От ненависти до любви - Мельникова Ирина

Глава 28

Всякие я видела деревни. И где жильцов раз-два и обчелся, в основном глубокие старики да старухи. И «пьяные» – сплошь из алкоголиков. Там избы наполовину разобраны, а огороды заросли чертополохом в рост человека. И брошенные, где от домов остались одни фундаменты. Макаровка выглядела иначе. Казалось, ее покинули совсем недавно. Добротные бревенчатые дома неплохо сохранились, лишь краска на наличниках облупилась и крыши мхом поросли. На окнах виднелись выцветшие занавески, во дворах – детские качели, над крышами сараев – скворечники, поленницы дров под навесами. Лишь заборы повалились да огороды затянуло крапивой и вездесущим кипреем. И ни одного звука, обычного для деревни: ни крика петухов, ни мычания коров, ни веселой перепалки соседок… А что вы хотели? Брошенная деревня – она, как покойник, тихая…

Мы ни на минуту не забывали, что где-то поблизости находились люди – чужаки с неизвестными намерениями да Сева к ним в придачу. По этой причине мы осторожничали: передвигались перебежками от одного дома к другому, пригибаясь и озираясь по сторонам. Попутно заглядывали во дворы и палисадники, прислушивались, присматривались, но свежих следов не обнаружили.

Улица вывела к заброшенному кладбищу. Мы обошли его стороной. Заросшая грунтовая дорога миновала развалины длинных строений, похоже, коровников, и нырнула в лесок. Все это время Маркел плелся сзади, но мы его не торопили. Понимали: устал старик. Но, упрямый ведь, отдохнуть наотрез отказался.

Я иногда оглядывалась. Опустив голову, Маркел довольно резво перебирал ногами в стоптанных ичигах. Вместо посоха он приспособил палку с крючком на конце. Замедлив шаг, я пристроилась рядом.

– Дед, далеко отсюда до священной рощи?

– А тебе зачем? – Маркел с подозрением покосился на меня.

– Говорят, там раньше шаманы камлали. Хурулдай обряды проводил…

– Дался тебе Хурулдай, – скривился дед. – Не понятно разве: помер он давно!

Я не стала разубеждать Маркела, что, по некоторым сведениям, шаман скорее жив, чем мертв, потому что сама не очень в это верила, но продолжала допытываться:

– С рощей ничего не случилось? Не высохла, не выгорела?

– Что с ней сделается? – буркнул Маркел. – Мы с Игнатом завсегда ее огибали. Чертовщина там творится!

– Сам что-нибудь видел?

Маркел пожал плечами:

– Может, и видел. Давно это было. Уже и забыл, поди!

И, поправив на плече карабин, ускорил шаг.

– Расскажи, – не отставала я. – Отчего это? Видения разные, голоса… Я понимаю – галлюцинации. Но в чем причина? Когда работала экспедиция, Шихана с его излучателями здесь и в помине не было.

– Что я тебе скажу, если у меня пять классов за плечами? – буркнул дед. – Игната и спрашивай.

– Так нет здесь Игната, – не сдавалась я. – Один ты, все видишь, все знаешь.

– На болоте та роща стоит, – с неохотой произнес Маркел, – а наперед озеро там было. И вроде лет триста, а то и пятьсот назад битва возле него случилась лютая. Князьки местные пастбища, что ли, не поделили? Или с какой другой стати, точно не знаю. А озеро людской кровью захлебнулось. Не зря старики говорят: «Нельзя из-за земли драться. Земля останется, а людей не будет». Вот и озеро то не приняло кровушку. Заросло, затянулось… Трясина получилась… Люди, говорят, долго слышали и стоны, и крики, и звуки сечи… Потом утихло все, а на месте трясины деревья выросли. Только души убиенных не успокоились. И шибко не любят, когда их тревожат. Напасть всякую наводят, морок, чтоб убрались восвояси. Одного Хурулдая не трогали. Находил он с ними общий язык. Шубу свою шиворот-навыворот нацепит, в бубен колотушкой вдарит, и пошла потеха: прыгает, скачет вокруг костра, вопит… А потом замертво свалится, лежит час, два… А все тихонько сидят вокруг, не шелохнутся. Ждут, когда в себя придет и…

Маркел вдруг замолчал на полуслове и вытянул шею, пытаясь что-то разглядеть поверх травы.

Я посмотрела в том же направлении и резко остановилась. Нет! Это невозможно!

– Что с тобой? – с тревогой посмотрел на меня Маркел.

Спазм мешал говорить. Слова пришлось выдавливать, как пасту из тюбика.

– Это… Это поле я уже видела. Во сне… Раскоп… Там, где работали археологи…

Дед нахмурился.

– Какой раскоп? Заросли ямы ерником, обвалились! Мы его сторонкой обойдем. Доведу вас до карьера – и айда домой! Дальше сами разбирайтесь, как знаете.

– Так ты не поможешь нам? Не останешься? – поразилась я.

– Нет, на таковские дела я не подписывался! Не приведи господь с чертовщиной тягаться!

– Так ты вроде ладишь с чертями? Самогоном поишь их, кормишь…

– Тьфу на тебя, Марья! – рассердился дед. – Я духов кормлю. Оне водку как жертву принимают, очищаются ею, веселятся. А черти – те черти и есть. От водки лютуют. Спьяну такого нагонят, век маяться будешь! – И перекрестился.

– Маша! Дед Маркел! Что случилось?

Олег быстрым шагом возвращался обратно.

– Чего остановились? – спросил он, поравнявшись с нами.

– Да вот Марья говорит, что поле это во сне видела, – неохотно пояснил дед.

– Видела, в том сне, где летала. Я хочу побывать на раскопе. Может, яму найду, в которую упала…

– Зачем? – в упор посмотрел на меня Замятин. – Лишний раз убедиться, что тебе ничего не привиделось? Хочешь, пойдем. Только не забудь, почему мы здесь! И что для нас важнее!

– Все! Вопрос исчерпан! – махнула я рукой. – Больше к нему не возвращаемся!

– Странно, но Севка с приятелями, кажется, и впрямь убрался. Никаких следов! – Олег окинул взглядом поле. – Может, и не заглядывали в Макаровку?

Я с удивлением посмотрела на него.

– Переживаешь?

– Нет, – Олег прищурился, – не люблю, когда все идет как по маслу. В конце концов такую клизму получишь – с патефонными иголками! – И посмотрел на Маркела: – Ближе дороги нет до каменоломни?

Дед запустил пятерню под шапку, почесал затылок.

– Есть одна тропа. По берегу Кайсыма. Километров на пять короче. Вы сразу в камни полезете?

– Вряд ли, – сказал Олег, – сначала нужно осмотреться.

– К вечеру до места дойдем, а поутру осмотритесь. Мнится мне, что к вечеру дождь зарядит.

Дед вскинул на одно плечо винтовку, на другое – «сидор» и двинулся в противоположную от раскопа сторону. Мы молча последовали за ним.

Короткая дорога не значит легкая. Старая заброшенная тропа вилась над обрывом. Внизу бушевал Кайсым, бился в порогах. Глядя на огромные буруны, я подумала, что только в безумии можно решиться преодолеть его на лодке.

Маркел шел первым. Шел быстро и лишь иногда останавливался: предупреждал об опасности. Большей частью путь нам преграждали осыпи. По ним мы передвигались чуть ли не бегом, чтобы те не пришли в движение. Пару раз пришлось обходить кучи огромных камней – следы обвалов. Но вскоре тропа пошла в гору, заросшую чахлым лесом. Идти стало легче, и мы ускорили шаг.

Медленно подкрадывался вечер. Небо затянули тучи. Маркел то и дело с беспокойством поглядывал вверх.

Перевалив сопку, тропа затерялась в траве. Минут через десять дед оглянулся и крикнул:

– Смотри!

Взгляду открылся лысый бок горы. Казалось, кто-то огромный откусил приличный кусок склона, разжевал его и выплюнул. На каменных отвалах проросли березы, а щебенку затянули заросли крапивы и кипрея. Но зелень не смогла скрыть уродство, сотворенное людьми за долгие годы добычи камня.

– Нужно срочно лагерь разбивать. Того и гляди гроза вдарит, – сказал дед и предупредил: – Под ноги смотрите. Тут ямы на каждом шагу. Порода проваливается…

Спуск занял у нас с полчаса. Тем временем погода заметно испортилась. Подул холодный ветер, закрутил листья на деревьях. Дед и Олег первым делом бросились устанавливать палатку, а я перетащила вещи под выступ скалы. На всякий случай, если начнется ливень.

Олег боролся с палаткой. Ветер надувал ее, как парус, и рвал из рук. Наконец Маркел не выдержал и гаркнул:

– Брось! Без нее обойдемся! Разведем костер, лапника натаскаем вон под ту скалу, – кивнул он в мою сторону. – Марья, вишь, правильно место выбрала. И от ветра защита, и от дождя.

Мужчины занялись костром, благо, что хвороста валялось вокруг в изобилии. А когда огонь запрыгал по поленьям, у меня окончательно спало внутреннее напряжение. И хотя впереди нас ждала ночь, а завтрашнее утро было столь же туманным, как и перспектива отыскать клад, на душе у меня полегчало. Может, в предвкушении отдыха? Или по той причине, что в тот вечер я была не обременена заботами и могла исподтишка наблюдать за Олегом? В последнее время это доставляло мне неописуемое удовольствие.

Что бы он ни делал, все у него получалось ловко, сноровисто, быстро. Со стороны казалось, что он и дрова рубил играючи, и чай у него мигом закипел, и банки консервные вскрыл чуть ли не одним взмахом ножа. Над поляной растекся запах тушенки и лаврового листа. Это Олег вывалил мясо в котелок и добавил немного воды для бульона. Блюдо на скорую руку, но зато вкусное и сытное!