В лесной глуши - Фуэнтес Эухенио

Он поднялся в квартиру, потом лениво сел доесть вчерашнюю еду и удивился самому себе. Допив полбутылки вина «Рибера дель Дуэро» и наслаждаясь кофе, Купидо вновь почувствовал острое желание закурить, которое считал уже побежденным. Рикардо задался вопросом о причине необъяснимого и внезапно возникшего плохого настроения и остолбенел, поняв, что причиной была Глория. Она и его тоже заставила почувствовать себя одиноким. Случайные и непродолжительные любовные приключения Купидо были легкомысленными, словно он уже умер для настоящей страсти: больше, чем просто секс, но меньше, чем настоящая любовь. Они, собственно, ничего не меняли. Случалось так, что Рикардо встречал женщину, она доставляла ему удовольствие, а он в свою очередь – ей, после чего партнерша тонула в закоулках его памяти. Он не помнил имен многих из них, даже лиц, – только ощущения. Но все женщины в какой-то мере на время прерывали его одиночество и дарили ту умиротворенность, которую он всегда чувствовал после ночи любви. Однако с недавних пор Купидо непонятно почему обрек себя на целомудрие. Глория заставила его вспомнить все упущенные когда-то возможности: возможность не ужинать одному, возможность иметь ребенка, которого, как он знал, у него уже никогда не будет, возможность найти другую работу, более спокойную и надежную. Он осознал, что воспоминания о чем-то по-настоящему хорошем уносят его на пятнадцать лет назад. Срок достаточный, чтобы впасть в ностальгию.

Не дав желудку времени переварить обед, он надел спортивный костюм и спустился в гараж. Снял замок, фиксировавший цепь, и сел на велосипед. Купидо не ездил на нем с того дня, как убили Молину. Снова проезжая по участку, где в прошлый раз услышал выстрелы, он посмотрел в ту сторону с недоверием, словно это огромное молчаливое пространство с тысячами каменных дубов и сосен и тысячами животных было неисследованной территорией, полной соблазнов и угроз. Рикардо переключил скорость, выбрав самое маленькое зубчатое колесо, – он явно намеревался попотеть. Чуть дальше он свернул в сторону проселочной дороги, что огибала северный склон Юнке и зимой оставалась отрезанной из-за снега и обвалов. Четырнадцать километров подъема. Он начал крутить педали, не торопясь, стараясь поддерживать равномерный ритм, как это делал Мигель Индурайн^[16], но уже через пятнадцать минут почувствовал, что весь взмок.

Чуть позже, уставший, Рикардо выехал на широкую дорогу, и стрелка спидометра застыла между девятым и одиннадцатым делениями – на минимальной скорости, необходимой для поддержания велосипеда в вертикальном положении. Если двигаться в таком темпе, у него уйдет еще час, чтобы подняться на вершину. Он знал, что не доедет, но крепко сжал руль, напряг поясничные мышцы и за несколько минут снова собрался с силами. Купидо намечал себе цели – дерево, поворот, скалы, – опускал голову и крутил педали, пока, как он считал, не доберется до них. Но ошибался – всякий раз, подняв голову, замечал: осталось еще чуть-чуть. Рикардо прикинул, что сейчас находится где-то на середине подъема. Пошла плохая дорога, и с каждой рытвиной приходилось крутить педали гораздо усерднее. Асфальт был шершавым, жестким, от пересохшей земли поднималась пыль, раздражавшая горло. Он начал чувствовать, как дрожат ноги, будто сделанные из желатина, а в легких не осталось воздуха. Когда он сжимал руль, ладони начинало саднить, капли пота летели со лба. Увидев указатель, сообщавший, что осталось еще десять километров подъема, Купидо подумал: для него это уже большое достижение. Он медленно повернул, застегнул молнию ветровки, чтобы не продуло, и, набирая скорость, покатил вниз. Но тотчас был вынужден притормозить: он слишком устал даже для быстрого спуска; крепко взяться за руль и сконцентрироваться на разметке и на интенсивности торможения – и это давалось ему с трудом. Он по очереди вытягивал ноги, и колени явно были ему благодарны. Купидо отчетливо ощущал, как кровь снова мягко бежит по артериям и венам. В горле вдруг запершило – там скопилась мокрота, легкие благодаря нагрузке работали вовсю, – и Рикардо с отвращением сплюнул в сторону. «Последствия курения», – подумал он. За пятнадцать минут Купидо проехал десять километров вниз, а потом, не торопясь, еще десять по равнине до Бреды. Подходя к двери гаража, он чувствовал себя посвежевшим и восстановленным и – он слышал, что это случается с велосипедистами, – пожалел, что не поднялся повыше. Рикардо закатил велосипед в комнатку, где находились электрические счетчики, – это было пространство два на два метра с раздвижной дверью, встроенной в стену, – таким образом, открываясь, она не царапала автомобиль, стоящий в гараже, и не ударяла по самим счетчикам. Он прислонил велосипед к стене и достал из кармана ветровки маленький ключ от висячего замка. Может, из-за того, что ладони вспотели, а может, потому что сжимавшие руль пальцы устали, ключ выпал у него из рук. Рикардо проводил его взглядом и услышал три звонких, как у колокольчика, удара, когда тот отскочил от цементного пола, а затем увидел, что ключ упал в узкую щель, куда задвигалась дверь. Детектив чертыхнулся и наклонился за ключом, но того не было видно. Должно быть, он проскользнул внутрь – между двумя кирпичными стенками. Купидо потянул дверь в надежде, что она подтащит ключ, но тщетно. Он встал на колени и заглянул в каждую из двухсантиметровых щелей, в которые входила створка двери с той и другой стороны. Слабый свет не проникал внутрь, и ничего не было видно. Рикардо поднялся и решил оставить все как есть, принять душ и забыть о маленькой и неприятной проблеме. Завтра он купит новый ключ. Надо надеяться, никто не решит своровать велосипед именно этой ночью. Он последний раз огляделся вокруг и вдруг увидел на одном из самых высоких счетчиков фонарь, который лежал здесь на всякий случай. Хотя тот был весь в пыли, Купидо взял его и удостоверился, что батарейка работает. Затем направил луч желтоватого света в щель и увидел ключ; он лежал на расстоянии пятнадцати – двадцати сантиметров, и просунуть руку так далеко не получалось. Рикардо не добрался бы до него даже с помощью инструментов, которые держал под сиденьем велосипеда, чтобы латать проколотые шины. Рядом не было ничего, что могло бы послужить в качестве пинцета. Но раз ключ найден, его обязательно нужно вытащить. Купидо взглянул на рельс, закрепленный в верхней части косяка. Дверь скользила по нему с помощью двух захватов до столкновения со стопором, привинченным обычным шурупом. В голове детектива вдруг мелькнула вспышка, но она была быстрой и слабой, и он даже не успел понять, что именно она осветила. Рикардо взял отвертку и ослабил шуруп. Теперь дверь скользнула немного дальше, и он смог легко просунуть в отверстие руку и взять ключ. Между двумя стенками, когда там не было двери, оставалось расстояние длиной около восьми сантиметров. Тайник, где никому бы не пришло в голову ничего искать, потому что дверь служит, чтобы открывать и закрывать вход куда-либо, а не для того, чтобы в ней самой что-то прятали. И тогда Купидо в точности воскресил в памяти слова, сказанные Глорией Давиду: «Никто его не найдет. Можно открывать и закрывать дверь тайника, но дневник все равно останется незаметным». Он вспомнил двойную раздвижную дверь в доме девушки и уже не сомневался: там, в похожем месте, более чистом и так легкодоступном, в двухстах пятидесяти километрах от этого гаража, где случайно упал маленький ключ, там, в запертой квартире, лежит дневник.