Без единого выстрела - Воронин Андрей

Ощущая ладонями ее горячий скользкий пот, Юрий присел и перебросил свою добычу через плечо, как мешок с картошкой. Разгибаясь, он потерял равновесие и чуть не упал.

Он немного постоял, озираясь. На него по-прежнему никто не обращал внимания.

— Пока, уроды, — негромко сказал он и двинулся к дверям, которые вели на лестничную площадку.

Поднявшись по десяти скрипучим ступенькам, он пинком открыл обитую дерматином дверь и вошел в мансарду. В маленькой, обшитой сосновыми досками комнатушке не было ничего, кроме узкой кровати, тумбочки и окна с ситцевой занавеской. С облегчением свалив свою ношу на скрипучую кровать, Юрий захлопнул дверь и щелкнул выключателем: чтобы удовольствие было полным, ему требовался свет.

Обернувшись, он с удивлением увидел, что блондинка открыла глаза. Это действительно была кобыла: по крайней мере, здоровье у нее оказалось лошадиное. Рогозин торопливо двинулся к кровати, на ходу расстегивая брючный ремень.

Блондинка вдруг неожиданно села и выбросила перед собой ногу, целясь Юрию в пах. Она еще не совсем пришла в себя, и удар пришелся в бедро. Юрий выругался и навалился на нее всем весом, опрокидывая на кровать, прижимая изо всех сил, безжалостно подавляя слабое сопротивление, с треском срывая последний кружевной лоскуток. Оглушенная алкоголем и снотворным, блондинка отбивалась совсем слабо, но этого хватило для того, чтобы Юрий окончательно потерял голову. Он намеренно причинял ей боль, распластывая, вонзая жадные пальцы в податливую горячую плоть, накручивая на кулак крашеные волосы.

Блондинка принялась орать, словно ее режут.

— А-а-а-а-а! — вопила она. — Милиция! Кто-нибудь! Помогите! Люди, помогите!

В доме по-прежнему грохотала музыка. Если бы даже было тихо, никто из гостей не обратил бы внимание на доносившиеся с мансарды вопли. Но тут ему некстати вспомнилось, что форточка открыта, а через дорогу, в какой-нибудь сотне метров от дома Рогозиных, стоит дача полковника КГБ Жвирова. Если Жвиров сейчас на даче, дело может плохо кончиться. «Что же это, Валерий Константинович, — скажет Жвиров Рогозину-старшему при встрече, — сынок-то ваш совсем распустился. Шум, гам, музыка на весь поселок, баб каких-то всю ночь насиловали…»

— Молчи, сука, — яростно прохрипел Юрий и попытался зажать блондинке рот. Та цапнула его зубами — цапнула всерьез, до крови. Юрий одернул прокушенную ладонь, и блондинка снова завопила.

Юрий размахнулся и что было сил ударил ее кулаком по лицу. Голова девушки стукнулась о деревянную соску кровати. Блондинка завизжала, как циркулярная пика, и двинула его коленом в пах. Юрий озверел и принялся молотить ее кулаками по голове, забыв обо всем, помня только одно: эту тварь нужно заставить замолчать. Он схватил ее за волосы и несколько раз с силой ударил затылком о спинку кровати, слыша треск и не понимая, что именно трещит: дерево или кость.

Наконец блондинка замолчала, издав напоследок странный булькающий звук. Юрий некоторое время тупо разглядывал застрявшие между пальцами спутанные клочья ее крашеных волос. Он встал, отступил от кровати и посмотрел на свою жертву.

Все-таки она была чертовски красива. Тело у нее было белое, длинное, с крутыми бедрами, сильными, красиво очерченными икрами и высокой грудью, казавшейся еще выше и крепче из-за того, что девушка лежала на спине.

Рассыпавшиеся соломенные пряди скрывали изуродованное, разбитое и вспухшее лицо, руки и ноги были широко раскинуты. Юрию показалось, что подушка под ее головой изменила цвет с белого на красный, но он глянул туда лишь мельком: смотреть на ноги было интереснее. Как, черт возьми, широко она их раскинула! Будто нарочно, честное слово…

Постель оказалась сырой, и даже не сырой, а мокрой, но Юрия это не остановило. Его уже ничто не могло остановить.

…Все кончилось безобразно быстро, липко и буднично. Рогозин коротко застонал и в последний раз запустил скрюченные пальцы в крашеные соломенные пряди. Когда он вынул их оттуда, пальцы были красными и влажно поблескивали. Юрий перевел взгляд со своих окровавленных рук на лицо блондинки и только теперь заметил, что она не дышит. Некоторое время он боролся с желудком, пытаясь переварить это открытие, а потом опрометью бросился к дверям, но не добежал: на полдороге его вывернуло наизнанку. Он разогнулся, кряхтя и постанывая, подтянул штаны, оглянулся на кровать, и его снова вырвало.