Безумное танго - Арсеньева Елена

Не было на свете работы, которая успокаивает лучше! Алена копала и наливала воду, и сажала, и приминала ладонями рыхлую, влажную землю, что-то мурлыча себе под нос, не думая ни о чем, только о том разноцветье, которое окутает вскоре монастырские врата, – как вдруг услышала свое имя.

Кто-то окликнул ее – да так испуганно, так переполошенно. Сначала показалось, это Липка кричит, и Алёна стремительно поднялась, испугавшись: что-то случилось с тетей Катей? Но к ней бежала не Липка.

К ней бежала высокая девушка в коротеньком платьишке. Длинные белокурые волосы метались по плечам, огромные голубые глаза жалобно искали взгляда сестры. Алёна сразу узнала Ингу, и хотя все так и всколыхнулось в душе, все обиды, и горечь, и та муть, которая там лежала с позапрошлой ночи, она все же нашла в себе силы не оттолкнуть сестру, когда та с разбегу бросилась на шею, а обняла и прижала к себе, бормоча испуганно:

– Да ты что? Случилось что?

Нет, разумеется, Инга приехала не оттого, что просто стыдно стало, что решила попросить прощения у Алёны, которую, можно сказать, из дому выгнала. Что-то случилось: вон какие глазищи, вон как дрожит вся…

– Ой, ой… – выдыхала она, стискивая руки, а слезы так и лились из глаз. Похоже было, Инга только и ждала этой встречи, чтобы дать им волю.

Алёна гладила ее по плечу, ощущая, как от слез Инги промокает ее платье. Ого, она и не подозревала, что сестра может так плакать! Да что произошло? О господи, а если у нее нашли СПИД? Или еще какую-нибудь гадость? Или она, храни бог, беременна от кого-то из своих хахалей, но не знает, от кого?

Что за чепуха лезет в голову! Но что бы это ни было, Инга уверена, что расхлебывать кашу, которую она заварила, должна именно ее старшая сестра.

Неужели это тот знак, которого Алёна ждала от небес? Неужели остается уповать только на Божью помощь? И заплатить за исцеление Инги придется собой…

Задрожала душа, затрепетала крылышками, как бабочка, накрытая ладонью. Не вырваться? Неужели теперь не вырваться?

– Алёна, я не виновата, клянусь! – забормотала Инга, поднимая мокрое красное лицо. – Я этого вообще не хотела, но так хорошо платили… а у нас крыша стала протекать, я думала, перекроем не шифером, а настоящей красной черепицей, ну, ты знаешь, такой дорогой, вставим в окна стеклопакеты, сложим камин, вообще ремонт сделаем, чтоб можно было жить как люди, АГВ, чтоб печку не топить…

Алёна засмеялась бы, если б могла. Крепко, крепко достало Ингу, если она вдруг вспомнила про крышу и АГВ!

– Да что случилось-то? – спросила как могла ласковее, отстраняясь и ополаскивая в ведре заскорузлые от земли руки. – Так трясешься, будто убили кого. Сама-то здорова?

Инга вздрогнула, тупо уставилась на нее:

– А ты откуда знаешь?

Алёна резко выпрямилась.

Всё! Точно! Неужели все-таки СПИД?

– Давно?

– Вчера… вчера ближе к вечеру, даже не знаю, во сколько. Я убежала, не могла смотреть, оставила их… наверное, истерика началась. Потом вышла – никого. И его они тоже унесли. Не знаю, куда! Может быть, зарыли где-то, не знаю, не знаю! Но я посмотрела: вроде бы не у нас во дворе, хотя от них всего можно ожидать, всего на свете! И, главное, того парня они сами хотели убить, а потом он же и…

У Алёны упали руки. Что?!

Инга взглянула измученными глазами:

– Ой, что же теперь делать?.. Меня арестуют теперь, да? Я сама хотела в милицию, но ведь тогда пришлось бы про все рассказать, про все, что мы делали… а за это убьют, натурально убьют, и никто следов не найдет! Я прямо первым же рейсом – сюда. Забрала кое-что и… Мне все время казалось, за мной кто-то следит в автобусе. Алёна, ты поможешь? Я не виновата, я просто не хотела, чтобы они кого-то убивали! – Она осеклась, глядя поверх Алёниного плеча. Глаза вдруг стали стеклянные. И, взмахнув обеими руками, словно отталкивая от себя что-то, Инга повернулась – и со всех ног бросилась бежать через дворы, мимо сараев, куда-то вперед.

Алёна испуганно обернулась.

Улица почти пуста. Едет большой черный джип. Бредет худенький паренек – наверное, студент техникума опоздал на занятия. Быстро идет высокий парень в синей каскетке, голубой рубашке и джинсах; на плечи вперед рукавами накинут серый пуловер…

Почему-то она никак не могла отвести от него глаз. И он тоже вдруг приостановился, вытаращился изумленно. И закричал:

– Алёна! Алёна!

Они со всех ног кинулись друг к другу и, не раздумывая, словно только того и ждали, обнялись. Алёна уткнулась ему в плечо и чувствовала, как он быстро, мелко целует ей шею и косынку, прикрывавшую стриженую голову. Она не шелохнулась, не отстранилась. Так и должно быть, именно так!

– Я уж решил, что не найду тебя, – бормотал Юрий, прижавшись лицом к ее склоненной голове. – Так перепугался, когда Инга куда-то пропала, выйдя из автобуса. Я ее когда увидел на автовокзале, подумал: повезло, она меня прямо к тебе приведет. Но заговаривать с ней не стал, потому что вчера… – Он запнулся. – Я думал, Выкса – это так, деревушка, а оказалось, вон какой городище. И я боялся, ты уже вообще в монастыре, спросишь Алёну Васнецову, а ты теперь какая-нибудь матушка Евтропастхиниана.

– Сестра… – пробормотала Алёна, сама не понимая, смеется она или плачет.

– Да, а потом вижу – вон она, твоя сестра, никуда не делась. Я припустил за ней, смотрю – ты…

– Нет, я имею в виду, что я сначала была бы просто сестра, матушкой зовут только настоятельницу, понимаешь? О, погоди! – Она отстранилась – совсем чуть-чуть, потому что Юрий держал ее крепко. – А ты откуда знаешь Ингу? И как ты догадался, что я здесь? Она говорила, за ней кто-то следил, – ты, что ли?

Он смотрел на нее в замешательстве.

– Что случилось, пусть она сама тебе расскажет. А я всю ночь на автовокзале сидел, ждал, чтобы к тебе ехать. Вдруг смотрю – Инга прибежала. Это не она, это я боялся, что она меня увидит. И следил я за ней только в Выксе, чтобы тебя поскорее найти. А что ты здесь, я случайно узнал… случайно.

Он чего-то недоговаривал, и это было связано с Ингой. Алёна остро почувствовала эту странную связь. Почему сестра так перепугалась, увидев Юрия? И куда она убежала?

Вдруг смутившись, Алёна разняла руки Юрия, все еще обнимавшие ее, отстранилась.

– Мне надо найти Ингу. Что-то у нее произошло… что-то ужасное.

– Погоди. – Юрий поймал ее за пальцы. – Ладно, я тебе скажу, чтобы ты была готова. Вчера вечером у вас в доме Рашид убил человека, который хотел убить меня. Инга была против, она подсказала, как сбежать, но вся остальная ее компания…

Алёна смотрела на его шевелящиеся губы и не понимала ни слова.

Рашид? Какой Рашид? Ах да… Рашид убил у них в доме человека, который хотел убить Юрия?!

Бред какой-то.

Она повернулась и быстро пошла между сараями, в ту сторону, куда убежала Инга. Отросшая мурава мягко пружинила под ногами. Было такое ощущение, словно идешь по шелку, подбитому пухом. Дурным голосом взмекнула коза в сарае, подали голос куры. Это их напугал рев мотора неподалеку. Похоже было, что с места взял автомобиль.

Алёна воспринимала все как во сне. Сейчас главным казалось найти Ингу… нет, главным было не остановиться, не прижаться снова к Юрию. Только этого почему-то и хотелось. Даже слова о Рашиде, который снова вылез из темного, страшного прошлого, просвистели мимо сознания. Убийство… какое убийство?!

– Алёна, подожди, куда ты так бежишь? – воскликнул Юрий – и ахнул, когда величественные стены Троицкого собора вдруг открылись перед ними. Стены… одни стены и остались!

Алёна оглянулась. Она знала, что увидит на лице Юрия, и ей почему-то захотелось поймать это выражение восторга, насладиться им, пока оно не сменилось печалью и возмущением. Может быть, через несколько столетий кто-то придет сюда и сможет только наслаждаться, глядя на обломки древней кладки, как люди наслаждаются, к примеру, глядя на руины храма Геракла. А пока… пока только слезы, горестные слезы вышибает это зрелище!

Самый красивый храм в губернии, может быть, даже и в России. Не менее величественный, чем храм Христа Спасителя в Москве, его ровесник, чудо рукотворное, обреченное на забвение и дальнейшее разрушение.

– Бог ты мой… – пробормотал Юрий. – Бог ты мой! Как же смогли… Как?!

– Ну, как? – пожала плечами Алёна. – Взорвали. В 18-м году. Сейчас туда еще можно войти, расчищено все, а я помню, как он был завален обломками до самой крыши. Снаружи и изнутри. Мы тут играли, на этих развалинах. Очень просто было во-он оттуда забраться на стену и встать вровень с куполом.

Она махнула рукой на надписи, крупно выведенные на самом верху стены. Какой-то Пинь, и Абрек, и Саня побывали здесь и засвидетельствовали это всюду, куда только смогли дотянуться. Оставили свои следы также и Коля, и Сашка, «группа номер 24» и еще какие-то многочисленные придурки.

– От собора хоть что-то осталось. А вон там была Иверская часовня, прямо напротив алтарных врат, ее когда стали жечь, так монашенки заперлись и сказали: не уйдем ни за что. Думали, этим остановят кого-то!