Роспись по телу - Данилова Анна

– Я не знаю… – и тут ее прорвало. Она разрыдалась. Содрогаясь всем телом, она уже ничего не понимала, что с ней происходит. Рассудок совершенно отказывался подчиняться ей. И только крепкие руки Валентина держали ее и прижимали к себе, успокаивая и качая как маленькую.

Валентин принес вина и дал ей выпить. Когда же она немного успокоилась, он сказал, что сам отвезет ее в «Черную лангусту», где у нее назначена встреча с Земцовой.

– Если не хочешь, можешь мне ничего не говорить. Но когда почувствуешь, что тебе нужна моя помощь, только скажи, и я помогу тебе. У меня влиятельные друзья, деньги…

По дороге заехали в магазин, где Валентин купил Жене платье и туфли. Голова Рейс кружилась от счастья. Она не знала, что ей делать, смеяться от радости, что рядом с ней такой мужчина, или же плакать от сознания того, что все это судьба дарит ей перед смертью. Мысли о смерти были отравой. Кроме того, память обрушила на нее всю горечь и боль, связанные с последней встречей Рейс с Корнетовым. Рана, как оказалось, не зажила и еще кровоточила. Словом, у Жени было достаточно причин, чтобы не воспринимать Валентина и всего, что было с ним связано, в радужном свете.

С горящими щеками она сидела рядом с Валентином в его машине. Нет, никогда она не сможет довериться Валентину, никогда не сможет рассказать честно и искренне о своей жизни. О Корнетове и его дружках, которые насиловали ее в бане, о Юре, собиравшемся продать ее за коробку торта с арахисом, о Михаиле Семеновиче, которого она как дура идеализировала. Какая глупость! И как она могла позволить себе такое?

– Приехали, – услышала она, и машина мягко притормозила у знакомых ворот. – «Черная лангуста», прошу.

Валентин помог ей выйти из машины. По его виду она поняла, что он хочет у нее что-то спросить и не решается.

– Говори, я же вижу, ты хочешь мне что-то сказать…

– Женя, а как ты попала сюда? Ведь сюда приходят в основном мужчины…

– Честно?

– Ну конечно.

– У меня здесь дело. Я должна встретиться с одним человеком, от которого много зависит в моей жизни… если не сама жизнь. А ты?

– Я тоже прихожу сюда не из-за голых женщин, уж можешь мне поверить. Это, конечно, глупость, блажь, но я собираюсь выиграть лотерею…

– Здесь, в «Черной лангусте»?

– Да. Вот только когда будет розыгрыш, пока не знаю…

Она внимательно посмотрела на него и усмехнулась. На какое-то мгновение ей показалось, что она видела уже когда-то этого человека: тонкие черты лица, одухотворенность, эти глаза и длинные ресницы…

– Здесь раньше работала одна девушка, – вдруг услышала она. – Говорят, очень красивая… Ее звали Гел. Ты ее когда-нибудь видела?

Женя Рейс остановилась. Ей послышалось, что сзади взвели курок и приставили холодное дуло пистолета прямо в спину, чуть пониже левой лопатки.

– Гел? Нет, я ее никогда не видела, – у нее потемнело в глазах.

34. Мизантроп

– Вы не представились… Ох… – Юля сморщилась от боли. Фиолетовый обильно полил водкой ее живот, заливая порез и все пространство вокруг, после чего проворным движением смочил ватно-марлевый тампон и прикрыл им довольно глубокую кровоточащую рану. Затем распечатал коробку с пластырем и крест-накрест залепил ее этим пластырем.

– Сейчас кровь должна остановиться. Не представился. Ха-ха. Зови меня Сашей. Ну как, больно?

– А вы как думали?

– Молчи, несчастная, и скажи спасибо, что вообще осталась жива. Если бы ты знала, сколько во мне накопилось злости, ты бы и сама удивилась, что так легко отделалась. Я – сгусток ненависти, злобы. И давай не будем больше об этом… Нервы мои на пределе, сама это испытала на своей шкуре… Причем в самом прямом смысле этого слова.

– Знаете, Саша, я не уверена, что в состоянии сейчас ехать на квартиру к этой самой Гёл…

– Не Гёл, а Гел, – поправил он ее, убирая ножницы, бинты и шкалик водки в аптечку.

Он делал ей перевязку в салоне старых «Жигулей» с продавленными и запыленными сиденьями, вокруг стояла страшная вонь.

– Чем здесь так отвратительно пахнет?

– На этой машине один чудак развозил молоко. Хренов предприниматель. Терпеть не могу таких…

– Чем же он вас не устроил?

– Размахом. Точнее, отсутствием такового. Развозить молоко в пластиковых пакетах по Москве – это маразм. Ненавижу всю эту суетливую мелкоту. И вообще, ты мне зубы не заговаривай. Ты же обещала мне, что поедешь сейчас со мной.

– Но у меня кружится голова. Я же потеряла много крови.