вере?

– Да. Только история «королевы экрана» для нее не секрет, а о Саджиче и золотой чаше я сам был прекрасно осведомлен. Эту «семейную легенду» мне поведал дед. Отцу все недосуг было, вот старик и просветил единственного внука. Сейчас чаша находится в хранилище нашего банка. Честно говоря, я забыл о ней… Если бы Злата не пристала ко мне с расспросами, так бы и не вспомнил.

– Значит, это она завела разговор о чаше?

– Да! Совершенно неожиданно! Вдруг ни с того ни с сего потребовала показать ей «реликвию». У нее случались самые нелепые капризы, так что я не удивился. Странно, откуда ей стало известно о чаше? Даже моя мать не в курсе. Дед строго-настрого предупредил меня, чтобы женщинам – ни слова. Якобы они навлекут на нас беду. Проклятие скифского царя! Какое проклятие, раз чаша поддельная? Смешно. Вот и я посмеялся, но обещание держать язык за зубами деду дал. И не нарушал его!

– Но сейчас нарушили, – заметил Матвей.

– Обстоятельства изменились. Этот человек… Марцевич, сказал, что убил Артура и Злату. Не знаю, верить ему или нет. Возможно, он хотел нагнать на нас страху… Он и нас грозился убить, если мы не отдадим ему чашу.

– Откуда вам стало известно, что именно Злата дала Артуру поручение искать следы чаши?

– О чем, по-вашему, я думал, пока лежал тут, в подполе? Я связал все воедино: ее учебу на журфаке, внезапный интерес к нашей семейной истории, рассказ Веры, слова Марцевича… Он действительно… убил ее?

– Злата умерла, – негромко произнесла Астра. – Он задушил ее прямо в квартире.

Дмитрий молча покачал головой, не сводя с нее воспаленного взгляда:

– Не может быть…

Странный это был разговор – в подполе, среди старого хлама, в темноте, пропахшей плесенью и гнилыми бревнами… Лица двух мужчин и двух женщин казались серо-голубоватыми, как у жителей подземелья, которые никогда не выходили на свет.

– Пожалуй, нам стоит подняться наверх! – заявил Матвей. – Схожу за ножом, надо разрезать веревки…

Борисов, как и обещал, приехал в Чижи утром. Он привез с собой участкового, и тот препроводил Марцевича и Панкину в местное отделение милиции, откуда их на следующий день забрали в Москву.

– Когда ты успела ему позвонить? – возмущался Карелин. – Почему я ничего не знал?

– Пока ты бродил вокруг «лесной хижины», я сидела в кустах и решила на всякий случай договориться с Борисовым – пусть приедет, разберется, что к чему. Если честно, мне было жутко страшно! Чудо, но сотовая связь сработала.

– Чудо, что нас не прикончили раньше! – глубокомысленно изрек он.

– Прости, я должна была предупредить тебя…

Она смущенно опустила глаза. Сама невинность! Небось нарочно промолчала, во имя естественного хода событий – чтобы и страх, и чувство опасности ощущались Матвеем в полной мере и ввели преступника в заблуждение.

– Ну, конечно! Ты у нас артистка! Это я мог не справиться с ролью! – пыхтел он, сидя за рулем «Пассата». – Меня можно бросать на амбразуру!