Эти глаза напротив - Ольховская Анна

Наш мистер Ледышка, человек без чувств, жесткий и рассудительный Мартин Пименов умудрился втрескаться, влюбиться, пропасть, потерять голову и разум, причем с первого взгляда!

К тому же – прям как в «Золушке» – в незнакомку! И тоже на балу, вернее, на гламурной тусовке, посвященной открытию концертного зала в Марвихе. Именно там Мартин увидел ЕЕ: изящную, сексапильную, окутанную облаком роскошных светлых волос, с мерцающими огромными глазами, с бархатным мурлыкающим голосом. К тому же – острую на язычок и умную.

Как она парой слов раскатала в моральный блинчик спутницу Мартина Линду Старр! Модельку, уже почти год занимавшую место в постели холостого олигарха и всерьез присматривавшуюся к обручальным колечкам, щедро усыпанным бриллиантами.

Именно из-за скандала, устроенного Линдой, Мартин и не смог тогда познакомиться с поразившей его девушкой. Он пытался ее отыскать, расспрашивал устроителей, показывая сделанное на мобильный фото, но увы – незнакомка оказалась незнакомой всем…

И Мартин тосковал. И эту тоску иногда не мог скрыть даже во время дружеских визитов ко мне в больницу…

А я, между прочим, ни секундочки не расстраивалась. И ни капельки. И даже ни грамма.

Потому что той самой таинственной незнакомкой была я.

А Мартин меня не узнал в боевом раскрасе и без вечной косички.

Спасибо Олежке, мгновенно опознавшему меня по фото в мобильнике Пименова, – брат сумел удержаться от радостно-дебильного «Так это же Варька!». И буквально лопаясь от нетерпения, примчался тогда с потрясающей новостью ко мне. А я попросила брата ничего не говорить Мартину.

Почему?

А обиделась, вот.

И этот на смазливую внешность повелся! Бесцветная моль Варя Ярцева, значит, всего лишь сестренка, да? А мы будем тосковать и вздыхать по красотке?!

Вот и тоскуй дальше!

Хотя… Если честно, я просто не знаю, как теперь быть. Тогда, сразу после визита брата, я действительно надулась. Ну а что, теперь имею право – мужчина моей мечты мой!

А потом события понеслись вскачь. И я видела, КАК переживал за меня Мартин. И поняла, что стала для него близким человеком. Правда, кем-то вроде сестренки.

Но иногда… Иногда в его глазах мелькало что-то другое. Особенно в первые дни, когда мне было совсем плохо.

А потом мне стало лучше. И Мартин опять начал тосковать и вздыхать.

Дурацкая ситуация, если честно. Мне что, накраситься теперь и заявиться к Мартину, выпрыгнув из-за двери с воплем «Сюрприз!»? А что тогда делать Олегу, чем оправдать свое молчание?

Но вряд ли сейчас свирепое настроение братца связано с угрызениями совести.

Так, пора его остановить, иначе дверца холодильника не закроется.

Мама уже три дня дома, и за эти три дня на пару кило поправились практически все обитатели соседних палат и медперсонал. Которым я старательно скармливала тонны вкусняшек, присылаемых мамиком.

Но террор продолжался. И это все больше напоминало мне сказку про горшочек с кашей, когда каша затопила целый город.

Но если там были волшебные слова «Горшочек, не вари!», то в случае с мамиком волшебных слов не существовало…

О чем и свидетельствовало натужное кряхтенье холодильника.

А вы бы не кряхтели, получив внутрь груз, рассчитанный на карьерный самосвал? Причем не по доброй воле, увлекшись излюбленной русской забавой – пожрать, а насильно, как несчастный гусь, откармливаемый для фуа-гра?

– Олег, угомонись! Хватит! Ты же видишь – дверца холодильника уже не закрывается!

– Ничего, – свирепо пропыхтел братец, – закроется! Сейчас я ее коленкой…

– Это я тебя сейчас коленкой! Ты чего казенное имущество уродуешь? Сначала стул запинал, теперь над холодильником глумишься! Тебя кто-то укусил по пути?

– С чего ты взяла? – фыркнул Олежка, запихивая последний сверток, вовсе не желавший запихиваться – он все время вываливался и смачно ляпался на пол. – Вот зар-р-раза! А ну, пошел! Пошел, кому говорят!

– Сударь, мне показалось, – вкрадчиво поинтересовалась я, – или вы на самом деле разговариваете с едой? Решили подзаработать на рекламе, как Антонио Бандерас? Тот с пончиком беседует, а ты с чем? С котлетами? С пирожками?

– Сливы, – виновато почесал затылок брат, поднимая с пола капающий сверток. – Это были спелые, сочные сливы. Желтенькие такие, нет – янтарные. Очень сочные, очень. Свежевыжатого сока не желаешь? Прямо из пакета?

– Иди в пень, – ласково посоветовала я. – Чего бешеный-то такой, а?

– А, достали! – Олежка поднял стул, подтянул его поближе к кровати и плюхнулся на него, причем проделал все это одной рукой, вторая была занята мокрым пакетом.

– Кто достал? Или что? Подружка? Работа? Да выкинь ты эти сливы! Весь пол закапал! И, кстати, свои модные штанцы тоже.

– Где? – всполошился Олежка, осматривая светло-бежевые брендовые брючата. – Бли-и-ин!

Увидел. Желтые пятна сливового сока, причем на весьма пикантном месте, ассоциативно намекающие на совсем другое происхождение желтых пятен.

Следующие пять минут я с живым интересом наблюдала за манипуляциями брата, больше напоминавшими танец шамана народа манси. Ну, или ханты.

Метания, кружения, завывания, судорожные рывки, потом что-то происходило в санузле – под непрекращающееся камлание слышался плеск воды.

Но вот, наконец, все закончилось. Сливы упокоились в мусорном ведре, а мрачный Олежка снова сидел передо мной на стуле. Мелких желтых пятен больше не было. А вот одно, но большое и мокрое, – присутствовало.

– Фен дать? – заботливо предложила я. – Только осторожно, поставь на средний режим, а то сваришь…

– Ха-ха-ха, – угрюмо пробурчал брат. – Какой тонкий, не побоюсь этого слова – изящный – юмор! Нет уж, так сохнуть буду. И сидеть у тебя, пока не высохну!

– Мне показалось, или это была угроза?

– Да! Буду вот тут сидеть, нудить, петь похабные частушки, приставать к медсестрам…

– Главное, не к медбратьям.

– Варька, ты что, «Аншлагом» тут со скуки увлеклась? Судя по оригинальности шуток.

– Олежка, ты мне зубы не заговаривай. Давай колись, кто тебя так выбесил?

– Да с чего ты взяла? – пожал плечами братец, слишком независимо глядя на меня. – Никто меня не бесил, так, настроение хреновое. Все как-то навалилось сразу, и…

– Олег! Сейчас стукну!

– Ладно-ладно, не бузи, – примирительно выставил вперед ладони Олежка. – Ты права, достали меня.

– Кто?

– Ай, – отмахнулся брат, – все те же. Газетчики, журналюги. Они думают, если я стрингер, фотограф, то по определению падальщик!

– В смысле?

– В прямом! Они меня с ходу узнали, еще в тот день, когда мы тебя и Пашку сюда привезли. И началось! Звонят домой, на мобильный, в Интернете мозг выносят!

– И чего им надо?

– Пашку! Вернее, хоть что-то про него! Любую инфу! А если сфотографирую урода…

– Сами они уроды!

– Согласен. Короче, за снимки Пашки обещают любые деньги. А если что-то типа интервью с ним – дважды любые! А когда я их посылаю далеко и надолго – сначала искренне удивляются, а потом так понимающе прищуриваются: «Ну конечно, это твой эксклюзив! Небось, под своим именем хочешь разместить! На Западе».

– А ты не хочешь?

Ну да, провокаторша я, но Олежка так забавно злится! Хотя иные дамочки, возможно, назвали бы этого раскрасневшегося взъерошенного ежа сексапильным и притягательным.

Еж покраснел еще сильнее и заорал:

– Варька!!! Да как ты… Да я… Ведь Пашка – он мой друг!

– Даже так? – Теперь я удивилась искренне – Олежка ни разу не упоминал, что подружился с Арлекино. – Друг? Уже?

– Именно так! Пашка – он классный! Нормальный такой мужик, настоящий. И толковый – даже Мартин слегка ошалел, когда Пашка ему между делом пару советов по бизнесу дал.

– И Мартин с Павлом подружился?

– Насчет подружился – не знаю, ты же в курсе, как тяжело он сходится с людьми. Но Пашка его поразил, это точно. Парень всю жизнь провел в пещере, самоучка, все образование – книги да Интернет, а разбирается во всем, да еще и несколько языков иностранных знает! Гений!

– Ух ты, сколько восторга! Хотя согласна с тобой – Павел действительно классный.

– Не то слово! А вот кто на самом деле урод – так это красавчик Сигизмунд. – По скулам Олежки прокатились желваки. – Мамашка его… вот ведь сука, а? И слышать ничего о Павле не хочет, красавчику своему в ж… дует, да так старательно, что аж сквозит! Мартин говорил, вроде эта Магдалена наняла лучших адвокатов себе и сыночку. И все вместе они землю носом роют, чтобы Сигизмунда признали невменяемым и поместили в психушку. А оттуда маменька его быстро вытащит и в какую-нибудь Швейцарию отправит!

– Она сама по этапу разве не собирается идти?

– Варька, ты сейчас серьезно? – приподнял брови брат. – Ты на самом деле думала, что Магдалене грозит реальный срок?

– А то, что она отправила…

– А теперь выяснилось, что никого она не отправляла, парни к нам наведались по собственной инициативе.