Последний самурай - Воронин Андрей

— Здесь все, что может тебе понадобиться, — сказал он, — вплоть до авиабилетов и денег на карманные расходы. Только, умоляю, не шикуй. Твоя миссия неофициальна, поэтому с деньгами туговато.

— Но червяков-то есть не придется? — вспомнив Анастасию Самоцветову, с усмешкой спросил Иларион.

— В зависимости от аппетита, — успокоил его генерал и поднялся со скамейки, давая понять, что разговор окончен.

Иларион небрежно сложил туго набитый конверт пополам и сунул его в карман. Ему снова захотелось спросить, каким образом Матвей Брузгин так быстро нашел его в огромном городе и почему все необходимые бумаги оказались заготовленными заранее, но генерал уже уходил от него по аллее, широко и уверенно шагая в сторону хирургического корпуса. Все трое «больных» прогулочным шагом двигались в ту же сторону, держась от него на почтительном расстоянии. Иларион хмыкнул, покачал головой и, легко поднявшись со скамейки, зашагал в противоположном направлении — туда, где за разросшимися кустами шиповника пряталась неприметная калитка, которую почему-то никто не охранял.

Глава 7

По японским меркам этот парень был высок, строен и широкоплеч. Он был бы, пожалуй, по-настоящему красив, если бы не затаившаяся в чересчур тяжелых, малоподвижных чертах лица туповатая вялость. Одного взгляда на это широкое, слишком плоское, невыразительное лицо было достаточно, чтобы господин Набуки понял: не то. Опять не то — как всегда, впрочем.

Собственно, ни на что особенное господин Набуки и не рассчитывал. Он давно убедился в том, что его идеи и образ жизни чужды молодому поколению японцев. Те, кто был умен, не хотели знать ничего, кроме карьеры, компьютеров и своих банковских счетов; те же, кого еще можно было увлечь сказками о былом величии, на поверку всегда оказывались чересчур глупы и наивны, чтобы из них можно было извлечь хоть какую-то пользу. Вот и этот тоже…

На парне были светло-голубые джинсы в обтяжку, короткая красная куртка и пестрые сине-белые кроссовки с загнутыми носами. Каплевидные солнцезащитные очки он сдвинул на лоб, отчего его жесткие, как проволока, черные волосы смешно встопорщились. Он производил впечатление безобидного увальня, но господин Набуки ни на секунду не забывал о том, что этот человек всего несколько дней назад был приговорен к пожизненному заключению за убийство иностранного подданного, солдата, обученного защищать свою жизнь как с оружием в руках, так и без него. Бусидо, подумал господин Набуки, вглядываясь в спрятанные под припухшими веками темные вишни глаз. Грозный боевой дух самураев теперь живет только в таких вот деревенских простаках, не умеющих определить, с какой стороны на бутерброде масло. Дух бусидо покидает земную сферу, навсегда уходит в иные края, куда нет дороги простым смертным.

— Рю Тахиро, я полагаю? — спросил господин Набуки, не утруждая себя поклоном.

Парень поклонился. Вид у него был ошарашенный: он явно не понимал, где оказался и с кем говорит. Возможно, ему казалось, что перед ним стоит начальник тюрьмы, а то и палач, готовый привести в исполнение смертный приговор. Господин Набуки сдержал горькую усмешку: в каком-то смысле так оно и было. Во всяком случае, имей Рю Тахиро возможность выбирать и будь он в состоянии понять, между чем выбирает, он, возможно, предпочел бы провести остаток своих дней в тюрьме.

— Присядем, — предложил господин Набуки и первым опустился в легкое пластиковое кресло на блестящем хромированном каркасе.

С верхней палубы яхты открывался отличный вид на обрывистую береговую линию с белым кружевом прибоя внизу. Полуденное солнце горело на поверхности моря миллионами слепящих золотых пятен, на волнах покачивались чайки. Иногда они взлетали и с тоскливыми криками кружили над яхтой. Моторный катер, на котором привезли Рю Тахиро, время от времени с глухим стуком ударялся бортом о спущенные кранцы. С того места, где сидел господин Набуки, ему была видна открытая дверь рубки и неподвижный затылок стоявшего у штурвала Сабуро. Яхта медленно дрейфовала, описывая окружность, радиусом которой служила якорная цепь.

Из кокпита появился стюард, с профессиональной ловкостью балансировавший уставленным напитками подносом. Стюард был пожилой: в местах, где господин Набуки проводил конфиденциальные беседы, работали только те, кому он мог полностью доверять, и в силу некоторых причин молодежи среди его доверенных лиц не было.