Искушение злом - Робертс Нора

«Парнишку накачали наркотиками, — подумала она, — и он, наверняка, слетит с катушек раньше, чем дело дойдет до самого интересного». Но тогда она снова приведет его в форму. Она хорошо умела это делать.

К тому же она чувствовала облегчение оттого, что ее позвали сегодня вечером. Она совершила ошибку, болтая с Кэмом. Сара прекрасно знала, что за ошибки расплачиваются.

Прозвонили в колокольчик, зажгли свечи, развели огонь в яме. Сара расстегнула застежку в середине балахона, и он медленно сполз с ее плеч. Секунду она выдерживала позу под взглядами знакомых глаз. Освещенная луной, она подошла к доске и улеглась на нее.

Верховный жрец вознес руки. — Во имя Сатаны, владыки и господина, я призываю силы Тьмы наделить меня их адской властью. Раскройте шире врата Ада и дайте мне все, чего я жажду. Наша радость — это жизнь плоти. Мы стремимся к ней и требуем ее. Слушайте меня!

Эрни содрогнулся, услышав произносимые имена. Он знал их, изучал их. Молился им. Но впервые он был не один. И кровь его закипела, растворяя оставшийся внутри него страх, пока он повторял вместе со всеми эти имена.

По кругу пошла чаша. Эрни смочил пересохший рот вином, в котором был разбавлен наркотик. Казалось, что пламя, жадно рвавшееся ввысь из ямы, стало живым. Плоть его горела.

Он смотрел на верховного жреца. Скульптурный образ, созданный Клер, вторгся в репльность. «Она знала, — подумал он и возжаждал ее. — Она знала».

Был поднят меч, чтобы вызвать четырех принцев ада.

Власть ледяным кинжалом вонзилась в него. Жар и холод чередовались, как в сексуальном танце. Его затрясло, когда он присоединился к песнопению.

— Повелитель, мы приводим к Тебе этой ночью нашего нового брата. Мы предлагаем тебе его сердце, его душу, его чресла. Молодость благословенна. Молодость сильна. Его кровь смешается с нашей кровью ради твоей славы.

— Ave, Сатана.

Он вытянул руку, повелевая Эрни войти в круг. — Пришел ли ты сюда по собственной воле?

— Да.

— Признаешь ли ты Князя Тьмы своим Повелителем и Господином?

— Да.

— Готов ли ты поклясться сейчас, что будешь хранить священную тайну этого места? Что отдаешь себя в руки Закона?

— Клянусь.

Эрни почти не почувствовал укола в указательный палец левой руки. Как во сне он приложил палец к поднесенному пергаменту. И кровью начертал свое имя.

— Теперь ты дал клятву. Теперь ты присоединил свое имя к немногим избранным. Если ты заговоришь о том, что ты увидел этой ночью, язык твой почернеет и отвалится. Сердце в твоей груди превратится в камень, и дыхание твое остановится. Сегодня ночью ты примешь Его гнев и Его наслаждение.

— Я принимаю их.

Жрец положил руки на плечи Эрни и откинул назад голову. — Мы несемся на быстром ветре туда, где ярок свет наших желаний. Нам принадлежат все радости жизни. Жизнь в похоти — наш удел. Мы мужи.

— Да будут благословенны.

— Я — ствол пронзающий с наконечником из железа. Женщины жаждут меня.

— Мы мужи.

— Плотский восторг наполняет меня. Кровь моя кипит. Мой детородный орган в огне.

— Мы мужи.

— Все демоны вселились в меня. — Он опустил голову и впился взглядом в Эрни. — Я пантеон плоти.

— Ave, Сатана.

Вперед вышла фигура, поднесшая жрецу маленькую кость. Тот взял ее и двинулся к алтарю, оставив шатающегося Эрни. Кость была водружена меж бедер той, что изображала алтарь. Он взял чашу, стоявшую меж ее грудей и наклонил ее так, чтобы вино пролилось на ее тело.

— Земля есть моя мать, влажная и плодовитая блуд-ница. — Он провел руками по алтарю, сдавливая и царапая его. — Услышь нас теперь, Великий Сатана, ибо мы взываем к твоему благословению через радости плоти.

— Поддержи нас, Повелитель.

— Нас, жаждущих всего на свете.

— Поддержи нас, Повелитель.

— Нас, берущих то, что пожелаем.

— Ave, Сатана.

Был принесен козел, вынут нож. С кружащейся от наркотиков и гипнотических песнопений головой, Эрни упал на колени. Он молился только что отринутому им Богу, чтобы ему не стало плохо.

Его поставили на ноги и стащили с него балахон. Жрец вытянул руку, с которой капала кровь, и обмазал ею грудь Эрни.

— Теперь ты отмечен жертвенной кровью. Назови имя. Эрни закачался, загипнотизированный взглядом горящих глаз. — Сабатан.

— Сабатан.

Жрец вернулся к алтарю, повторяя восклицание. Он поднял кость и повернулся так, чтобы остальные участники ритуала могли пройти перед женщиной.

— Плоть безгрешна, — сказал он.

Были сброшены одеяния и песнопения зазвучали громче. Эрни слышал лишь их, когда его повлекли к алтарю. Он потряс головой, пытаясь прояснить мысли. Она взяла в руки его одеревеневший член и стала грубо манипулировать им, пока Эрни не задрожал. Под завывание молитв он услышал ее тихий и дразнящий смех.

— Ну, давай, мальчуган. Разве ты не хочешь показать этим старым козлам, на что ты способен?

Его охватила ярость, отвращение и вожделение. Он вонзился в нее, со всей силой овладевая ею, пока не увидел, как ее насмешка сходит с ее лица, уступая место выражению удовольствия.

Он знал, что они наблюдают за ним, но ему было все равно. Ее жаркое дыхание овевало ему лицо. Мускулы его дрожали. В глазах у него выступили слезы, когда звуки песнопений окутали его. Теперь он был одним из посвященных.

Закончив акт, он смотрел, как предавались сладострастию другие, и снова вожделел. Они занимались этим с ней по очереди, жадно совокупляясь, насыщаясь ее плотью. Они уже не выглядели могущественными, а напротив жалкими, пользуясь для своей похоти одним и тем же сосудом, демонстрируя при лунном свете свою дряблость и слабость.

Некоторые из них совсем старики, понял он. Жирные старики, сопящие во время совокупления. Его взгляд становился все более циничным по мере того, как наркотик выветривался и возбуждение спадало. От нетерпения некоторые мастурбировали прямо на землю. Они выли, опьяненные сексом и кровью.

Глаза Эрни насмешливо скользили по ним и встретились с глазами другого. На нем была маска, изображающая Мендеса. Его обнаженное тело было бледно и правильных пропорций, на груди покоился тяжелый серебряный брелок. Он не плясал вокруг костра, не взывал к луне, не падал сладострастно на женщину. Он просто стоял и наблюдал.

«Вот где была власть», — догадался Эрни. Сосредоточенная в этом человеке. Теперь он это знал, понимал. Когда тот двинулся к Эрни, юноша задрожал от догадки, мелькнувшей у него в голове.

— Ты вступил.

— Да. Но ритуал — он отличается от того, что я читал и изучал.

— Мы берем то, что нам надо. Добавляем то, что нам нравится. Ты против этого?

Эрни взглянул на женщину-алтарь, на который взбирались мужчины. — Нет. — Именно этого он и жаждал: свободы, славы. — Но похоть лишь один из путей.

Лицо, скрытое маской, улыбнулось. — У тебя будут и другие. Но эта ночь специально для тебя.

— Но я хочу…

— Тебя отведут назад и ты будешь ждать нового вызова. Если хоть слово о том, что ты здесь видел и делал, проникнет за пределы этого круга, ты умрешь. И твоя семья умрет. — Он повернулся и пошел к голове алтаря.

Эрни отдали одежду и велели одеться. Сопровождаемый шедшими по бокам двумя мужчинами в балахонах, Эрни вернулся к грузовику. Он проехал затем примерно полмили, остановился, выключил зажигание и побежал назад.

«Он возьмет то, что ему хочется», — сказал он себе. Ритуал еще не закончился. Если он вступил в их круг, то имел право видеть все до конца.

Он стал одним из них.

Голова его раскалывалась, рот пересох. «Это от наркотика», — решил он. В следующий раз он постарается не пить, а только сделает вид. Ему нужно было ясное, а яе затуманенное сознание. Наркотики только для тупиц и трусов.

Хотя он несколько раз с испугом думал, что сбился с пути, он продолжал идти. Он был уверен, что узнал кое-кого этой ночью и намеревался распознать и остальных. Его лицо они видели. Он имел право видеть их лица. Он не допустит, чтобы здесь с ним снова обращались как с ребенком. Он станет полноправным участником и когда-нибудь будет стоять в центре круга, держа в руках голову жертвенного козла. Именно он будет призывать Силы Тьмы.

Он почувствовал запах дыма, смешанный с запахом козлиного мяса. Быстро перешел ручей, где много лет назад молодой Доппер встретил своего собственного дьявола. Из-за деревьев доносился низкий гул песнопений. Эрни замедлил шаг и, крадучись, двинулся вперед. Оттуда, с того самого места, где когда-то пряталась маленькая девочка, хотя он и не догадывался об этом, он стал наблюдать за продолжением церемонии.

Они не облачились в балахоны, продолжая стоять обнаженными. Женщина-алтарь лежала, сонливо-расслабленная, удовлетворенная, и ее кожа отливала серебром под лунным светом.

— Наша похоть насыщена. Наши тела чисты. Наши головы ясны. Наши тайные помысли выражены в движениях нашей плоти. Мы едины с нашим Повелителем.