Форсаж - Харрисон Колин

– О'кей, – быстро кивнула Кристина.

– Только не вздумай мне врать, потому что я занимаюсь и выселением, то есть у меня есть человек, который этим занимается и которому, скажу я тебе, нравится это занятие.

– Понимаю.

А он жесток, подумала она, не проси его больше ни о чем.

Он повесил платье и окинул ее взглядом.

– Стало быть, ты вернулась в город?

– И нуждаюсь в недорогом жилье.

– А где ты жила до этого?

– В тюрьме, мягко выражаясь.

– Ну, тогда даже и не думай! – он взмахнул рукой, словно выносил приговор.

– Что значит – даже не думай?

– Это значит то, что значит. Ты преступница.

– Не совсем.

– Что ты имеешь в виду?

– Я нарушила закон, но я не преступница.

– А что ты натворила?

Она вздохнула. Больше она о тюрьме упоминать не станет. Люди этого не понимают.

– Мой бойфренд был в банде, которая воровала грузы со складов и потом перепродавала краденое. Я немножко помогала ему с погрузкой и отгрузкой. А до этого просто училась в колледже, потом бросила его и много читала. Так вот я попалась, а другие нет, но ни в чем не призналась, что вывело прокуратуру из себя. И они ко мне, скажем так, проявили очень мало сострадания.

– А что случилось с остальными твоими дружками? – спросил лавочник, складывая руки на груди.

– Не имею представления.

– Это были наркотики?

– В фурах? Нет.

– Ты наркоманка? – спросил он Кристину.

– Вы уже посмотрели на мои руки, я заметила.

Он пристально разглядывал ее сквозь бифокальные очки. Затем, как будто теряя интерес к разговору, протянул ей зеркало в тяжелой серебряной оправе.

– Какое милое.

– Лондон, конец века. Я храню его как напоминание о стиле викторианской эпохи. – Глаза его, однако, опять сузились. – А есть ли у тебя постоянный доход?

– Скоро будет.

Он отложил зеркало.

– А дети у тебя есть?

– Нет.

Тогда он вздохнул и покачал головой.

– Расскажи мне что-нибудь, что позволит мне понять тебя, моя милая, что обрисует твою личность.

– Этот вопрос имеет отношение к тому, достаточно ли я респектабельна?

– Можно сказать и так.

Она молча кивнула и огляделась, как бы ища тему для разговора, затем взяла старинное серебряное зеркало и поднесла его к лавочнику так, чтобы он мог видеть свое лицо, свои бакенбарды и мешки под глазами.

– Викторианская Англия, – начала она, – помимо вычурной манерности стиля в высших классах общества, который вы находите столь привлекательным, также известна возвратом к практике бичевания мелких преступников. По указу о бродяжничестве тысяча восемьсот девяносто восьмого года, мужчины, приговоренные за преступления, связанные с извращениями, – включая эксгибиционизм, однополую любовь и трансвестизм, – подвергались бичеванию кнутом, часто весьма жестокому.

Глаза в зеркале смотрели на нее.

– Да, – сказал он. – Да. Теперь я вижу. Это твой период? Викторианская эпоха?

Она пожала плечами.

– Расскажи мне что-нибудь еще.

– Потому что вы мне не доверяете?

– Нет, ради удовольствия тебя слушать. Отхлещи меня еще парочкой фактов.

Она оглядела магазин в поисках вдохновения и заметила длинное мужское шерстяное пальто с тяжелыми пуговицами.

– Когда Чарльз Диккенс скончался, смерть его была столь значительным событием, что могила усопшего в Вестминстерском аббатстве оставалась открытой в течение двух дней. Тысячи людей посетили ее, чтобы бросить прощальный взгляд на писателя в открытом гробу. Они бросали вниз цветы, ставшие ложем гения.

– Да, – лавочник снял телефонную трубку. – Да!

Двадцать минут спустя она вошла в вестибюль голубого шестиэтажного многоквартирного дома и стала трясти корявую лапу миссис Сандерс, старухи, которой на вид было лет восемьдесят. Визит Кристины прервал ее ежедневный ритуал крошения кусочков бычьего сердца для четырех жирных котов. Развалившись, они лежали в обветшалой гостиной, вполне безучастные к источнику их очередной трапезы, в то время как она, шаркая в засаленном халате, поставила перед каждым по маленькой фарфоровой мисочке.

– Значит, так, – обратилась миссис Сандерс к Кристине, – ты желаешь снять комнату, и Дональд тебя ко мне послал? Ну что ж, это очень хорошо. Как тебя зовут?

– Беттина, Беттина Бедфорд.

– Очень приятно познакомиться, Беттина. Можешь платить понедельно. Можно и наличными. Кстати, наличными даже лучше. У меня только одна комната свободна, девушка, которая ее снимала, может вернуться. Возможно, скоро, но кто знает. По этой причине я могу сдать ее очень дешево, потому что если она вернется, тебе придется немедленно съехать без всяких претензий. Прежняя постоялица сказала, что вернется где-то осенью, и полагаю, что я… так, обожди-ка минутку.